Парламентские выборы в Швейцарии пройдут под «женским флагом»?

Швейцария всегда считала себя «родиной современной прямой демократии», и это в целом так, если бы не два «но»: она очень боится рассказывать об этом окружающему миру (в России и Казахстане она даже не стала опрашивать никого про свою гордость, прямую демократию, побоявшись, что такой вопрос может быть воспринят как критика режима), и потом до 1971 года женщины здесь на федеральном уровне не имели прав политического голоса.

Швейцария тем самым была одной из последних в Европе и в мире, где женщины получили формальное право голосовать, избирать и быть избранными, отставая даже от многих стран Африки. С другой стороны, не следует совсем уже «впадать в отчаяние»: отсутствие права голоса не означало отсутствия у женщин политического влияния, каковое было довольно значительным, особенно в рамках традиционного общинного социального уклада, который сохранялся в стране даже еще в период после 1945 года.

Но так или иначе современные, признанные всем миром в качестве стандарта, формы политического участия в управлении страной швейцарские женщины получили позже остальных, и это «опоздание» до сих пор явственно просматривается и сейчас. В частности: женщины еще слишком слабо представлены в политических структурах и институтах всех уровней.

На уровне кантонов доля женщин в парламентах субъектов федерации находится едва на уровне 30%. В большой палате федерального парламента Швейцарии, в Национальном совете из 200 депутатов только 32% — женщины. В Совете кантонов, малой сенаторской палате (46 депутатов), за последние 10 лет доля женщин даже сократилась до примерно 15%.

Сигналы из кантонов!

Парламентские выборы 20-го октября 2019 года теоретически способны серьезно изменить такой расклад. По крайней мере, если посмотреть на результаты кантональных парламентских выборов, имевших место с 2015 по 2019 годы в кантонах Цюрих, Люцерн, Базель-сельский, Аппенцелль-Внешний и Тичино, то в обществе явно созрел запрос на повышение степени присутствия женщин в политике. Другое дело, что женщина в парламенте — это не самоцель. Что даст гражданам страны дамский фактор?

Как бы то ни было, накануне федеральных выборов уже можно сделать вывод, что почти все кантоны показали рекордное количество женщин-кандидатов. В Цюрихе их доля среди претендентов на место в кантональном парламенте составила 42%, в кантонах Люцерн и Базель-сельский этот показатель находился на уровне 40%. В итоге почти везде в кантонах по итогам голосования доля женщин среди избранных депутатов заметно увеличилась.

Так, в кантоне Цюрих, самом густонаселённом кантоне страны, по итогам последних выборов в местный парламент из 180 депутатов женщины составляют долю в 73 человека, в 2015 году этот показатель еще находился на уровне 61 человека. Тем самым теперь доля женщин в Цюрихском кантональном парламенте составляет 40%, что является швейцарским рекордом. В правительстве кантона на трёх мужчин приходятся четверо женщин: второй раз в истории исполнительная власть в Цюрихе находится в руках женщин

Доля женщин в политических структурах и институтах (2018 год)

Федеральный уровень

Федеральный совет (правительство): 43%

Национальный совет: 32%

Совет кантонов: 15%

Уровень субъектов федерации (кантоны)

Правительства кантонов: 25%

Кантональные парламенты: 29%

Города

Правительства: 27%

Парламенты: 32%

Общины/муниципалитеты (1 775 общин)

Исполнительная власть: 25%

Исполнительная власть вообще без женщин: 15%

Источник: Bundesamt für StatistikВнешняя ссылка и Andreas Ladner, Ada Amsellem, Die Vertretung der Frauen in kommunalen Exekutiven, DeFactoВнешняя ссылка, 25. Mai 2019 г.

В Люцерне доля женщин во власти выросла с 29% до 35%, в кантоне Базель-сельский — с 36% до 39%, в кантоне Аппенцелль-Внешний — с 25% до 34%. Хуже всего ситуация выглядела до последнего времени в кантоне Тичино, но и там доля женщин выросла с 24% до 34%.

Никто не ожидал

«Такого заметного увеличения доли женщин в политике лично я не ожидал», — говорит политолог Хлои Йанс (Cloé JansВнешняя ссылка) из НИИ изучения общественного мнения Forschungsinstitut gfs.bern. По ее словам, ожидался скорее прирост числа сторонников партий и движений экологического направления, с учетом того, насколько активно в обществе сейчас дискутируется вопрос защиты климата: «Однако то, что мы видим, иначе как „женской волной“ не назовешь и она, скорее всего, очень значительно перепашет весь политический ландшафт страны».

Хлои Йанс является исполнительным директором вышеупомянутого НИИ, курирующим все актуальные проекты, реализуемые в gfs.bern. По ее мнению, причина такой ситуации кроется в том, что в последнее время вопрос гендерного равноправия стал одним из самых важных и противоречивых как в Швейцарии, так и в других странах. Возник новый «извод» феминизма, носящий ярко выраженные «поп-культурные» черты.

В политику проникли форматы и практики, которые ранее были скорее характерны для обитателей вселенной социальных сетей, прежде всего инстаграма. Политическое инфлюэнсерство вывело на передний план новое поколение активистов, с другой стороны, этаблированные марки на стыке культуры и мира потребления, такие как, например, супер-бренд Dior, также пытаются использовать в своих интересах новую динамику, выпуская майки с надписью «We should all be feminists» («Мы все должны быть феминистами»).

Певица Бейонсе, актриса Эмма Уотсон (Emma Watson) — они тоже позиционируют себя в качестве «феминисток», критикуя «сексистские» высказывания Дональда Трампа и, рекрутируя тем самым в армию своих поклонников новых солдат — и успешно монетизируя затем свой «инфлюэнсерский» потенциал. Женские марши проходили и в Швейцарии, но кульминацией всего стала «женская забастовка» июня 2019 года, когда буржуазный слой (средний класс) Швейцарии вышел на улицу по имя гендерного равенства, используя при этом арсенал культурных практик и форматов, характерных ранее для левых пролетарских слоев. Многие требования, выдвигавшиеся на этой «забастовке», носили при этом откровенно утопический характер («Детские сады для всех»).

Моральным мотором этого движения была запущенная в соцсетях кампания #metoo, в рамках которой женщины критиковали сексуальное насилие «белых, старых, гетеросексуальных» мужчин. С одной стороны, этот хештег, безусловно, стал выражением нового женского самосознания. С другой стороны, граница между обоснованным протестом и откровенным шельмованием и «охотой за ведьмами» оказывалась порой весьма размытой, а ведь любое обвинение в конкретных преступлениях должно в правовом государстве всегда доводиться до суда с его презумпцией невиновности. В противном случае нам грозит опасность «революционной целесообразности» и внесудебных расправ и злоупотреблений.

Однако вернёмся в Швейцарию. Новое женское самосознание самым ярким образом проявилось в стране в позитивном ключе, а точнее, в результатах довыборов в федеральный кабинет министров. Оба новых министра, получивших мандаты из рук парламентариев, были женщинами. Накануне выборов все исходили из того, что среди двух новых министров по меньшей мере один должен быть женщиной. Другой вопрос, насколько такие предварительные условия согласуются с нормами демократии. В итоге женщинами стали оба новых федеральных советника.

Партии не обращали внимания на женщин

Как уже упоминалось, на федеральном уровне женщины в Швейцарии обладают всей полнотой политических прав уже больше полувека. Однако только сейчас страна, считающаяся лидером среди демократических стран, по-настоящему поставила вопрос гендерного паритета в политике. Почему?

Монография о политике и женщинах

Fabienne Amlinger: Im Vorzimmer der MachtВнешняя ссылка? Die Frauenorganisationen der SPS, FDP und CVP, 1971–1995. Chronos-Verlag. 2017. 416 Seiten, ca. 60 Franken. (Фабьен Амлингер. У власти на вторых ролях? Женские организации партий социалистов, либералов и демохристиан в период с 1971 по 1995 годы. Издательство «Кронос-Ферлаг», 2017 год. 416 страниц, ок. 60 франков.).

Вариант ответа на этот вопрос дает в своей монографии «У власти на вторых ролях» швейцарская историк и политолог Фабьен Амлингер (см. подробности в инфобоксе). Эта книга является переработанной диссертацией на тему женских политических организацией в рамках традиционного швейцарского партийно-политического ландшафта. 

Речь шла прежде всего о женских структурах в партиях, представленных в федеральном кабинете (партия социалистов / Sozialdemokratische Partei / SP, партия либералов, Freisinnig-Demokratische Partei / FDP.Die Liberalen, не путать с немецкими Свободными демократами из СвДП/FDP, и партия демохристиан, Christlichdemokratische Volkspartei / CVP). Швейцарская народная партия (Schweizerische Volkspartei / SVP) в книге не представлена: самая большая партия страны не допустила исследовательницу в свои архивы.

По мнению автора монографии, вывод по всем трём остальным партиям получается один и тот же: долгое время они просто не обращали на женщин своего внимания, не воспринимая их в качестве потенциала, шанса. Женщины были просто отстранены от партийных механизмов, структур и институтов. Тем самым в Швейцарии при формальном равенстве долгое время существовал дефицит репрезентации женщин, степень которого росла параллельно с процессом разрушения традиционных общинных структур общества и перехода страны на рельсы политического модерна.

Первым знаковым «взрывом» стали события 1993 года, когда место популярной Кристианны Бруннер (Christiane Brunner) в правительство был избран другой кандидат, да еще и мужчина. Для многих такой итог был демонстрацией мужского доминирования, и это 25 лет спустя после введения в стране на федеральном уровне права голоса для женщин.

«В партийных структурах все еще доминируют мужчины»

«До сих пор бюргерские партии правого центра испытывают сложности, когда речь заходит о привлечении женщин к политическому менеджменту», — говорит политолог Хлои Йанс. Многие из этих партий официально провозглашают для женщин политику открытых дверей, как это сделала цюрихская партийная организация Швейцарской народной партии (SVP Zürich); произошло же это, правда, только после того, как на кантональных выборах эта партия с разгромом проиграла левым в лице «Зелёных». «Партийная культура SVP все еще в значительной степени носит следы мужского доминирования. И это делает данную партию для многих женщин элементарно малопривлекательной».

По мнению Х. Йанс, в Швейцарии на женскую карту традиционно ставку делают левые партии, помогая им, в частности, занимать хорошие, то есть высокие места в партийных списках на выборах, особенно если учесть, что без лидирующего места в таком списке шансов на победу у кандидатов в Конфедерации нет. «Зелёные», например, давно формируют свои партийные списки по принципу «чересполосицы» (Zebra-Listen): в них женщины и мужчины расположены через один. Неудивительно, что женское движение и климатические «забастовки» развиваются в Швейцарии параллельно, являясь весьма действенным политтехнологическим инструментом завоевания власти.

Как считает Х. Йанс, попадание таких тем, как климат и гендерное равноправие, на самый верх списка актуальных политических вопросов было обусловлено не работой политических партий, но давлением гражданского общества, придерживающегося традиционно левой политической ориентации. Одной из структур такого общества является политическая акция Helvetia ruft («Гельвеция зовет», www.helvetia-ruft.chВнешняя ссылка). Ее организаторами и вдохновителями являются откровенно левацкие швейцарские организации, такие как Alliance F и Operation Libero. Как бы там ни было, резюмирует Х. Йанс, «но на выборах в октябре особенно сложно придется в первую очередь партиям, не уделяющим вопросам гендерного равноправия надлежащего внимания».