Как Швейцария стала мировым лидером в области демократии

Серия История швейцарской демократии, Эпизод 4:

В 1848 году Швейцария получила свою нынешнюю конституцию, но у совершенства, как обычно, предела нет: в 1874 году в стране прошел первый полный пересмотр Основного закона и на некоторое время Швейцария поднялась на первую ступеньку мирового демократического пьедестала почета. Кстати, ни один кантон так явно не выступал за полный пересмотр Основного закона, как Шаффхаузен. Туда-то мы и отправимся. 

Год 1874-й стал воистину знаменательным для всей истории швейцарской демократии: первый апдейт федеральной Конституции сумел устранить многие детские болезни этого документа, причем ничего этого не было бы возможным без низового либерального народного движения, возникшего в кантонах, суверенных субъектах федерации. Это движение возникло децентрализованно, никто никому ничего не платил, народное движение «радикального» характера в пользу укрепления и расширения народных политических прав стало итогом глубинного спроса на коренные общественные преобразования, в итоге которых в Швейцарии, что очень важно, всегда должен был стоять какой-то юридически обязательный документ. 

Последствия индустриализации

«Триггером», как сказали бы сейчас, этих движений стали самые разные события и мотивы. В кантоне Базель-сельский таким спусковым крючком стал проект воссоединения с полукантоном Базель-городской, а в Берне — проект строительства железной дороги, которой предстояло пройти прямо по сельскохозяйственным угодьям. Последний случай является типичным, и связан он с мощной и быстрой индустриализацией и модернизацией страны, с процессами, которые стали логичным итогом создания после 1848 года единого внутреннего рынка. Понятно, что довольны были этим далеко не все. 

Соответственно, в 1860-х годах в Швейцарии возникла оппозиция доминирующей партии победителей гражданской войны, партии Либералов. Эта партия (в Швейцарии ее называли партией сторонников теории и практики Freisinn, то есть свободомыслия / либерализма) формировала себе правительство по своему вкусу, будучи, так сказать, политическим крылом экономической революции. И, разумеется, Швейцария тоже столкнулась с феноменом олигархов и олигархии, когда бизнес покупает себе политические решения, а политика получает выгоду от стремительно развивающейся частной экономики. 

В такой ситуации на местах, прежде всего в кантонах, возникло движение в пользу «настоящей» или «радикальной» демократии, свободной от олигархических перекосов, идущих в пользу немногих и в ущерб народу. Об этом пишет и историк Рольф Грабер из Цюриха. Он справедливо указывает, что олигархические явления можно было преодолеть только на путях радикального укрепления народных прав с опорой на истинный федерализм. Радикальное кантональное демократическое движение было объединено фундаментальным доверием к народу как носителю власти, способному адекватно оценивать политическую ситуацию и генерировать из своей глубины подходящие и рациональные политические решения. Голоса против были очень нам знакомы, мол, да вы что? Собираетесь этому народу дать власть и полномочия напрямую вмешиваться в политику? Вы с ума сошли? Однако мнение относительно введения народного вето в отношении любых решений, в том числе и федерального парламента, в итоге возобладало.

Что и было началом….

…истинного народного суверенитета.

Его выражением и юридической формой стала вторая версия Конституции 1848 года, созданная ровно через 25 лет после собственно основания современного швейцарского федеративного государства. Именно тогда Швейцария и получила то, что она называет сегодня «народные права», то есть право проводить законодательный референдум. Это означало, что даже парламентское меньшинство могло потребовать, чтобы окончательное и обязательное к исполнению решение по тому или иному законопроекту принимали граждане, обладающие правом голоса. То есть вы хотите сказать, что народ получил право оппонировать парламенту? Ответ: не получил, а вырвал его, порой даже поднимаясь на своего рода баррикады.

И власти в Берне не видели никакого иного выхода, как покориться, потому что на кону стояло существование государства как такового: а ну как какой-то кантон скажет, что не хочет оставаться в стране, где подавляются мои региональные вольности? Но этого не произошло именно потому, что эти самые народные и кантональные вольности были расширены и укреплены в федеральной конституции образца 1874 года. В итоге, казалось бы, ослабление власти центра привело к всесторонней консолидации и к укреплению все еще молодого и непрочного федеративного государства. Почему? Ну, а потому что кто сказал, что символом и «аватаром» всего государства должен быть именно федеральный центр?

Расширение свобод и вольностей кантонов и народа было не просто красивой риторикой в газетах. Это вольности были реализованы, например, в формате Федерального суда в Лозанне, который с тех пор при всём кантональном разнообразии обеспечивает единообразную правоприменительную практику. Кроме того, полная свобода вероисповедания была предоставлена евреям. Мужчины, проживавшие ранее в других кантонах и потом переехавшие в другие кантоны, так же быстро получали там все полноценные политические права. Была отменена смертная казнь.

Глубокий кантональный раскол

В наибольшей степени одобрение новой версии конституции было выражено в кантоне Шаффхаузен, самом северном кантоне страны, где за нее высказались ошеломляющие 97% голосов. Небольшой кантон на северо-востоке страны с очень компактным населением и небольшой территорией выглядел практически так, как должно было бы, по мысли Жан-Жака Руссо, выглядеть идеальное народное демократическое государственное образование. Впрочем, кантоны, выступившие против первого конституционного апдейта (Ури, 92% голосов против) и Аппенцелль-Внутренний (86% голосов против) тоже были маленькими и традиционными. В чем же тогда тут заключается решающая разница?

Самая важная разница — конфессиональная структура. За пересмотр конституции голосовали, как правило, протестантские кантоны, тогда как против них выступали кантоны католические. Что это было, как ни продолжение гражданской войны 1847 года, но уже иными средствами. Второй фактор — региональный. Двумя годами ранее в 1872 году проект первого полного пересмотра федеральной конституции провалился на референдуме из-за негативной позиции франкоязычной части страны. Но потом ее мнение поменялась.

Насколько радикально кантональное демократическое движение в пользу «истинной демократии» переформатировало само понимание того, что есть политика, можно хорошо увидеть как раз на примере целого ряда протестантских кантонов, в том числе и кантона Шаффхаузен. В отличие от города Винтертур в соседнем кантоне Цюрих, тут не было движения, направленного против крупного бизнеса. Но тут на особенно плодородную почву упало повсеместно, а особенно в восточной Швейцарии, распространенное понимание того, что олигархическое «разворовывания» страны в пользу слившегося с чиновниками из Берна крупного капитала, является извращением (за что боролись?) всех тех идеалов, за которые как раз протестанты и сражались в войне 1847 года. 

Удобрил же эту почву целый каскад конституционных апдейтов в кантонах по соседству. Например, такой пересмотр основного закона прошел в 1869 году в кантоне Цюрих. Именно там впервые была сделана попытка закрепить в конституции инструменты референдумной демократии на основе народного право вето. Готовность граждан пойти на реформы была ускорена эпидемией холеры, охватившей город зимой 1868 года.

От демократии большинства к консенсусной демократии

Последствия конституционного апдейта 1874 года для федерального уровня были значительными — да что там, они были фундаментальны. По сути, на карте мира появилась совершенно новая страна. Ранее либералы побеждали на всех выборах как в Национальный совет, так и в Совет кантонов, что благоприятствовало формированию культуры политической бескомпромиссности по англосаксонскому образцу. Введение такого инструмента, как референдум все изменило: оппозиция теперь имела шанс заблокировать вообще всю политическую жизнь в стране при помощи народного вето.

Эта политическая новация оказалась «посильнее Фауста Гёте», в стране начала складываться совершенно иная культура, а именно культура политического компромисса. Стало ясно, что оппозицию нужно не отодвигать на обочину и тем более не травить и не убивать, а привлекать к политической и правительственной ответственности. Начались регулярные консультации правительств с оппозицией с целью избежать ненужных референдумов. Таким образом, 1874 год стал началом новой модели демократии, а именно, консенсусной демократии с опорой на федерализм и самозанятое население, четко сознающее свои политические интересы. Поэтому уже в 1891 году в кабинет был избран первый католик-консерватор — это воспринималось на тот момент почти так же, как если бы в Совнарком этак в году в 1937-м были избраны Гучков или Милюков. 

Разошлись пути…

Швейцарские историки даже из разных политических лагерей сходятся в одном: конституционная реформа 1874 года не только стабилизировала швейцарское федеративное государство, но и нашла форму динамического консенсуса между народом, политическим классом и бизнесом. Великие олигархи вроде Альфреда Эшера были отодвинуты на второй план, а народ и власть получили инструмент обратной связи и постоянной политической тонкой настройки взаимных интересов. И так на тот момент Швейцария объективно вышла на передний край развития демократии во всем мире. 

Это лидерство продержалось до 1893 года, когда Новая Зеландия ввела выборы, референдум и всеобщее избирательное право для всех взрослых, мужчин и женщин. Кроме того, пути демократии в Швейцарии и в Западной Европе, особенно после Первой мировой войны, разошлись довольно значительно: если в Швейцарии на повестке дня стоял вопрос постепенного расширения прав народа в плане контроля над парламентом и правительством, то в Европе преобладающим трендом стало совершенствование парламентских демократий без народных референдумов. Одной из таких систем была Веймарская республика…

Предыдущие серии:

Серия История швейцарской демократии

• Эпизод 1: 1. Этапы истории демократии в Швейцарии: Гельветическая республика
• Эпизод 2: 2. Как кантон Тичино научил Европу делать революции
• Эпизод 3: 3. Конституция Швейцарии — компромисс между демократией и федерализмом
• Эпизод 4: 4. Как Швейцария стала мировым лидером в области демократии
• Эпизод 5: 5. Город Ольтен и швейцарская Национальная стачка 1918 года
• Эпизод 6: 6. Вовлечение в политику, женские права и роль кантона Невшатель
• Эпизод 7: 7. Кантон Женева и философия естественных прав человека
• Эпизод 8: 8. Люцерн, трижды несостоявшаяся столица Швейцарии!