Воля народа, или Прямая демократия по-брюссельски

Если Евросоюз примет решение отказаться от перевода часов на зимнее время, то Швейцария, скорее всего, вынуждена будет идти в ногу с европейскими тенденциями. Keystone

Европейский союз намерен отказаться от постоянного перехода на летнее время и обратно. Это решение было им принято после того, как по результатам онлайн-опроса большинство респондентов высказалось против перевода стрелок часов весной вперёд, а осенью назад. Что же случилось, неужели Брюссель внезапно превратился в пылкого поборника прямой демократии? Ничего подобного! Такое решение только лишний раз говорит о том, что в Евросоюзе совершенно превратно истолковывают суть принципов непосредственного демократического участия народа в принятии политических решений. 

Не было такого никогда, и вот опять: в каждое последнее воскресенье октября, в этом году это будет 28-е число, Швейцария переводит часы с летнего времени на зимнее. В народе здесь даже возникли несколько способов запомнить и не перепутать, что и когда надо делать. Один их таких «ослиных мостиков», как здесь говорят, выглядит следующим образом: весной садовую мебель выставляют в сад (стрелки – вперёд!), а осенью ее заносят обратно в дом (стрелки – назад!). Но теперь все такого рода «подпорки для памяти» могут стать совершенно ненужными. Дело в том, что в Евросоюзе намерены отказаться от перевода часов, а это решение, конечно же, окажет непосредственное влияние и на Швейцарию!

Напомним, что в 1978 году швейцарцы на референдуме отклонили закон, предусматривающий введение в стране летнего времени. Тем не менее всего три года спустя оно все-таки было введено, и страна начала заучивать «шпаргалки» про садовую мебель. Почему? Народ ведь был против? Но все дело в том, что в тот момент Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), предшественник нынешнего ЕC, своей волей приняло решение начать перевод часов на зимнее время и обратно. Швейцария в Европейские структуры не входит, однако это не мешает ей оставаться частью Европы, да еще центральной.

«Выпав» из европейского времени, Швейцария стала «одиноким островом», что привело к значительным инфраструктурным и экономическим издержкам. В самом деле, как составлять расписание поезда, который следует из Берлина в Милан через Швейцарию с учетом нахождения последней фактически в другом часовом поясе? Поэтому парламент Конфедерации поторопился «сверить часы» с другими европейскими странами и волевым порядком перевёл страну, приняв-таки соответствующий закон, на европейский формат. Противники нового закона вновь попытались провести референдум, но не смогли собрать необходимые для этого 50 000 подписей.

+ О том, какие в Швейцарии есть способы обходить волю народа, читайте в этом материале.

Борьба вокруг летнего времени еще раз высветила, казалось бы, очевидную вещь: демократические решения на национальном уровне принимаются не в вакууме. Игнорировать то, что происходит в ближнем и дальнем зарубежье, нельзя. Международные связи и экономическое сотрудничество играют сегодня, в эпоху стремительно развивающейся глобализации, все более значительную роль, не учитывать их в ходе принятия демократических решений невозможно. И как же быть в ситуации, когда иностранное право сталкивается с национальным? Какому из них, когда и почему следует отдавать приоритет? 

Ответ на этот вопрос даст народ уже очень скоро, на референдуме 25 ноября 2018 года, здесь можно прочитать подробности. Ну а пока швейцарское правительство уже заявило о том, что если ЕС решит не переходить больше на летнее время, а потом обратно на зимнее, то Швейцария сделает тоже самое.

Ничего общего с прямой демократией!

Недавно Еврокомиссия вынесла на обсуждение Парламента и Совета ЕС законопроект, в соответствии с которым весной 2019 года входящие в Евросоюз государства переведут часы на летнее время в последний раз. Ссылки Ж.-К. Юнкера на «волю народа» вызывают, по меньшей мере, удивление, с учетом того, что для евробюрократов мнение граждан ЕС если и имеет какое-то значение, то весьма незначительное. Вспомним, как склонный к тонкому юмору Юнкер накануне референдума во Франции, на который в 2005 году был вынесен проект Конституционного договора Европейского союза, заявил, мол, коли народ скажет «да», то нам от этого будет «не холодно», а если он скажет «нет», то нам будет «не жарко».

Тогда французы, как известно, сказали этому документу «нет», равно как и чуть позже голландцы, после чего все пошло именно путём, столь образно описанным господином Жаном-Клодом Юнкером. Основные положения договора, как старое вино, были влиты в новые мехи совершенно иного документа, который уже предусмотрительно выносу на референдум не подлежал (за исключением Ирландии), в результате чего — следите за руками! — мнение народа ЕС было элегантно отправлено, мягко говоря, «в архив»!

Следует отдать должное: Евросоюз сделал в последние годы несколько серьёзных шагов в сторону развития инструментов прямого участия граждан в политических процессах. Благодаря «Европейской гражданской инициативе» один миллион граждан стран ЕС имеет теперь право и возможность направить в Еврокомиссию петицию, или «наказ», однако ни у миллиона граждан, подписавшегося под таким наказом, ни у остальных 400 миллионов граждан ЕС нет ровным счётом никаких возможностей повлиять на дальнейшую судьбу своих заявок.

Им остается только смотреть за тем, как чиновники ЕС выполняют или же не выполняют их «наказы», умильно повторяя вслед за брюссельскими бюрократами мантру о том, как «похорошел Евросоюз при Жан-Клоде нашем Юнкере». А ведь такой формат «европейской демократии» часто адаптируется и за пределами ЕС, например, на постсоветском пространстве. И там граждане тоже свято убеждены в том, что право подать челобитную чиновнику, ок, пусть даже современным способом, через интернет, это и есть вершина прямой демократии. Увы, вынуждены разочаровать — такого рода «электронная демократия» с истинным непосредственным народовластием не имеет ничего общего!

Ничем не рискуя!

Может показаться слегка удивительным тот факт, что глава Еврокомиссии и его коллеги неожиданно спохватились и сделали результаты банального опроса общественного мнения, не носящие с юридической точки зрения обязательного характера, светочем коллективного разума и ориентиром для своей работы. Возможно, все это связано с самим вопросом: с одной стороны, перевод часов — это проблема, которая вызывает сильные эмоции, с другой стороны, положа руку на сердце, признаем, что в число столь уж важных и критических задач она не входит.

Сравним, например, перевод часов с такими действительно важными вопросами, дебатирующимися сейчас на уровне ЕС, как, например, Brexit (выход Великобритании из ЕС), беженцы или же предложение создать общий бюджет для всей Еврозоны. На этом фоне вопрос перевода часовых стрелок выглядит совершенно маргинально, из серии nice to have. Зато он позволяет гражданам ЕС ощутить себя почти швейцарцами, — нет, ну а как? Мы ведь теперь тоже ходим на референдумы и принуждаем «евробюрократов» выполнять нашу волю!

Увы, дело выглядит диаметрально противоположным образом. Вынося вопрос перевода стрелок часов на суд народа, Еврокомиссия не рискует ровным счётом ничем, ей от этого в буквальном смысле, тут следует согласиться с Юнкером, «не холодно и не жарко». Даже наоборот: она говорит тем самым, что, мол, смотрите, какие мы продвинутые, мы ведь оставляем на усмотрение народа решение вопросов их собственной повседневной жизни. Но ведь само участие в опросе, равно как и результаты такого рода «плебисцита», обязательными не являются. И потом, кто решает, что такое «повседневность»? Разве Брексит, например, уже не оказывает на повседневную жизнь людей самого прямого влияния?

Избирательный подход к самому принципу гражданского участия в политике — это одна проблема! Куда большей проблемой является, однако, тот факт, что, принимая свои решения, Еврокомиссия опирается на опросы, репрезентативность которых в лучшем случае вызывает обоснованное сомнение! Ведь когда Жан-Клод Юнкер говорит, что «люди хотят» отказа от летнего времени, это означает конкретно, что в пользу такого решения из 4,6 млн. респондентов, что эквивалентно 1,0% от общего числа граждан стран ЕС, высказались почти 4 миллиона человек. И это следует считать «демократическим решением»?

Партикулярная пропаганда

В степени репрезентативности опроса сомневаются и опытные эксперты из Германии, профессор Технического университета Дортмунда (Technische Universität Dortmund) Вальтер Кремер (Walter Krämer), и Герд Гигеренцер (Gerd Gigerenzer), профессор берлинского Института им. Макса Планка (Max-Planck-Institut) со специализацией на проблемах методологии преподавания. Результаты европейского опроса на тему перевода часов они произвели в разряд «анти-статистики месяца», ставя репрезентативность этого опроса под большое сомнение.

Например, они напомнили, что около двух третей всех участников опроса были гражданами Германии, страны, на долю которой приходится менее 20% всех граждан ЕС. Опрос, кроме того, проводился в режиме онлайн, а это означает, что наиболее активно в нём участвовали опытные пользователи Интернета, а неопытные со своим мнением остались за бортом. Самая же основная претензия к данному опросу состояла в том, что среди участников опроса противники перехода на летнее время и обратно, скорее всего, составляли большинство. Те же, кого существующий порядок вещей вполне удовлетворял, изначально не имели особых причин участвовать в опросе.

И именно здесь и зарыта та самая пресловутая собака, именно здесь и находится основная слабость инструментов общественного участия в политических процессах, не ведущих к результатам, подлежащим непосредственному и обязательному претворению в жизнь: пользуются ими прежде всего именно те, кто заинтересован в данной теме, настроен на активную дискуссию и намерен оказать давление на общество с целью заставить его решить вопрос в свою пользу. Иными словами, мы имеем дело не с отражением действительно общей воли народа, а с инструментом партикулярной пропаганды.

В Швейцарии мнение народное висит над парламентариями, как дамоклов меч!

Дамоклов меч прямой демократии!

Матиас Даум (Matthias Daum), главный редактор швейцарской вкладки в немецком еженедельнике Die Zeit, пришёл недавно к выводу о том, что в рамках представительской демократии политики куда в большей степени склонны демонстративно заигрывать с «мнением народным», нежели это имеет место в условиях прямой демократии, такой, как в Швейцарии. Некоторые, правда, называют швейцарскую демократию «полупрямой», имея в виду параллельное существование механизмов как репрезентативной (парламентские выборы), так и прямой (референдум, инициатива) демократии. Но мы не будем усложнять, потому что не в этом суть! А в чём тогда?

А в том, что, во-первых, швейцарские депутаты прекрасно знают, что их решения (законы) должны в обязательном порядке быть признанными народом, потому что в противном случае народ немедленно вынесет непонравившийся ему закон на всеобщее голосование. И во-вторых, истинное народовластие – это не когда власть спрашивает народ, «кто на свете всех милее», а когда народ говорит власти: «сделать надо так, а иначе – геть!» Швейцарским депутатам не нужно гадать на кофейной гуще, изучая свежие опросы общественного мнения или прислушиваясь к мнению шумного или молчаливого большинства. В Швейцарии мнение народное висит над ними, как дамоклов меч!

Такие же органы, как Еврокомиссия, избираются не напрямую, а косвенно, то есть граждане непосредственно не могут привлечь, случись что, их членов к политической ответственности. И все равно, евробюрократы продолжают ссылаться на «общественное мнение», надеясь тем самым, учтя его каким-то образом, укрепить свою политическую легитимацию. Однако на введение демократических процедур с обязательными решениями они идти не собираются, ограничиваясь замерами «средней температуры по больнице» при помощи опросов общественного мнения и надеясь услышать то, что им и хочется услышать, а именно согласие с тем, что «при Клоде нашем Юнкере Евросоюз действительно похорошел просто неимоверно».

Этот материал является публикацией в рамках спецпроекта о прямой демократии в Швейцарии.

Перевод с немецкого языка и адаптация: Людмила Клот, Игорь Петров