Швейцария как зеркало новой, расколотой Европы

swissinfo.ch

Вечером после выборов в Европейский парламент в разных регионах старого континента царили разные настроения, однако почти везде политики испытывали чувство «глубокого удовлетворения» при взгляде на показатели явки. И в самом деле, на этот раз отдать свой голос решил 51% избирателей, что на 8% больше, чем на выборах и пять, и десять лет назад. Рекордно низкая явка, когда-либо отмеченная на европейских выборах (43%), осталась далеко позади в истории.

Поэтому и первые комментарии были более чем позитивны. Мартин Зедльмайер (Martin Sedlmayr), генеральный секретарь Еврокомиссии, заявил даже, что тем самым «мы наблюдаем обеспеченное вотумом народа укрепление евро-демократии в целом». И в самом деле, в контексте Европейского союза такого рода мобилизационный успех не следует недооценивать, с учетом того, что европейский «демос», а точнее, 427 млн человек с правом голоса, как правило, не имеет никаких возможностей непосредственно вмешиваться в политику — кроме происходящих раз в пять лет парламентских выборов, по итогам которых происходит формирование оперативных властных структур и институтов на уровне Европейского союза. Еврокомиссия же и Европейский совет формируются уже не гражданами напрямую, но государствами-членами ЕС, точнее, их правительствами, и в результате на первый план выходит не воля народа, но административный властный ресурс.

Клод Лоншан (Claude Longchamp) 

Принадлежит к числу самых опытных и авторитетных политических аналитиков Швейцарии. Основатель института изучения общественного мнения Forschungsinstitut gfs.bernВнешняя ссылка, бессменным директором которого он был вплоть до выхода на пенсию. 

В настоящий момент является членом правления этого ведущего в Швейцарии НИИ прикладной социологии. На протяжении последних 30 лет комментировал и анализировал политические события в стране на общественном швейцарском национальном негосударственном телевидении Schweizer Fernsehen SRF. 

Читателям портала swissinfo он помогает разбираться в хитросплетениях швейцарской предвыборной борьбы и в результатах очередных парламентских выборов, намеченных на октябрь 2019 года.

Явка между ритуалом и конфликтами

Так или иначе, вряд ли стоит почивать на лаврах и хлопать самого себя по плечу! Как говорит мой политологический и социометрический опыт, высокая явка является, как правило, результатом своего рода «политико-ритуальной мотивации», с учетом того, что рост явки часто оказывается признаком усиления конфликтной напряженности в обществе. Взгляд на результаты европейских выборов по отдельным странам этот вывод убедительно подтверждает. Высокая и в целом стабильная явка наблюдается, например, в Бельгии, Люксембурге и на Мальте.

Преодолела среднюю по Европе планку явка в Испании, Польше, Румынии, Венгрии, Германии, Чехии, Дании, Австрии и Франции, и как раз в этих странах мобилизация избирателей стала результатом внутренних конфликтов. В Испании уже который год страна дискутирует по вопросу Каталонии, в Румынии такой раздражающей темой является коррупция в новом избранном правительстве, в Польше же и Венгрии, которые являются членами Евросоюза у власти находятся автократически господствующие правительственные партии, а оппозиция маргинализирована и оттеснена на обочину. 

Что же касается Австрии и Франции, то здесь общественная атмосфера накануне выборов определялась целым рядом «горячих» и противоречивых тем. Наконец, Германия: в этой стране мы как раз наблюдаем слом старой системы «народных партий», причем слева эту систему очень активно ломают левые и зелёные политические движения, а справа — правонационалистическая «Альтернатива для Германии» (Alternative für Deutschland).

Чему нас учит швейцарский опыт?

Для Европейского союза скачок явки может показаться уникальным явлением. Швейцария столкнулась с данным феноменом гораздо раньше, примерно в 1995 году, когда показатели явки, достигнув исторического минимума в 42%, свое дальнейшее падение прекратили. С тех пор эти цифры растут, и в 2015 году на выборы нового состава парламента Швейцарии пришли уже 49% от списочного числа зарегистрированных избирателей.

Такого рода «реполитизация» швейцарского общества была вызвана двумя тематическими блоками: перезагрузкой курса официального Берна на европейском направлении после окончания холодной войны и началом активных дискуссий о реальном гендерном равенстве в политике и обществе. Референдум 1992 года по вопросу вступления Швейцарии в еврозону оказал на общество страны, и прежде всего на тех, кто жил на селе, сильное мобилизующее и электризирующее воздействие.

Внутренне рассеянные до той поры консервативные силы все как один явились к урнам для голосования, обеспечив Швейцарской народной партии (SVP; какие есть ещё в стране партии, смотри ниже) начало нового этапа в ее истории, по итогам которого уже в наше время она смогла стать сильнейшей партией страны, за которую голосуют без малого 30% избирателей. Неизбрание в 1993 году в состав швейцарского федерального правительства популярной на тот момент женщины-политика от социалистов Кристианны Бруннер (Christiane Brunner) стало своего рода «доказательством от противного» новых консервативных тенденций и веяний в швейцарской политике. Возмущение, возникшее прежде всего в швейцарских городах, привело к тому, что в ряды социал-демократов, а также партии «Зелёных» начали массово записываться женщины.

Эти события стали не просто единичными явлениями, но началом нового долговременного цикла, по итогам которого в период с 1995 по 2003 годы социалисты три раза подряд выходили победителями из очередных парламентских выборов. Затем наступила очередь «народников» из SVP, и в результате Швейцария получила совершенно новую, полностью «перезагруженную» партийно-политическую систему с сильными радикальными краями и со слабым центром, притом что, как говорят политологи, залогом демократического способа правления в условиях сильной поляризации является именно центр, способный брать на себя правительственную ответственность.

Что это означает для ЕС?

Какое значение имеют для ЕС парламентские выборы 2019 года? С определённой долей уверенности мы сможем сказать что-то только спустя некоторое время в рамках ретроспективного политологического анализа. Должно пройти время и должны улечься страсти. А пока ясно только одно: раскол европейской партийно-политической системы — факт. Демохристиане и социал-демократы настолько утратили свои былые позиции, что теперь они даже совместно не в состоянии сформировать устойчивого парламентского большинства. Число социально значимых конфликтов также возросло.

Европейский проект теперь уже невозможно рассматривать только с позиций экономической повестки, особенно если учесть Брексит, который означает, что конфликты вышли за пределы Евросоюза и что теперь речь уже идет о том, чтобы четко размежеваться и дать ответ на главный вопрос: вы за ЕС или против него? Одну сторону этого конфликта составляют граждане ЕС, рассматривающие себя в качестве евроскептиков. Справа и слева их «подзуживают» правые и левые радикалы всех мастей, а в таких странах, как Италия, Венгрия и Польша, популистские евроскептические силы уже имеют за собой правительственное большинство.

В Великобритании и Франции подобного разрыва с прошлыми политическими традициями и тенденциями по итогам национальных парламентских выборов не случилось только благодаря мажоритарной избирательной системе. Второй стороной указанного конфликта являются проевропейские силы «мейнстрима». Испугавшись довольно реалистично звучавших угроз правых популистов «превратить Брюссель в Сталинград», они сделали ставку на преимущества открытого общества с открытой экономикой, сформировав соответствующие политические предвыборные программы и объективно укрепив либеральные и «зелёные» партии и движения.

В поиске новых путей

И если все это так и данные оценки более или менее верны, то следует исходить из того, что в ближайшие пять лет ЕС станет системой со значительной, куда большей, чем ранее, долей конфликтности. Пока проевропейские силы имеют перевес, ведь по итогам выборов они обеспечили себе 751 депутатский мандат. Это означает, что в составе Еврокомиссии и в Европейском совете голос этих сил будет звучать еще более явственно. Но ясно и другое: европейская политика старого образца поставлена сейчас под серьёзное сомнение.

Позиции Германии и Франции уже не настолько синхронизированы и согласованы, как раньше. Победители выборов тормозят проигравших. Они требуют сначала обсудить такие проблемы, как климат и рост экономики, и только потом, мол, можно начинать распределять властные посты. Популисты со своей стороны требуют обсудить темы экономии средств и вынужденной миграции. Старые политические рецепты 40-летней давности в новых условиях утрачивают свою действенность. Необходимо искать и находить новые пути.

Выводы и итоги

Мой первый вывод выглядит следующим образом: реполитизация Евросоюза привела к повышению явки избирателей. Европа стала более плюралистичной. Однако для того, чтобы было обеспечено реальное укрепление демократии, факт этой плюрализации нужно еще как-то переработать и переосмыслить. Сделать это можно двумя способами. Первый исходит из наличия расширенной правительственной коалиции, сформировать которую без привлечения либералов будет невозможно. Второй предполагает формирование тематических и тактических ad-hoc-альянсов, в рамках которых можно будет гибко и прагматично объединять даже очень разнонаправленные идеологии с целью решения конкретных повседневных проблем.

В Швейцарии был сделан выбор в пользу второго формата. Здесь существует вечная большая коалиция правительственных партий, покрывающих весь политический спектр, а кроме того, в парламенте постоянно образуются как раз такие «обреченные альянсы». Они прагматически создаются для решения конкретных вопросов и тут же распадаются после достижения поставленной партикулярной цели. Особенного вреда стране такой формат политической деятельности не нанёс, если не учитывать практическую неспособность швейцарцев быстро принимать далеко идущие стратегические решения.

Швейцарский опыт учит нас: демократия предполагает ориентацию политических мотивов и решений прежде всего на интересы граждан. В Швейцарии граждане давно уже привыкли вмешиваться в политику в прямом формате. Теперь «демос» пробудился и в ЕС. Некоторые части демоса протестуют, другие питают надежды. Если ЕС хочет организовать, возглавить и позитивно использовать эту новую демократическую динамику, то должен стать более гибким, а главное – более близким к гражданам. Именно в этом и заключается главное «послание» европейского «демоса».

Партии Швейцарии

SVP / ШНП: Schweizerische Volkspartei (Швейцарская народная партия, правые консерваторы);

SP / СДП: Sozialdemokratische Partei (партия Социал-демократов, левые);

FDP.Die Liberalen / Партия либералов Швейцарии: Freisinnig-Demokratische Partei (правые либералы, не путать с немецкими Свободными Демократами/СвДП);

CVP / демохристиане: Christlichdemokratische Volkspartei (Христианско-демократическая народная партия Швейцарии, консервативный центр);

GPS / «Зелёные»: Grüne Partei der Schweiz (Зелёная партия Швейцарии, левый фланг);

GLP / Партия «Зелёных Либералов»: (Grünliberale Partei, либеральный центр);

BDP / Бюргерско-демократическая партия: (Bürgerlich-Demokratische Partei, центр);

JUSO / Молодёжная организация партии социалистов: (Jungsozialisten, левые).

Русскоязычную версию материала подготовил Игорь Петров