Экономический подъём благодаря соглашениям с ЕС — это миф

Степень позитивного влияния двух пакетов двусторонних соглашений между Швейцарией и Европейским союзом на экономику Конфедерации существенно переоценена. Таково мнение Франсуа Шаллера (François Schaller), экономического журналиста и члена правления бизнес-ассоциации Autonomiesuisse. В своих публикациях он регулярно ставит под сомнение укоренившийся в Швейцарии официальный миф о том, что экономический рост страны якобы обеспечивается «священным» двусторонним форматом кооперации с Брюсселем.

Спустя пять лет после Brexit многое прояснилось: экономические амбиции сторонников выхода из ЕС не оправдались — но и катастрофа, которую предрекали его противники, тоже не наступила. На фоне множества апокалиптических оценок состояния Великобритании к такому неожиданному выводу в недавней статье, опубликованной в Le TempsВнешняя ссылка, приходит Рене Швок (René Schwok), почётный профессор Женевского университета и эксперт в области отношений с ЕС.

Более того, темпы роста британской экономики после вступления в силу Соглашения о торговле и сотрудничестве с ЕС в 2020 году говорят сами за себя: они значительно выше, чем в Германии, и примерно соответствуют среднему уровню по еврозоне. По прогнозам ОЭСР, в текущем 2025 году эти показатели продолжат улучшаться. Несмотря на то, что Великобритания больше не является частью единого европейского рынка, в целом её экономика демонстрирует очевидную устойчивость. К возвращению в ЕС не призывает даже правящая Лейбористская партия.

Европейский нарратив

Разрыв между мрачными описаниями экономической ситуации в Великобритании и реальной макроэкономической динамикой заставляет задуматься о том, что вот уже более 30 лет происходит в самой Швейцарии. Тем более что в этой стране существует так называемый «европейский нарратив» — версия, которая с течением времени превратилась в полуофициальную интерпретацию характера и результатов отношений Швейцарии с ЕС. Эта история выглядит так. В 1990-х годах страна переживала период экономической стагнации. Затем, с началом 2000-х, последовал внезапный подъём — якобы благодаря двум первым пакетам секторальных соглашений с Европейским союзом, и, следовательно, благодаря «священному двустороннему формату» сотрудничества с Брюсселем.

Первоначально этот формат задумывался и вводился в качестве постепенной интеграции швейцарской экономики в нормативно-правовую систему ЕС. Позже Швейцария отказалась от этой цели — но Брюссель, как видно, о ней не забыл. Однако достаточно взглянуть на реальные темпы роста швейцарской экономики начиная с 1990 года, чтобы усомниться в мифе о «спасении благодаря двусторонним соглашениям». Восстановление швейцарской экономики действительно было впечатляющим — но началось оно уже в 1997 году, за пять лет до вступления в силу первого пакета билатеральных соглашений и за десять лет до начала действия режима свободы передвижения физических лиц между ЕС и Швейцарией.

Минимальные выгоды

Оправданность такого пересмотра взглядов на экономическое прошлое Швейцарии недавно подтвердил и профессор Тобиас Штрауманн (Tobias Straumann) из Цюрихского университета — один из немногих экономических историков в стране. По его мнению, если двусторонний формат отношений с ЕС и внёс вклад в экономическое процветание Швейцарии за последние 25 лет, то лишь в весьма ограниченном масштабе. Более того, ряд этих соглашений неоднократно утверждался на референдумах под внешним давлением — будь то пресловутая «гильотинная оговорка» (согласно которой все договоры действуют лишь в пакете: денонсация одного автоматически влечёт за собой прекращение действия остальных), угрозы санкций или политическое давление со стороны ЕС, особенно заметное после 2014 года.

В швейцарских дебатах о европейской интеграции нередко звучат штампы, подчёркивающие «жизненную важность» двустороннего формата. Один из часто приводимых аргументов — соглашение 1999 года об устранении технических барьеров в торговле, известное как Соглашение о взаимном признании (Mutual Recognition Agreement, MRA). Это, по сути, единственный документ в составе первых двух пакетов секторальных соглашений, имеющий чётко выраженный торгово-экономический характер. Остальные договоры в большей степени административны по своей природе и направлены на смягчение типичных разногласий между соседними странами.

Да, соглашение MRA действительно упрощает доступ продукции на рынок ЕС и снижает расходы на сертификацию. Однако, по данным Государственного секретариата по экономике (SECO), экономия в его рамках составляет менее 1,5% от той трети швейцарского экспорта (в стоимостном выражении), которая направляется в Евросоюз. Эта сумма выглядит почти символической — особенно в сравнении с тем, как на стоимость швейцарских товаров и услуг повлияло многолетнее падение курса евро к франку, достигшее начиная с 2000 года показателя в 30%. Увеличение розничных цен из-за валютной разницы многократно перекрывает любые преимущества от технических упрощений.

Академическое лобби подогревает страхи

Сектор медицинских технологий (medtech), важнейший для швейцарской экономики, вот уже как четыре года в качестве ответной меры со стороны ЕС (в ответ на прекращение Берном консультаций по старому Рамочному соглашению, прим. ред. рус.) исключён из действия «привилегированного режима MRA». Однако вопреки тревожным прогнозам этот сектор никогда ещё не чувствовал себя так уверенно, как сегодня: он демонстрирует устойчивый рост. Показательно, что около 90% экспорта в ЕС приходится на компании, которые уже давно сами добровольно отказываются от упрощённого режима MRA, предпочитая напрямую проходить сертификацию в странах Европейского союза.

Тем не менее в общественных и политических дебатах активно звучит алармистская риторика — в частности, со стороны могущественного академического лобби. Один самых из распространённых тезисов: если европейским ученым-исследователям не будет разрешено полноценно участвовать в программе Horizon, то инновационная Швейцария окажется на грани вымирания. Реальность, однако, выглядит куда менее драматично. Финансовый вклад Швейцарии в Horizon составляет менее 3% от общего объёма инвестиций страны в научные исследования и разработки — включая как общественные, так и частные средства. И, что особенно важно: с тех пор как Швейцария потеряла статус ассоциированного члена программы Horizon (в 2020 году, и снова, кстати, в результате ответных мер со стороны ЕС), привлекательность швейцарских университетов ничуть не снизилась. Они продолжают привлекать исследователей со всего мира, включая учёных из стран ЕС.

Свобода передвижения: взгляд со стороны ЕС…

Свобода передвижения людей — центральный элемент «двустороннего формата», на котором настаивает Европейский союз. Брюссель придаёт ему особое значение, ведь речь идёт не только о миграционной политике. Этот принцип является неотъемлемой частью общей архитектуры единого рынка: он включает в себя свободу перемещения как людей, так и товаров, услуг и капитала. Без этой четырёхкратной свободы любые перспективы дальнейшей правовой интеграции и гармонизации Швейцарии и ЕС потеряли бы всякий смысл.

В отличие от Швейцарии, ЕС никогда не отказывался от исходной цели, которая подразумевалась ещё в 1990-х: постепенное вступление Швейцарии в Европейский союз через пошаговый «двусторонний путь». У ЕС было достаточно терпения — но после шока от Brexit оно стало иссякать. Тем более что по всей Европе сейчас усиливаются популистские движения, подрывающие доверие к европейскому интеграционному проекту. На этом фоне Швейцарию всё чаще воспринимают в качестве безбилетника, запрыгнувшего в поезд ЕС и пытающегося получить все права, избежав всех обязанностей.

Но разве это не сам Брюссель решил в одностороннем порядке, что теперь Швейцария де-факто является частью европейского рынка? А вот теперь ЕС стремится ввести некие чёткие правила сотрудничества, чтобы, де, положить конец, как он считает, «нечестной конкуренции». С точки зрения ЕС, швейцарские компании и предприятия получают несправедливое преимущество на мировых рынках: они пользуются доступом к европейскому пространству, не интегрируясь полностью и не следуя всем его нормам. Если в 1990-х годах неучастие в европейском рынке рассматривалось как очевидный недостаток, то теперь экономический успех Швейцарии вне ЕС всё чаще воспринимается как форма экономического «мошенничества».

…и взгляд из Швейцарии

В Швейцарии мнения по поводу нынешнего режима свободы передвижения людей сильно разнятся. На политическом уровне на горизонте маячит уже третья народная законодательная инициатива Швейцарской народной партии (SVP) под названием «Против Швейцарии с населением в 10 миллионов! / Инициатива устойчивого развития», Внешняя ссылкакоторая, если она будет принята народом, фактически означала бы конец режима свободы передвижения. Поэтому, как ни странно, но отклонение этой инициативы народом представляется необходимым условием для того, чтобы провести ещё одно всенародное голосование по третьему институциональному пакету секторальных соглашений, согласованному с ЕС в 2024 году.

Очевидно, что общий политический климат в Швейцарии сейчас не слишком благоприятен для хороших отношений с ЕС. Похоже, что процесс увеличения численности граждан из стран ЕС, живущих и работающих в Швейцарии, не собирается останавливаться. В 1990-х и даже в 2000 году Федеральный совет (кабинет министров) прогнозировал ежегодный приток граждан из стран ЕС в размере 10 000 в год. Бизнес-организации говорили о «всего лишь» 8 000. Однако с момента полной реализации соглашения о свободе перемещения людей (2007 год) среднегодовой показатель евроиммиграции в Швейцарию фактически составил 48 000 человек — эквивалент населения города Невшатель.

Кроме того, в страну ежегодно прибывают около 20 000 иммигрантов из третьих стран (не считая просителей убежища). Вопреки часто повторяющимся утверждениям, между ежегодным ростом валового национального продукта и европейской иммиграцией не наблюдается даже малейшей корреляции. Бывали очень успешные для экономики годы с относительно низким уровнем миграции — и наоборот: в 2020 году, в разгар рецессии, чистая миграция из ЕС составила 40 000 человек.

Демографический пузырь?

В то же время в Швейцарии вырос уровень безработицы (по определению Международной организации труда / МОТ). Если в 2000 году он составлял менее 2 %, то сегодня — около 4,5 %. Это приближает Швейцарию к среднеевропейским показателям, включая уровень безработицы в зоне евро (примерно 6 %). Какую долю в росте валового внутреннего продукта Швейцарии занимает увеличение абсолютной численности рабочей силы? Ответить на этот вопрос непросто. Но тогда возникает другой вопрос: какой именно кризис должен случиться для того, чтобы заставить этот потенциальный демографический пузырь оглушительно лопнуть? Или, иначе говоря: какой кризис начнется после того, как этот пузырь все-таки лопнет?

И наступит ли именно в такой момент самое подходящее время для сложных переговоров с Брюсселем — например, с целью активации защитной антимиграционной оговорки, предусмотренной двусторонними соглашениями и которую в теории Швейцария будет иметь право задействовать «в случае серьёзных экономических или социальных трудностей»? Но что именно будет выглядеть в глазах Европейского союза в качестве «серьёзных трудностей» — особенно когда речь пойдет о такой благополучной и стабильной стране, как Швейцария? Все эти вопросы потребуют ответа уже в самом ближайшем будущем.

Высказанные в данной статье мнения являются исключительном мнением автора статьи и не всегда совпадают с мнением редакции swissinfo.ch.