Россия и пенсии: невозможность референдума?

В швейцарской модели демократии референдумы играют важнейшую роль и проходят часто. Такой подход является самостоятельной формой демократии, ближе всего стоящей к прямой демократии. В каком-то смысле это идеал политического развития общества, понятная и логичная схема выражения всеми гражданами своей воли по поводу той или иной проблемы. К сожалению, в большинстве других странах дела обстоят совершенно иначе.

В большинстве демократических стран Европы референдум — довольно редкое явление, что не удивительно: работающая представительная демократия предполагает всенародные волеизъявления только в редких и принципиальных ситуациях, когда легитимности представительных органов недостаточно, например, когда речь идёт о новой конституции, смене формы правления или границах.

В остальных случаях население демократических стран вполне успешно влияет на власть через систему муниципальных, региональных и общенациональных выборов, через партии, общественные организации и массовые уличные протесты. Безотносительно формы организации демократии, обсуждая любые политические процедуры, нельзя забывать о том, что важнейшую роль в их организации и проведении играет исполнительная власть. Кроме того, важна ее готовность принять действующей властью результаты народного волеизъявления, даже если они противоположны желательным для нее.

В этом принципиальном вопросе нет никакой разницы между проведением выборов или референдума: в тех странах, где власть подотчётно и подконтрольна населению напрямую или через органы, сформированные на честных и свободных выборах, никаких проблем обычно не возникает — если граждане хотят организовать и провести референдум, власть помогает им реализовать их право, а не препятствует — именно так и происходит в Швейцарии.

Фактически невозможны

В России же, где исполнительная власть доминирует и не зависима напрямую от воли избирателей, проведение выборов с непредсказуемыми результатами или референдумов, итоги которых могут не понравиться исполнительной власти, фактически невозможны — собственно, поэтому их нет. Например, если говорить о пенсионной проблеме, то по всем опросам большинство населения России категорически против предложенных реформ — и именно поэтому власть не заинтересована в референдуме, ведь она видит свою задачу не в исполнении воли людей, а в навязывании им своей.

История учит, что единственный шанс для проведения референдума в России возникает тогда, когда в нем заинтересовано руководство страны: именно этим объясняются референдумы в СССР и России в 1991 −1993 годах. Но и здесь ни о какой чистоте процесса и свободе выбора говорить не приходилось: добиваясь своей цели, власть использует все доступные рычаги, не предоставляя трибуну другой стороне. Кроме того, результат референдума имеет силу только до тех пор, пока он выгоден актуальной власти: например, референдум о сохранении СССР в 1991 году вроде как выиграли сторонники его сохранения, но уже к концу года Советского Союза не стало и о референдуме никто не вспомнил.

История учит, что единственный шанс для проведения референдума в России возникает тогда, когда в нем заинтересовано руководство страны

Пенсионная проблема взбудоражила Россию и заставила вновь заговорить о возможности проведения в стране референдума. Громче всех о референдуме заговорили в КПРФ, еще с начала лета начав обсуждать этот вопрос. Впрочем, практические результаты коммунистов в деле подготовки референдума отнюдь не впечатляющие: им удалось стать одной из нескольких групп, готовящих референдум и зарегистрированных в этой роли ЦИКом, а с оформлением региональных групп (их нужно создать не менее чем в 43 регионах России) дела идут и вовсе плохо.

Провластные комментаторы с нескрываемым ехидством рассуждают о том, что множество альтернативных инициативных групп фактически не дают друг другу возможности собрать необходимые для объявления референдума голоса граждан — российский закон предусматривает, что в каждом регионе может быть только одна зарегистрированная группа, поэтому если одна группа уже объявилась, то для всех остальных регион фактически закрыт для сбора подписей. Кроме КПРФ никто из заявившихся инициаторов референдума даже и не собирается ничего собирать, во всяком случае серьёзно, но вот инициативные группы на местах эти граждане создают проворно и неизменным успехом.

Демократия по-российски

Нет сомнений, что цель их существования — не дать коммунистам собрать подписи для сдачи в ЦИК и тем самым закрыть вопрос о референдуме на дальних подступах. Можно констатировать, что со своей задачей они вполне справились. По сути вопрос о референдуме уже можно считать закрытым: собрать подписи никому не удастся по чисто техническим причинам. 

Роковой вопрос — откуда взялись все эти инициативные группы, и зачем непонятным людям и организациям по всей стране вдруг понадобилось срочно тратить время и силы на регистрацию в регионах инициативных групп и потом ничего не делать для сбора подписей?

Очевидные и разоблачённые много раз связи новоявленных сторонников референдума со структурами ОНФ, «Единой России» и власти не оставляет сомнений: вся эта путаница с альтернативными инициативными группами возникла не от неспособности противников повышения пенсионного возраста договориться между собой, а исключительно потому, что власть осознанно и целенаправленно уничтожает даже теоретический шансы КПРФ собрать необходимые 2 миллиона подписей в 43 регионах России.

Призыв к различным инициативных группам договориться и работать вместе, прозвучавший из ЦИК и от одного из участников всего процесса, кандидата от СР на выборах мэра Москвы Ильи Свиридова, и вовсе выглядит издевательством: как и о чём можно договариваться тем, кто хочет провести референдум, с теми, кого наняли сорвать его уже на стадии сбора подписей?

Впрочем, если вдруг предположить, что все нужные группы все-таки были бы созданы и подписи собраны, ничто не помешало бы ЦИК объявить часть подписей фальсифицированными или недостоверными и все равно не допустить неудобного ей голосования — прием с отказом в регистрации по подписям отработан российскими избиркомами до совершенства.

Все не то, чем кажется

Стороннего наблюдателя не оставляет чувство, что руководство КПРФ, заявившее о подготовке и проведении референдума, с самого начала не слишком верило в его возможность и, положа руку на сердце, не особенно-то и хотело его организовывать. История с референдумом позволила руководству КПРФ, все еще считающейся важнейшей партией системной оппозиции в России, имитировать активное противостояние непопулярным в народе идеям правительства, не создавая ему никаких реальных проблем.

Федор Крашенинников

Родился 16 июля 1976 года, живет и работает в Екатеринбурге.

Общественный деятель, политолог, писатель, публицист и блогер.

Выпускник философского факультета Уральского государственного университета им. А.М. Горького.

Соавтор книг «Облачная демократия» и «По тонкому льду».

Кроме того, 9 сентября в России проходят региональные и муниципальные выборы в целом ряде субъектов Федерации и обещание референдума стало одним из тезисов коммунистической агитации. Есть все основания полагать, что после завершения выборных кампаний о референдуме и вовсе забудут. В современной России многое называется знакомыми и понятными гражданам демократических обществ словами, но на практике обозначает совсем другие явления.

Например, выборы — это не решение вопроса о власти через свободное и честное голосование граждан, а всего лишь способ легализовать заранее согласованное распределение постов через процедуру, от участия в которой заведомо отстранены все неудобные для действующей власти участники. 

В той же логике и референдум в России — это всего лишь повод для системной оппозиции поговорить о нем, создать видимость подготовки к нему и тем самым уклониться от гораздо более простых, но эффективных способов надавить на власть — например, от использования своего ресурса для объединения всей оппозиции Путину вокруг простых и ясных тезисов и организации массовых митингов по всей стране.

Коммунистические партии, которые кое-где еще сохранились в странах Европы, неизменно стоят на радикально левых позициях и всегда готовы яростно атаковать власть за любое уменьшение социальных гарантий. В России же КПРФ — это партия сторонников «сильной власти», лояльных Путину сталинистов, не упускающих случая проклясть демократию и права человека как зловредные выдумки врагов Отечества.

Исходя из всего вышесказанного, попытка анализировать ситуацию вокруг референдума в России через призму законов и инструкций ЦИКа, а также исходя из деклараций его организаторов и тем более с учетом опыта демократических стран Запада или тем более Швейцарии, неизбежно ведет в тупик: то, что выглядит борьбой за референдум и подготовкой к нему на самом деле является политической игрой, смысл которой — в процессе, а не в результате.

До тех пор, пока Россия не ввернётся на столбовую дорогу демократического развития, электоральные процедуры в ней не обретут того значения, которое они имеют в Швейцарии и других странах Запада и останутся лишь способами отвлечь внимание населения от очевидной неспособности несменяемой авторитарной власти эффективно справляться с нарастающим социально-экономическим кризисом в стране.

Мнение экспертов не обязательно должно совпадать с мнением редакции. 

А каково Ваше мнение? Возможна ли и нужна ли в России прямая демократия? 

Оставляйте Ваши аргументы в соцсетях и внизу в окне комментирования, регистрации не требуется.