«Потребностей в стране так много — любая конференция имеет смысл»!

Луция Чирки (Luzia Tschirky). SRF/Oscar Alessio

В возрасте 28 лет Луция Чирки стала первой на швейцарском радио и телевидении женщиной-корреспондентом по Восточной Европе. В настоящее время она делает репортажи из Украины. Поговорили с ней о войне, о том, каково это - работать журналистом в Восточной Европе и о том, имеют ли смысл такие конференции, как только что завершившаяся в Лугано Конференция по Украине. 

Родилась в городе Сарганс (кантон Санкт-Галлен) в 1990 году, получила степень бакалавра политологии в Цюрихском университете, с 2018 года ведёт репортажи из России и стран постсоветского пространства для швейцарского радио и телевидения на немецком языке SRF. Читатели отраслевого журнала «Швейцарский Журналист» признали ее лучшим молодым журналистом 2014 года и журналистом года в 2021 году.

SWI swissinfo.ch: Прежде чем в возрасте 28 лет стать корреспондентом, ты прошла множество стажировок в разных СМИ. Можно ли сказать, что в рамках швейцарской медиаиндустрии «это многих славный путь»?

Луция Чирки (Luzia Tschirky): Не думаю. В то время у меня не было никакой возможности получить постоянную должность на SRF из-за реализуемой тогда программы жесткой экономии. Мне предложили походить пока по разным стажировкам. На каком-то этапе я подала заявку на место корреспондента в Москве. У меня давно была цель работать именно в этом регионе. Так что я бы не сказала, что перед нами пример типичной карьеры.

То есть золотая эпоха для корреспондентов закончилась?

Что значит «золотая эпоха»?

Это когда СМИ еще вкладывали деньги в корреспондентские сети.

Я вообще не могу припомнить времени, когда не было бы каких-то сокращений. Медиакомпании сражаются с финансовыми проблемами с тех пор, как я начала работать журналистом. Но сравнивать нынешнюю ситуацию с совсем уж далеким прошлым я не могу, конечно.

Насколько хорошо ты владеешь русским языком и другими восточноевропейскими языками?

Я выучила русский язык потому, что у меня была цель стать корреспондентом по Восточной Европе. Русский язык является в этом регионе лингва франка. Здесь, в Киеве, многие люди также говорят по-русски. Так что я вполне могу проводить беседы тут на русском языке. Мой украинский язык пока не очень, то есть я могу немного разговаривать, но это все еще на ранних стадиях. По-белорусски я понимаю совсем немного. В остальном я не говорю ни на каких других восточноевропейских языках.

Насколько важно для корреспондентов владеть местными языками?

Это зависит от того, где ты находишься. Мой опыт говорит о том, что это чрезвычайно важно, особенно когда речь идет о каких-то особенно сложных темах. Если я могу не полагаться на переводчика, то это значительный бонус. Например, когда я раньше звонила в пресс-службу украинской спецслужбы для получения аккредитации, я всегда представлялась по-английски и говорила, что не говорю по-украински. Но там никто с их стороны по-английски не говорит. Тогда я спросила однажды: а если по-русски? И все сразу облегченно вздохнули. Можете это себе представить — в украинской секретной службе?

Полтора года назад тебя арестовали в Беларуси. Это тоже часть твоей работы?

Официально меня никто не арестовывал. Некие мужчины в штатском просто попросили меня и моих друзей пройти с ними. Это «задержание» не было напрямую связано с моей журналистской работой. У меня не было с собой фотоаппарата, я просто встречалась со своими белорусскими друзьями, которых я давно очень знаю. А в автозаке уже сидели какие-то другие люди. Если бы это был целенаправленный арест, то в машине не было бы других «сидельцев». Мне просто не повезло, я оказалась не в том месте и не в то время. Это не часть работы для меня, но для людей в Беларуси в то время это было реальностью.

Швейцарский правоконсервативный еженедельник Weltwoche высмеял тебя за то, что ты носила бронежилет в момент, когда началась война, хотя в том регионе тогда никто ни в кого не стрелял. Как тебе удается быть такой «тефлоновой» журналисткой?

Я не читала эту статью. Я знаю, что она существует и что кем-то была получена какая-то жалоба. Но у меня было столько дел, что у меня совсем не было времени заниматься еще и вот всем этим. Мне предстояло решать логистические проблемы, например, мне надо было найти безопасное жилье для оператора на время моего отъезда из страны. Конечно, будучи журналистом, надо иметь некий запас прочности, но есть вещи, которые лично для меня гораздо сложнее. Например, быть ответственным за судьбу сотрудников, решая, скажем, где мы будем снимать на этот раз.

Условия работы здесь сложные. Сегодня я хотела, например, перейти там через один мост, но украинские военнослужащие меня не пропустили. И нужно в самом деле обладать толстой кожей, чтобы сразу не повернуть назад и продолжать упорно искать возможности диалога, уточняя у вышестоящего начальника, где и какие тут существуют реальные проблемы с безопасностью. Ты должен твердо стоять на своем и проявлять упорство.

Что ты думаешь по поводу конференции по Украине в Лугано, будет ли от нее хоть какой-то толк?

Потребностей в Украине так много — любая конференция имеет смысл. У самой этой страны нет ресурсов для финансирования реконструкции. Да и в целом без поддержки из-за рубежа ход войны был бы совсем иным. У Украины не было бы тогда ни единого шанса. А без гуманитарной помощи я даже не знаю, как бы люди вообще могли выживать. В этом отношении, я думаю, конференция была очень важна. Мы должны будем потом наблюдать за реализацией принятых решений и критически сопровождать этот процесс, как и полагается журналистам.

Критики говорят, что конференция по Украине в Лугано выродилась в этакое «B-movie», что другие страны оттеснили Швейцарию на задний план. Насколько Швейцария вообще может считать себя авторитетным игроком на международной арене?

Если посмотреть, какие европейские правительства уже посетили Киев, то этот вопрос невольно возникает сам собой. Никого из членов Федерального совета Швейцарии в Киеве еще не было. И когда Зеленский говорит, что хотел бы видеть здесь как можно больше представителей иностранных правительств, то он реально говорит от лица народа. Посещение Киева качественно отличается от конференции в Швейцарии.

В Киеве была недавно швейцарская парламентская делегация, украинцы приветствовали её довольно тепло, но, когда Украину посещает член правительства, это совсем иное дело. Однако Федеральный совет принял такое решение, и это было явно политическое решение. Очевидно, что Швейцария не хочет лезть вперед и красоваться на первом плане. Это осознанный выбор. В 2014 году у нас была совершенно другая стартовая позиция, тогда глава МИД Дидье Буркхальтер занимал должность председателя ОБСЕ. Кроме этого, Швейцария в последние годы вовсе не была главным собеседником Украины. И вот теперь в такой кризисной ситуации, как эта, становится яснее, кто какую роль на самом деле играет.

Швейцария сказала, что удвоит свою помощь Украине до 100 миллионов швейцарских франков за период до конца 2023 года. Согласно «Декларации Лугано», Украина должна взять на себя ведущую роль в восстановлении своей страны. Мудро ли поступать именно так, учитывая разгул коррупции в этой стране?

Если задействовать одновременно и какие-то контролирующие органы, то это в принципе имеет смысл, особенно если держать в узде бюрократические расходы. Предприниматели тут сказали мне недавно, что на самом деле очень трудно определить и количественно оценить масштабы реального ущерба. Такие решения должны приниматься быстро и рядом с людьми, которых это напрямую касается. А если в это дело вовлекаются еще швейцарские или западные власти, то все рискует значительно усложниться.

Коррупция была и остается огромной проблемой в Украине, и уж она точно не была снята с повестки дня даже войной, русские ракеты ее не уничтожили. Поэтому контроль важен, но если Швейцария или Запад в целом хотят взять на себя активную роль и самим принимать все решения, то тогда им придется выехать туда, на места. А это потребует дополнительных затрат и усилий, нужно будет ведь организовывать проживание, отправлять персонал, что не совсем просто, учитывая ситуацию с безопасностью.

Как ты думаешь, чем закончится эта война в Украине?

Никто не знает. Все зависит от Владимира Путина. Но у меня нет никаких сомнений в том, что война в какой-то момент рано или поздно завершится. Вопрос лишь в том, сколько жертв еще унесет эта война и что будет после окончания боевых действий. Даже если мирное соглашение будет достигнуто, должно будет пройти еще много времени, прежде чем станет возможным мирное сосуществование в пределах международно признанных границ. Война не пройдет бесследно даже мимо людей в Крыму или на Донбассе. На сближение (разных регионов страны) уйдет десятилетие. Но война в нынешних масштабах не может длиться десять лет, для этого просто нет ресурсов.