Филипп Кюрра: «Желание осудить Путина — это фантазия»

Corinna Staffe

Серия Военные преступления в Украине, Эпизод 1:

Можно ли привлечь Владимира Путина к ответственности за военные преступления, совершенные российскими военнослужащими в Украине? Юрист из Женевы Филипп Кюрра (Philippe Currat) настроен скептически.

Филипп Кюрра защитил кандидатскую диссертацию по теме «Преступления против человечности в Уставе Международного уголовного судаВнешняя ссылка». В 2005 году он был прикомандирован Федеральным департаментом / Министерством иностранных дел Швейцарии в качестве старшего юридического советника прокурора Специального суда по Сьерра-Леоне.

Представлял Международную уголовную коллегию адвокатов на сессиях Ассамблеи государств-участников Международного уголовного суда (МУС), в частности в 2010 году на Конференции по пересмотру Римского статута, генеральным секретарем которой он был с 2012 по 2017 год. Входит в список адвокатов, допущенных к выступлениям в Международном уголовном суде. 

SWI swissinfo.ch: Как известно, главы государств, главы правительств и министры иностранных дел пользуются иммунитетом ratione personae от осуществления иностранной уголовной юрисдикции. Как в реальности действует этот механизм? И насколько он действенен? 

Филипп Кюрра: В контексте, о котором мы говорим, люди думают прежде всего о том, чтобы попробовать осудить лично Владимира Путина. Я понимаю, что он является самым прямым и непосредственным объектом нашего внимания с точки зрения судебных разбирательств, коль скоро именно он является главой государства. Его считают ответственным за все, поскольку именно он обладает правом принятия окончательных решений. Учитывая это, можно конечно немного пофантазировать. Есть и другие варианты, более доступные. Но давайте в самом деле начнем с этой идеи.

Устав МУС предусматривает отсутствие иммунитета от осуществления уголовной юрисдикции в рамках дел о геноциде, о преступлениях против человечности и по делам, связанным с военными преступлениями. Поэтому все государства, ратифицировавшие Римский статут, соглашаются и с тем, что для их высших должностных лиц такого рода иммунитет не действует. То есть такое положение применяется только в отношении к государствам, которые сами согласны отказаться от данного иммунитета.

МУС имеет право преследовать только глав государств или правительств, или министров иностранных дел стран, являющихся участниками Римского статута. Спорным остается вопрос о том, распространяется ли такой иммунитет также на главу государства, не являющегося участником Римского статута в случае, когда Совет Безопасности ООН передает МУС право и компетенцию рассмотреть ту или иную ситуацию. Единственный случай такого рода, который имел место на практике — это сюжет в Судане, касавшийся обвинительного заключения в отношении тогдашнего президента страны Омара аль-Башира.

Почему этот сюжет стал возможным? 

Это произошло потому, что в центре соответствующей резолюции Совета Безопасности стоял не отдельный человек, но все события, имевшие место в рамках межэтнического конфликта в Дарфуре. Совет Безопасности не упоминает конкретно отдельных людей и ничего не говорит об иммунитете. Можно ли считать, что иммунитет применим и к таким лицам, или нет? В любом случае вопрос Дарфура навсегда останется открытым, потому что Омар аль-Башир был отстранен от власти еще до суда над ним.

А как только человек перестает быть главой государства, главой правительства или министром иностранных дел, то он вполне может быть привлечен к ответственности, в том числе за действия, совершенные во время нахождения им на высшей государственной должности. Поэтому единственный способ привлечь к ответственности Владимира Путина или, например, Сергея Лаврова — это прекратить их полномочия.

То есть шансов на то, что в ближайшее время Путин будет привлечен к ответственности, очень мало?

В течение многих лет нам говорили в отношении Слободана Милошевича: «Его вам не заполучить никогда». Но, как только он потерял власть, его сразу арестовали, передали в Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии и судили. Так что это возможно. В целом же мы должны рассуждать с точки зрения адвоката по уголовным делам или следователя, но не с политических позиций типа «я хочу осудить Путина».

Потому что если мы сосредоточимся на Путине, то возникает вопрос: а что нам с ним делать? В чем мы его конкретно обвиняем, обвиняем с точки зрения его уголовной ответственности, а не политической или моральной? Он никогда сам не был на фронте, о не расстреливал гражданских лиц, не насиловал женщин…

+ Подробнее о швейцарском взгляде на вторжение России в Украину: в материалах по этой ссылке.

Но Адольф Гитлер тоже никогда сам не управлял газовыми камерами. При этом ни у кого нет никаких сомнений в том, что именно он был ключевой фигурой в рамках трагедии Холокоста. 

Гитлер совершил самоубийство, и таким образом он избежал судебного преследования. В этом и заключается весь вопрос, связанный с политическими лидерами: они несут иные формы уголовной ответственности, нежели их непосредственные исполнители. Прежде чем обвинить такого лидера в совершении преступления и, если понадобится, осудить, необходимо иметь доказанными некое количество сюжетов, образующих в своей совокупности состав того или иного преступления. 

Конечно, сомнительно судить только исполнителей и оставлять политических лидеров вне поля юридической досягаемости, но настолько же сомнительно судить только лидеров, не учитывая исполнителей. Поэтому в будущем будет крайне важно установить факты. Ракета, упавшая на школу, роддом, больницу и убившая мирных жителей, — это ракета, которая нанесла конкретный ущерб. Мы можем его зафиксировать. Затем нам предстоит определить, откуда ракета прилетела. На этом основании мы сможем определить, кто запустил ракету, и, определив ответственное воинское подразделение, мы сможем определить цепочку командования и посмотреть, как далеко мы сможем зайти, с тем чтобы привлечь к возможной уголовной ответственности как можно более вышестоящее ответственное лицо.

Многое будет зависеть от качества собранных доказательств. В этом смысле преступления против человечности, военные преступления и геноцид являются чрезвычайно сложными правонарушениями. Они, конечно, вызывают большое количество жертв, но часто забывают, что они в своей совокупности являются результатом большого количества деяний, совершенных большим количеством людей, отсюда и сложность установления индивидуальной уголовной ответственности каждого потенциального преступника в отношении каждого деяния, каждой жертвы.

Как с юридической точки зрения квалифицируется геноцид?

Для того чтобы имел место геноцид, необходимо наличие доказанного намерения уничтожить всю или часть национальной, этнической, расовой или религиозной группы как таковой. Если у Вас нет этого контекста, то с юридической точки зрения факт геноцида установлен быть не может, независимо от того, сколько людей при этом погибло.

С самого начала российского вторжения Украина призывает к созданию специального суда для рассмотрения преступлений, совершенных российской стороной и для привлечения к ответственности лиц, ответственных за развязывание войны. Возможно ли в принципе создание такого суда?

Украина еще в 2013 году признала юрисдикцию МУС, но с просьбой о создании такого нового судебного органа она обратилась совсем недавно. Я не сторонник создания такого суда. В основе идеи создать такой суд, как МУС, как раз и лежало намерение изменить сам подход к рассмотрению такого рода дел и сделать так, чтобы в будущем можно было бы избегать создания постфактум специальных юрисдикций для каждого конкретного вооруженного конфликта, с учетом того, что каждый такой особый суд подрывает легитимность МУС как такового. 

+ Читайте некоторые наши материалы на украинском языке.

Кроме того, создание новой судебной юрисдикции — это не только политический, но и финансовый вопрос, поскольку такому специальному суду необходимо предоставить здания, персонал, выделить бюджет и средства для проведения расследований и судебных процессов. А это все чрезвычайно дорого. Даже несмотря на внешний эффект, который может дать создание такой инстанции, я не уверен, что международное сообщество будет готово финансировать её при наличии уже созданного постоянного и универсального МУС, начавшего, кстати, уже ряд расследований (сюжетов с возможными военными преступлениями в Украине).

И потом, я не вижу чисто юридической возможности создать новый судебный орган для правовой оценки действий, совершенных в Украине российскими военнослужащими или иными действующими лицами, без согласия России. Это вопрос суверенитета. С моей точки зрения, идея такого отдельного суда — это ложный помощник, который только добавит трудностей. Напомним, что у нас уже есть первичная юрисдикция украинских судов, которые очень активны!

Есть так называемая универсальная юрисдикция, есть международная юрисдикция Международного уголовного суда, в наличии у нас есть также определенное количество других органов, созданных третьими странами в сотрудничестве с украинскими властями, есть, наконец, европейские структуры, такие как Евроюст, которые также активно участвуют в общем процессе. И если сюда мы добавим еще одно действующее лицо, то мы рискуем запутаться окончательно.

С точки зрения Москвы, Швейцария, присоединившись к санкциям ЕС в отношении России, утратила свой нейтралитет. А каково Ваше мнение как юриста?

Швейцарский нейтралитет сохраняется в полном объеме и сегодня. Политика нейтралитета имеет гуманитарную и миротворческую направленность, она служит поддержанию мира. Но нейтралитет не следует понимать в качестве отказа от внесения вклада в обеспечение режима соблюдения международного права перед лицом явного юридического случая агрессии, подобной данной (агрессии России против Украины).

Быть равноудаленным от агрессора и жертвы — это значит отдать предпочтение агрессору. Присоединение к санкциям против России, принятым европейскими органами, а на глобальном уровне Организацией Объединенных Наций — это не отказ от нейтралитета, а формат его конкретно-исторического выражения, это вотум в пользу мира и закона. Сказать, что Швейцария больше не является нейтральным и беспристрастным партнером — это чисто политическая позиция. Это, я бы даже сказал, — поза, к реальности она не имеет никакого отношения.

*Интервью проводилось на французском языке.

Серия Военные преступления в Украине

• Эпизод 1: 1. Филипп Кюрра: «Желание осудить Путина — это фантазия»
• Эпизод 2: 2. Карла дель Понте: «Путин — военный преступник»
• Эпизод 3: 3. «Новый Нюрнберг желателен, но возможен ли он вообще?»
• Эпизод 4: 4. «Положить конец войне в Украине прямо сейчас может только один человек»
• Эпизод 5: 5. Наша «методичка»: «Международное право и война против Украины»
• Эпизод 6: 6. «Россия постоянно нарушает Конвенцию о предупреждении геноцида»