Швейцария притягивает к себе как магнитом «семейные офисы»

Швейцарский курорт Гштаад (кантон Берн) очень популярен у богатых семей. Keystone / Peter Klaunzer

Раньше говорили, что состояния гробятся обычно за три поколения: властный патриарх семейства зарабатывает богатство, его духовно почившие дети бездарно, как мартышка и очки, упускают все возможности и форматы его разумного приложения, а уже потом за дело берутся внуки, которые быстро проматывают все то, что было нажито непосильными трудом предшествующих поколений.

Перевод с английского: Игорь Петров. 

Следующее десятилетие будет ознаменовано массовой сменой поколений, владельцев должен будет сменить рекордный объем активов, с той только разницей, что сегодня мало кто из сверхбогатых людей готов безучастно следить за тем, как поколение наследников будет кидать деньги из окна. На волю случая ими теперь не оставляется ничего. И именно поэтому за годы, прошедшие после мирового финансового кризиса 2008 года, в управлении активами произошел глубокий сдвиг «по фазе»: огромную популярность получили так называемые «семейные офисы» по доверительному управлению активами и состояниями.

Они как-то незаметно, но постепенно стали ключевыми инвесторами на ведущих финансовых рынках. Крупнейшие офисы такого рода представляют собой настоящих гигантов: это и Cascade Investment (управляющий состоянием Билла Гейтса) в США и Harald Quandt Family Office (среди его клиентов семья, владеющая BMW). У французского магната Бернара Арно, главы холдинга LVMH, занимающегося торговлей предметами роскоши, тоже есть свой семейный офис, равно как и у итальянского промышленного клана Аньелли. Но при этом на рынке есть и множество небольших, куда более скромных структур, которые, тем не менее, также обладают своим особым опытом и очень активны на мировых финансовых рынках.

Некоторые из них, конечно, управляют семейными активами, но большинство давно уже конкурируют с самыми известными инвесторами в сфере прямых инвестиций, они переманивают лучших банковских специалистов и в большинстве своем являются компаниями весьма непрозрачными и практически нерегулируемыми. Работа вне поля зрения общественности — такова их главная отличительная черта, при этом, возможно, уже в ближайшем будущем ситуация изменится кардинально: системное значение семейных офисов становится все более очевидным, что заставляет регулирующие и надзорные органы усиливать степень контроля за ними, кроме того, проблема социального неравенства заставляет сверхбогатых людей оправдываться и объяснять, а какую, собственно, полезную роль они играют в обществе.

Нишевый рынок

Историки бизнеса говорят, что семейный офис как таковой возник в начале прошлого 20-го века. Раньше активы имели практически полностью аграрный характер: если человек хотел быть богатым, он должен был быть землевладельцем. С развитием предпринимательского капитализма в викторианскую эпоху все большее распространение, однако получали ликвидные форматы личных состояний. А эти состояния, само собой, нуждались в управленческих структурах. Рокфеллеры стали первопроходцами, организовав в 1882 г. свой первый современного типа «семейный офис». Позже, разместившись в офисе номер 5 600 в нью-йоркском Рокфеллер-центре в окружении бесконечных произведений искусства на стенах, команда семейного офиса управляла трастами наследников нефтяного магната Джона Д. Рокфеллера. Этот офис работает до сих пор, обслуживая интересы наследников семьи Рокфеллеров и других членов семьи, число которых в общей совокупности достигает 250 человек.

В последующие десятилетия были созданы уже сотни подобных организаций, но после мирового финансового кризиса 2008 года этот поначалу нишевый рынок финансовых услуг значительно расширился. Если в 2008 году, по оценкам консультантов EY, в мире насчитывалось около 1 000 «односемейных офисов», то за последующее десятилетие их число выросло в десять раз. «Количество [семейных офисов] растет в связи с тем, что увеличивается количество состоятельных семей, — говорит Лоран Пелле (Laurent Pellet), глава отдела внешнего управления активами швейцарского банка Lombard Odier. — Но миссия этих организаций действительно очень изменила свой характер за последние годы. Произошла профессионализация этого вида деятельности, степень сложности того, что они делают, также выросла качественно».

Швейцария, благодаря статусу одного из ведущих мировых центров частного банковского обслуживания, находится в самом центре бума семейных офисов, сталкиваясь при этом с конкуренцией со стороны Лондона, Нью-Йорка и, все чаще в последние годы, Гонконга и Сингапура. Два крупнейших банка Швейцарии, UBS и Credit Suisse, занимающиеся управлением состоянием, так же уже перешли на обслуживание всех этих новых семейных офисов. Швейцария постепенно приютила у себя наряду с семейными офисами своих родных швейцарских миллиардеров богатых людей из многих других стран мира. В их число входит офис семьи Сандоз (Sandoz), наследственных отельеров и основателей одноименной фармацевтической компании, которая сейчас является составной частью концерна Novartis. Еще один флагман: офис Loreda, управляющий состоянием Хансйорга Висса (Hansjörg Wyss), видного спонсора и мецената, поддерживающего множество экологических и научных проектов.

Среди иностранных семейных офисов, расположенных в Швейцарии, обращает на себя внимание офис датской бизнес-династии Кристиансен (Kristiansen), создателей конструктора Lego. Своим состоянием они управляют из города Баар в кантоне Цуг посредством компании под названием Kirkbi. Аналогичным образом устроилась и австрийская семья Сваровски, владеющая производством предметов бижутерии и ювелирных изделий из хрусталя и стекла. Их офис Swarovski HNW удобно расположился на «золотом побережье» Цюрихского озера. В Женеве компания Mirelis Advisors совместно управляет состояниями ближневосточной банковской династии Лоуисов (Lawis) и династии застройщиков и отельеров Кадоори (Kadoories) из Гонконга. 

По словам одного частного банкира, в большинстве «односемейных офисов» по управлению активами работает всего, как правило, несколько человек — десять или около того, но есть и более крупные, с числом сотрудников более 150 человек. Многие из крупных офисов имеют филиалы по всему миру, что дает им возможность следить за ситуацией с международными активами данной семьи. Семья Бертарелли, например, бывшие владельцы швейцарской биотехнологической компании Serono, которая была приобретена компанией Merck в 2007 году за 13,3 миллиарда долларов, теперь управляет своим состоянием через «семейный офис» Waypoint Capital со штаб-квартирой в Женеве. В центре работы этой структуры находятся всего шесть отдельных инвестиционных менеджеров, специализирующихся на таких областях, как особенности жизни в США иди швейцарская недвижимость. Офисы Waypoint расположены на острове Джерси, а также в Бостоне, Сан-Франциско и Люксембурге.

«Голливудские факторы»

Хотя основой деятельности любого такого офиса было и остается инвестиционное инвестирование, многие из них охотно предоставляют своим клиентам самые разные дополнительные «мелкие услуги». Наш собеседник, банкир из Цюриха, называет их «голливудскими факторами»; многие управляющие частным благосостоянием называют их «консьерж-услугами». Они включают в себя проверку школьной жизни детей, организацию поездок и экскурсий, включая обеспечение нахождения на борту частного самолета необходимого питания. Но есть в их портфолио и другие более серьезные консультационные функции, начиная от налогового планирования до условий наследования. Большим бизнесом стали персональный личностный коучинг и психологические консультации в области брачно-семейных отношений, направленные на противодействие негативным последствиям внутрисемейных «дрязг и разборок», в том числе после смерти глав семейств, их патриархов.

В наши дни крупные семейные офисы управляются так же, как и любая компания. В этой сфере существуют четко прописанные правила и нормы, в идеале ничего «личного» тут быть не должно. Один такой консультант рассказал нам об одной богатой южноамериканской семье, которая ежегодно проводит в эксклюзивном отеле в Цюрихе своего рода «семейную конференцию». В ее рамках, как это бывает на ежегодном собрании акционеров любой частной компании, представляются и анализируются итоги инвестиционных проектов. Другая такая семья тратит около 1 миллиона долларов в год на преподавание своим детям основ финансовой грамотности. 

«На свете существует столько же различных видов семейных офисов, сколько и богатых семей, — говорит Роберт Силен (Robert Cielen), глава европейского подразделения Credit Suisse по управлению международными состояниями. Однако, по его словам, сегодня очень многие семейные офисы делают ставку на долгосрочный подход к сохранению и приумножению вверенных им состояний. — Основным занятием семейного офиса остается финансовая деятельность, но [теперь] огромную роль играет и умелое распределение активов между несколькими поколениями». Как говорится в отчете американского банка Goldman Sachs за 2021 год, «мы видим, что многие семейные офисы стремятся приобретать традиционные активы, но теперь они занимаются их планированием с перспективой «на вечность».

Роберт Силен говорит, что двумя наиболее значительными инвестиционными тенденциями, обусловленными таким долгосрочным взглядом на перспективы работы в этой сфере, стали, во-первых, переход к прямым венчурным (рисковым) инвестициям, а также, во-вторых, огромное внимание, уделяемое «устойчивому развитию». Инвестирование в частный капитал компаний и предприятий стало настолько заметным трендом, что многие семейные офисы имеют уже собственные команды экспертов, которые отдельно занимаются поиском выгодных инвестиционных сделок. Например, компания Mousse Partners, которая управляет большей частью оцениваемого в 30,8 млрд долларов состояния братьев Алена и Жерара Вертхаймер (Alain / Gerard Wertheimer), владеющих домом моды Chanel, давно стала активным игроком в сфере прямых инвестиций в предметы роскоши.

Кто-то может только посмеяться над попытками сверхбогатых людей внести свой вклад в «спасение планеты», но многие представители частного банковского бизнеса говорят, что, смешно или нет, но денег в такого рода проекты сейчас инвестируется очень много. Например, компания Rockefeller Capital Management, портфолио которой, заработанное еще в 19 веке на основе компании Standard Oil, составляет 5 млрд долларов США, в прошлом году рассказала нам о том, что скоро полностью откажется от инвестиций в акции компаний, имеющих дело с ископаемым минеральным топливом. Партнер одного известного швейцарского частного банка вспоминает, как неловко ему было общаться с эмиссарами копании Saudi Aramco, посетившими Швейцарию в 2019 году и устроившими здесь «роуд-шоу» с целью привлечь интерес инвесторов к планируемому размещению на рынке акций этого нефтяного гиганта. Ведь ему нужно было как-то сказать богатым саудовцам, что времена изменились и что следуя новейшему «цайтгайсту» никто из его богатейших клиентов больше не заинтересован во вложениях в нефтяные активы.

Опрос, проведенный UBS среди клиентов семейных офисов, под управлением которых находится в совокупности 225 млрд швейцарских франков (240 млрд долларов США), показал, что во всем мире устойчивым инвестированием занимаются уже 56% данных структур. Банк также сообщает, что, по общему мнению, в течение пяти следующих лет четверть объема инвестиционного портфолио этих офисов будет переориентирована на экологические и социальные проекты. В Западной Европе эта тенденция еще более заметна: «76% семейных офисов инвестируют значительные средства в «экологически и социально устойчивые финансовые продукты». Об этом говорится в отчете банка UBS. «Устойчивое инвестирование — это не только красивые картинки в Instagram. Я знаю одну семью из Европы, чьи деньги изначально были связаны с нефтью и газом, — говорит Р. Силен. — Теперь второе поколение этой семьи активно отказываются от таких инвестиций. Сейчас мы организуем им финансирование для приобретения компании по производству экологически чистой упаковки».

Николь Курти (Nicole Curti), партнер женевской компании Stanhope Capital, занимающейся консультированием по вопросам личного благосостояния, рассказывает о новой, более молодой, «клиентской базе», которая очень серьезно относится к «устойчивому инвестированию» и которая ожидает, что их финансовый консультант будет в состоянии обсудить с ними климатические цели ООН. «Сегодня на первый план выходит новое поколение, которое, по сравнению с тем, что было десять или пятнадцать лет назад, имеет совершенно иной подход к жизни с точки зрения технологий, ценностей и ожиданий, — говорит Николь Курти. — Десять лет назад все сводилось к тому, как заработать больше денег, но сейчас на первом плане стоит вопрос о том, как я использую эти деньги».

Скрытые риски

Однако бум семейных офисов имеет и свою обратную сторону луны: отсутствие прозрачности и надлежащего регулирования в сочетании с возросшей конкуренцией между банками за клиентов породило большое количество новых скрытых рисков. Ситуация резко обострилась в 2021 году после краха хедж-фонда Archegos Capital, организации, которая фактически представляла собой семейный офис, инвестирующий с огромным «кредитным плечом» (финансовый леверидж — это соотношение объемов личных денег трейдера к общему объёму средств, которыми он торгует). Крах фонда Archegos дорого обошелся банкам, а больше всех — Credit Suisse, понеся убытки в размере 5 миллиардов долларов. Банк UBS потерял 774 миллиона долларов, японский Nomura и американский Morgan Stanley понесли убытки в размере 2,9 млрд и 1 млрд долл. соответственно.

Этот инцидент вызвал настоящую панику в отделах банков по управлению рисками. И UBS, и Credit Suisse кардинально пересмотрели все свои отношения с семейными офисами. Многие из них осознали тот факт, что они практически не имеют представления о том, каковы рисковые позиции семейных офисов, поскольку никаких норм и правил раскрытия релевантной информации тут практически нет. Отчасти проблема заключается в том, чтобы понять, насколько крупные частные банки стремятся увеличивать свои прибыли, побуждая некоторых крупных клиентов своих семейных офисов активнее пользоваться услугами «прайм-брокеров» (крупного банка или инвестиционной компании). Это была в свое время очень прибыльная модель, за которую выступали и UBS, и Credit Suisse. Будет ли она и впредь столь прибыльной после событий вокруг Archegos? Пока неясно.

Большинство частных банкиров настаивает, что этот сюжет был и останется экстремальным исключением. Подавляющее большинство семейных офисов проводят очень мало очень небольших трейдинговых операций. Один банкир описал нам одного из своих крупнейших клиентов, у которого есть «игровой счет» размером около 1 миллиарда долларов для трейдинга на рынках ликвидности, но при этом это лишь малая часть стоимости общего портфолио его семьи. Тем не менее дело Archegos не осталось без последствий, все активнее звучат призывы к пересмотру основ правового регулирования этой сферы. Такого же мнения придерживается и Каролин Роджерс (Carolyn Rogers), генеральный секретарь Базельского комитета по банковскому надзору (Basel Committee on Banking Supervision), которая заявила, что раскрытие информации является с точки зрения работы семейных офисов «самой заметной проблемой». Ведь наряду с ростом числа односемейных офисов сейчас наблюдается и бум многосемейных офисов, которые фактически являются высокоспециализированными фирмами по управлению активами с несколькими богатыми семейными клиентами. В такой ситуации множественных владельцев надзорный режим склонен к ослаблению.

Габриэле Галлотти (Gabriele Gallotti) после 14 лет работы в частном банке американской группы JPMorgan захотел пойти трудиться в такой многосемейный офис. Но в какой? «Я все тщательно проверил, объездил многие офисы лично, провел массу собеседований со многими семейными офисами и в конце концов решил, что единственный вариант — это открыть свой собственный семейный офис», — говорит он. По словам С. Галлотти, многие такого рода структуры или имеют конфликты интересов, или же исповедуют проблематичные методы своей работы. Мораль на этом рынке давно подвергается эрозии. «Банковские специалисты, которые приходят ко мне на собеседование с целью найма на работу, говорят, что хотели бы получать [зарплату], эквивалентную 60% или даже 70% от доходов, которые они генерируют. Тогда я сразу же прекращаю разговор. Вы можете получать такие деньги — и на рынке есть много структур, которые предлагают именно такие условия — но это возможно только в том случае, если объем притекающих к вам доходов явно связан не только с тем, что вкладывает в ваш офис ваш клиент».

Откровенные «откаты» [от банков, получающих в своё распоряжение активы данного семейного офиса] или управление собственными параллельными инвестиционными фондами? Это очень тонкий лед. Происходит ли такое на практике? «Да и очень часто». Офис Novum, который создал Г. Галлотти, опекает 17 семей с совокупными активами в 2,1 миллиарда долларов. Он не видит смысла в дальнейшем расширении. «Это не совсем то, что тут нужно. Мы должны быть сосредоточены на том, чтобы честно обслуживать потребности наших клиентов и предоставлять им услуги с учетом их потребностей. А чем больше у вас клиентов, тем сложнее это сделать», — говорит он.

Тем не менее Г. Галлотти убежден, что семейные офисы будут занимать все более прочное положение в мире управления состояниями. Он говорит, что многие топ-менеджеры, как и он, стремятся покинуть крупные банки, поскольку растущая степень государственного регулирования и сжатие нормы прибыли (маржи) ограничивают их возможности. «В начале 2000 года мы наблюдали, как люди уходили из инвестиционно-банковского бизнеса — и из отделов продаж, и из области трейдинга — для создания хедж-фондов, а сейчас мы видим аналогичную тенденцию перехода многих экспертов в семейные офисы», — убежден он.

Copyright The Financial Times Limited 2021