Патрик Одье: «Швейцария не может прятаться за своим нейтралитетом»

Швейцария просто не может прятаться за абстрактной концепцией нейтралитета, отказываясь воспринимать реальность такой, какая она есть, поэтому введя санкции против России, она поступила верно. Keystone / Salvatore Di Nolfi

За время 40-летней карьеры Патрика Одье швейцарский банковский бизнес изменился до неузнаваемости, особенное же значение в этом смысле имели последние десять примерно лет, когда страна бурно распрощалась со своей знаменитой банковской тайной. Патрик Одье, представитель одной из самых прославленных банковских династий Швейцарии, принес мне традиционный женевский горшок шоколада, хотя вряд ли он сделал этот подарок для того, чтобы продемонстрировать мне, мол, у швейцарского банковского сектора всё, как и раньше, в полном ажуре.

Пятница в Женеве, ветер и сильный снег. В эти выходные город будет отмечать Fête de l’Escalade, праздник в честь победы над католическим герцогством Савойским в 1602 году. Героинями праздника являются старушка и ее горшок с супом — по легенде, выкинув его из окна, она предупредила городскую стражу о коварной ночной попытке войск Карла Эммануила I взять стены города штурмом. В память об этом женевцы каждое второе воскресенье Адвента дарят друг другу маленькие котелки с шоколадом.

«Все это произошло вон там», — Патрик Одье пересказывает мне, показывая рукой через покрытую слякотью улицу в направлении университета, наверное самый важный сюжет из истории своего родного города, демонстрируя одновременно мастер-класс по профессиональному завоеванию симпатий собеседника. Мы встречаемся за обедом в Le Philanthrope, современном французском ресторане, который, как я подтруниваю над Патриком Одье, своим названием вполне соответствует довольно прямолинейной философии, лежащей в основе работы его банка с общественностью. Мой собеседник протестует: одна из его дочерей работает адвокатом вон там, через дорогу, и тут они регулярно встречаются в рабочий полдень за обедом.

Кроме того, публика здесь очень приятная, а главное, Патрик Одье сам указывает на это, я его язык не тянул, тут очень мало банкиров. Лампочки накаливания, модно свисающие с потолка на как будто старых телефонных шнурах, а также оклеенные обоями стены придают этому заведению несколько излишне дизайнерский вид. Сейчас тут многолюдно. Патрику Одье 67 лет, он невысокий и энергичный, одет в темно-серый костюм, белую рубашку и светло-голубую жилетку. «Мне всегда приходилось следить за тем, чтобы мои слова соответствовали тому, что я делаю по долгу службы… Но теперь я могу выражать свои мысли немного более открыто, и если у меня есть такая возможность, то почему бы ею не воспользоваться», — говорит он, улыбаясь. В Швейцарии сейчас нет аристократии, но если бы она была, то Патрик Одье был бы наверняка среди ее самой элитной части.

Банкир в Швейцарии — больше, чем банкир: это целый национальный институт, и банковский дом Lombard Odier, основанный в 1796 году, всегда сверхосторожный и сверхскрытный, контролируемый всего шестью партнерами, которым он и принадлежит, вероятно, наиболее близок к воплощению идеального типа банковского учреждения. Одновременно Патрик Одье является своего рода радикалом в своей отрасли. Когда банковская тайна оказалась на международном уровне под сильным давлением, он, будучи главой влиятельного банковского лобби, первым обратился к своим коллегам с призывом принять и признать новые реалии. Кроме того, в последнее время он был одним из редких представителей финансового сектора, активно участвующих в дебатах по вопросам изменения климата.

Наконец, он является крупным меценатом и филантропом в области искусства и медицины. После ухода на пенсию он планирует начать плотно работать над целым рядом культурных проектов в Афинах, в чем ему, конечно же, поможет его супруга, бывшая балерина греко-египетского происхождения Синтия Одье. На прежнем уровне останется и его интерес к политике и дипломатии. Но, так или иначе, на протяжении большей части своей карьеры Патрик Одье был прежде всего скрытным и верным советником очень, очень богатых людей. Основой фантастического богатства банковского сектора Швейцарии — и его, по мнению некоторых, сомнительной международной репутации — был прежде всего бизнес в области доверительного управления частными активами и капиталами.

Четверть всех денег, спрятанных богатыми людьми мира сего за пределами своих стран, хранится именно в этой горной стране с населением скоро уже в 9 миллионов человек. В самом банке Lombard Odier хранится около 335 млрд долларов США или 310 млрд швейцарских франков, кроме того, банк уполномочен управлять активами нескольких крупных институциональных клиентов. Существует множество причин, по которым богатые люди размещают свои деньги именно в Швейцарии, и, в большинстве своем, речь идет о легальных и законно приобретенных деньгах. Но при этом швейцарские банки ходят в этой области по очень тонкому льду. На депозитах банка Lombard Odier расположено около 800 миллионов долларов замороженных активов, связанных с коррумпированной узбекской (и бывшей швейцарской) светской львицей Гульнарой Каримовой, которая сейчас, после всех имевших место политических перемен в её стране, находится в ташкентской тюрьме.

Так что, обслуживая людей, владеющих мировыми богатствами, вы всегда находитесь на переднем крае геополитики. Основатель банка Lombard Odier Анри Хенч (Henri Hentsch, 1761-1835) прекрасно знал об этом, будучи банкиром самого Наполеона Бонапарта, который, двигаясь через Женеву в сторону завоевания и разграбления Италии, использовал активы банка как свои собственные. Кому война, а кому выгодный бизнес. «Каждый глобальный кризис, будь то макроэкономический кризис, банковский кризис, военный кризис или пандемия, всегда приводил к тому, что [швейцарские банки] так или иначе увеличивали свою долю мирового рынка», — говорит Патрик Одье. Действительно, богатые люди в мире никогда не были так богаты, как сейчас. Благодаря американской политике «количественного смягчения» и резкому росту мировых цен на сырьевые активы 1% самых богатых людей в мире, согласно последнему отчету Credit Suisse, владеют около 50% всех финансов в мире, что означает, что самые бедные 50% владеют примерно 1% богатств. Очень изящная геометрия. 

Запятнанная романтика

Официант подносит блюдо amuse-gueules: нежную, слегка подогретую овощную панна-котту из цветной капусты, брокколи, сливок, твёрдого сыра, петрушки, помидоров, чеснока, оливкового масла. Все это подается в маленькой глиняной чашке с ароматной горчичной пеной и несколькими зернами риса для текстурного контраста. Так, на чем мы остановились? Ах, да, на вопросе сомнительной морали швейцарских банков. Я делаю глоток местного вина, которое выбрал сам Патрик Одье, и как можно беспечнее спрашиваю: почему он считает, что на репутации его профессии и да страны в целом, все еще, с точки зрения многих в западном мире, видны столь яркие жирные пятна?

Банковское дело — нелегкая профессия, для какого-либо морализаторства тут, отмечает он, остается мало места, особенно когда речь идет о доверительном управлении богатствами. «Всегда будут возникать вопросы о том, кто владеет деньгами, кто ими не владеет, кто владеет ими законно, а кто незаконно и так далее… Поэтому-то финансы так трудно ассоциировать с каким-то прекрасными, романтическими идеалами и качествами. Тем не менее дурная репутация Швейцарии как мировой прачечной для грязных денег уже устарела, надеюсь, от нее скоро не останется ни следа. За последние 10-15 лет банковская система страны изменилась довольно радикально».

Банковская тайна по счетам нерезидентов была в Швейцарии отменена по итогам ряда мер, принятых после финансового кризиса 2008 года, кульминацией которых стала ратификация швейцарским правительством FATCA, закона США «О налоговой отчётности по зарубежным счетам». Произошло это в 2013 году. Теперь швейцарские банки в соответствии с действующим законодательством обязаны предоставлять иностранным надзорным и регулирующим органам всю информацию о своих счетах их граждан.

«Я отнюдь не наивен — есть еще много чего, что можно было бы улучшить в Швейцарии в качестве мирового финансового центра. Но я думаю, что с переходным периодом мы справились довольно неплохо», — говорит Патрик Одье, который в то время возглавлял влиятельную Швейцарскую банкирскую ассоциацию (Schweizerische Bankiervereinigung SBVg). «Нам потребовались определенная решимость и мужество, чтобы признать, что банковская тайна стала для нас проблемой — и на это нам потребовалось довольно длительное время. Мы потратили некоторое время, пытаясь отбрыкаться от внешнего давления, но затем мы запустили процесс преобразований, и этот процесс, что называется, пошел. К 2018 году всё изменилось до неузнаваемости» (информация к размышлению: в 2015 году банк Lombard Odier заплатил 100 миллионов долларов штрафа с целью окончательно урегулировать с налоговыми властями США все остававшиеся вопросы по поводу налоговых дел своих клиентов).

С точки зрения Патрика Одье, успешное развитие Швейцарии в годы, прошедшие после отмены «обязанности хранить абсолютное молчание» (как когда-то формулировалась в законодательных актах швейцарская банковская тайна), доказывает, что эта самая тайна особенно в качестве инструмента ухода от налогов, никогда не была каким-то базовым преимуществом его страны, определявшим ее благосостояние. «У нас накоплен многовековой опыт. Ни один банк не разорился и не исчез после того, как режим банковской тайны был снят. И клиенты как раз именно это и ценят в первую очередь». Прибывают наши закуски. Патрик Одье выбрал смешанный салат-месклан по-провански с нежными румяно-розовыми полосками копченой озерной форели, а я — соте (блюдо скоростной поджарки) из фуа-гра, уложенное на поджаренный кусочек бриоши (сладкая булка из сдобного теста на пивных дрожжах).

Именно в этот момент я вспоминаю, что, кажется, Патрик Одье в детстве занимался фехтованием. Я тоже занимался — но скорее плохо, чем хорошо. И сейчас, нанизывая на тонкую шпажку блестящий кусочек гусиной печени, я вспоминаю, какое я сам испытывал разочарование от столкновения с опытным противником: он постоянно от меня увертывался, как сейчас ловко уходит от сложных вопросов мой собеседник. Пора удвоить усилия. «В основе успеха швейцарской модели лежит парадокс, — говорит Патрик Одье. — Все то, что делает ее привлекательной для богатых людей со всего мира — ее политическая стабильность, независимость, верховенство закона и либеральная атмосфера — становится как раз тем, в чем заинтересованы и все те, кому всего этого как раз и не хватает в их собственных странах. Но довольно часто эти люди — мошенники, автократы, а часто и то, и другое в одном флаконе».

«Послушайте, ну в самом деле, ни один банк не заинтересован в том, чтобы раздавать кредиты только потому, что он умеет это делать, и ни один банк не заинтересован в том, чтобы брать на себя репутационный риски, только потому что с него все равно все будет как с гуся вода. — Я невольно смотрю на остатки своего фуа-гра. — В конечном же счете, урок последних лет заключается в том, чтобы никогда ничего не брать от кого-то, если вы не полностью уверены в честности ответа на вопрос о том, откуда у данного потенциального клиента взялись его деньги». Я позволяю себе указать ему на то, что в его собственном банке так было не всегда, в ответ он устало вздыхает. Воспоминания о вышеупомянутых счетах Гульнары Каримовой и о десятках миллионов долларов, присвоенных Ясиром Арафатом (палестинский лидер сам хвастался своим спрятанным в этом банке богатством), явно не доставляют ему удовольствия.

«Вы и сами тоже, наверное, не очень-то любите, когда Ваше имя начинают связывать с чем-то негативным, хотя я думаю, что история еще расставит всё по своим местам и покажет, что произошло тогда на самом деле, — несколько туманно говорит Патрик Одье, не желая объяснять, что он имеет в виду конкретно. — Меня даже лично упомянули в одной статье в прессе, где говорилось, что я-де был личным банкиром [Ясира Арафата] — но это совершенная неправда! Я был просто главой фирмы», — добавляет он с легким возмущением. Мы доедаем закуски, я беру бокал легкого местного «Пино Нуар», Патрик Одье выбирает более насыщенный бленд в стиле кларет с левого берега Роны, слегка припущенный «гамаре», швейцарским сортом винограда.

«Мы считали, что полностью застрахованы от репутационных рисков, коль скоро мы четко следовали всем нашим внутренним инструкциям и процессам. Но в конечном итоге всего этого оказалось недостаточно», — говорит он. Урок, добавляет он, заключается еще и в том, что простого соблюдения правил никогда не бывает достаточно. «Вас могут убедить взять их деньги не те люди [применяя ложные доказательства] или вы можете просто согласиться, услышав в 10-й раз один и тот же сомнительный ответ, просто потому что не хотите услышать его в 11-й раз».

Банковское дело и мораль

Покачивая вино в своем бокале, я спрашиваю, насколько при принятии тех или иных решений он или вообще банкиры учитывают моральные факторы. «Мораль сделала бы банковское дело еще более трудным. Первую и самую главную роль для него должны играть юридические и судебные критерии». Возможно, я в какой-то степени даже смогу посочувствовать ему: ни один банк не должен и не может просто отказать клиенту, все равно, богатому или нет, только на том основании, что или он лично, или его политика, или его направление деятельности банкиру субъективно неприятны. С другой стороны, одни только юридические и судебные критерии, как правило, оказывались, когда случалось что-то по-настоящему серьезное, довольно хлипкими подпорками. В этом-то, я полагаю, и кроется суть вопроса.

По мнению Патрика Одье, было бы ошибкой ожидать от банков, что они однажды станут безупречными социальными и политическими арбитрами. «Мне самому пришлось много и долго бороться с нашим правительством [в Швейцарии], противодействуя мерам, по итогам реализации которых банкиры попали бы в положение полицейских, отказывающих клиентам в презумпции невиновности и в глазах которых читается, а ну-ка, докажите мне вашу честность и порядочность. Такой подход наивен, иногда Вы просто должны признать, что работаете в зоне риска… Главное — понять, сознательно ли вы шли на этот риск, или нет».

Прибывают основные блюда: треска на гриле с картофельным пюре и глазированными овощами для Патрика Одье, для меня: свиное филе по-баскски с густым соусом и маленькими завитушками картофельного пюре pommes mousseline. Вино начинает действовать, и я сам чувствую себя в зоне риска. «Скажите, если мы снова встретимся с вами за обедом через 10 лет, какие заголовки в прессе я соберу к тому моменту о банке «Ломбард Одье»? Патрик Одье пожимает плечами, слегка улыбаясь. «Элемент общего риска этой профессии заключается в том, что время от времени вам приходится признавать свои риски… Главное же понять, пошли ли вы на них добровольно или нет».

Наши тарелки уносят, и я спрашиваю его о решении нейтральной Швейцарии поддержать санкции ЕС против России. «Я рад, что мы это сделали… Мы ведь имеем дело с драматичным развитием геополитической ситуации и вопиющим нарушением международного права. Швейцария просто не может прятаться за абстрактной концепцией нейтралитета, отказываясь воспринимать реальность такой, какая она есть». Тем не менее, говорит он, конечно, это решение чревато проблемами для всей банковской отрасли страны. Крупные клиенты по всему миру задаются теперь вопросом, что будет с их деньгами в «нейтральной» Швейцарии, если их правительства вдруг тоже рассорятся с Западом.

Санкции санкциями, но в реальности в последние несколько лет активной карьеры Патрика Одье в его повестке дня на самом верху находились вовсе не вопросы банковской тайны или грязных денег, а, скорее, проблема изменения климата и вопрос «экологически устойчивого инвестирования». Сейчас представителям финансового цеха очень трудно понять, в чем по-настоящему заключается эта проблема и как отличить ее от давосской болтовни. Патрик Одье вполне откровенен, и в своих рассуждениях он стремится не упускать важных нюансов.

Он подробно рассказывает мне о своей работе в этой области, а также о своих планах теперь, когда он покинул банк, сосредоточиться на международной деятельности и на совершенствовании механизмов, связывающих финансистов с политиками именно в области изменения климата. Поможет ему в этом, в частности, работа в качестве президента поддерживаемой ООН инициативы Building Bridges. Потом Патрик Одье говорит мне, что все его основное внимание сейчас сосредоточено на социальных кризисах, порождаемых т.н. «декарбонизацией».

«Вы не можете просто взять и сказать какой-либо провинции Канады, что они должны немедленно прекратить добычу ископаемого топлива, просто потому что Вы не в состоянии переселить город, для которого соответствующее предприятие играет роль градообразующего, на другой конец страны, туда, где есть рабочие места. Мы должны обсудить, что мы можем сделать, чтобы смягчить последствия всех этих процессов для наших собственных самых социально уязвимых общественных групп, точно так же, как мы уже сейчас делаем это в отношении глобального Юга. Вся наша социальная структура зависит от принятых решений, и именно этот вопрос и будет основной проблемой, стоящей перед нами в ближайшие годы».

«Проблема эта тем более серьезная, если учесть, что период после 2008 года был беспрецедентным периодом так называемого „асимметричного капитализма“, когда все бонусы за усилия по предотвращению финансовой катастрофы и поддержанию экономики на плаву досталось почти исключительно состоятельным людям, тем, кто и так и уже владел большими активами. Добавьте к этому стремительное падение среднего уровня жизни — когда Вы живете в мире нулевых процентных ставок, всё в конечном итоге становится дороже. Следующие несколько лет будут в этом смысле невероятно сложными».

Приносят эспрессо. Наш разговор переходит на Грецию, и мы обнаруживаем нашу общую любовь к Тенарскому полуострову на территории южной Греции, к одной из трёх оконечностей полуострова Пелопоннес. Мы обмениваемся воспоминаниями, и я с восторгом рекомендую ему Патрика Ли Фермора*. Этого имени он не слышал еще никогда, поэтому банкир записывает его на обратной стороне своей визитной карточки. Вместе со своей женой, говорит он мне, он как раз сейчас финансирует создание культурного центра в Афинах, где разместятся Швейцарская школа археологии, посольство Швейцарии и Центр искусств. Живо и с нежностью вспоминает те несколько дней, что провел в почти голой келье на горе Афон — одном из самых святых мест в мире греческого православия. «Полагаю, меня можно считать немного странным банкиром», — говорит он. А кем бы, спрашиваю я, когда мы одеваемся, выходя из ресторана, стали бы, если бы не были финансистом? Он смеется. «Ветеринаром»!

Copyright The Financial Times Limited 2023

*Сэр Патрик («Падди») Майкл Ли Фермор (англ. Patrick Michael Leigh Fermor; 11 февраля 1915 года, Лондон — 10 июня 2011 года, Дамблтон) — британский писатель, учёный и солдат, сыгравший видную роль в Критском сопротивлении в годы Второй мировой войны. Критское сопротивление (Κρητική Αντίσταση) — движение сопротивления против Германии, организованное жителями греческого острова Крит во время Второй мировой войны. Длилось с 20 мая 1941 года, то есть с момента, когда немецкие войска вторглись на остров во время Критской операции, и до конца Второй мировой войны.