«На самом деле я одна из погибших в Берген-Бельзене»

Катарина Харди 24 февраля 2020 года в Цюрихе. Annette Boutellier

Катарина Харди (Katharina Hardy) по призванию музыкант, а по жизни — человек, выживший в двух немецких концлагерях и в 1956 году бежавшая вместе с мужем и двумя маленькими детьми от советского нашествия из Венгрии в Швейцарию. О том, что она стала жертвой Холокоста, Катарина Харди хранила молчание несколько десятков лет.

Катарина Харди. Невозможно одним словом описать ее харизму, ее энергию; эту прямоту. Чтобы понять, почему она говорит, что «лагерь Берген-Бельзен — это моя родина», нужно пережить то, что пережила она. Она была одной из последних свидетельниц Холокоста, проживавших в Швейцарии. Она умерла в маленьком прибрежном городке Шпиц в сорока километрах к востоку от Берна 5 августа 2022 года.

Свою жизнь она делила три этапа. Первый этап. Родилась в Будапеште в 1928 году, в шесть лет начала играть на скрипке. Тогдашняя жизнь ее проходила под знаком усиливающегося антисемитизма. На улице ей порой плевали вслед, а в 11 лет ее исключили из знаменитой Музыкальной академии им. Ференца Листа «только за то, что я еврейка». Затем депортация сначала в лагерь Равенсбрюк, откуда ее переводят в Берген-Бельзен. Катарине Харди было 16 лет, и когда британские солдаты нашли ее, единственную выжившую в лагерном бараке, она весила всего 29 кг.

Второй этап — с апреля 1945 года до вторжения советских войск в Венгрию в 1956 году. Когда она вернулась в Будапешт в августе 1945 года ее скрипка была разбита русскими солдатами. Поэтому американская благотворительная организация помощи жертвам войны подарила ей новую. Она снова начала заниматься — каждый день как одержимая. «Я тогда была уже совсем другим человеком. Я вернулась домой и сказала сама себе, что все то, что я пережила, это неправда, потому что это не может быть правдой. У меня оставались только репетиции. Каждую ночью мне снились мать и сестра, я видела, как сидят у меня на краю кровати. И так продолжалось на протяжении многих лет. Но это происходило только ночью. Днем ничего этого не существовало».

Третий, самый продолжительный этап ее жизни начался в 1956 году с побега из Венгрии через границу в Австрию, пешком по снегу с мужем и двумя маленькими детьми трех и четырех лет. Они бежали от вторжения советских войск, от русских танков в Будапеште. Там, где они в конце концов оказались, в городке Регенсдорф в кантоне Цюрих, никто даже не подозревал, что за этим бегством скрывалась еще и другая история. «Я молчала пятьдесят лет». Никто не знал о той другой жизни, которая, тем не менее, всегда была рядом, «каждый божий день. Я изо всех сил старалась вести нормальную жизнь, приспосабливаться к обществу. Но для меня эта нормальная жизнь смешна. Потому что люди даже не подозревают, что вообще бывает на свете, что в жизни вообще может происходить с человеком».

Быть идеальной

Она сидит за кухонным столом, подвигает к себе осторожно чашку с кофе. Чашка стоит на неправильном блюдце — это блюдце предназначено для выпечки, а под чашку с кофе есть отдельное специальное блюдце. Катарина Харди меняет их местами. «Все должно быть в соответствии со своим порядком». Она терпеть не может, когда какая-то мелочь нарушает раз и навсегда заведенный образ действия, когда стаканы или кастрюли стоят не на своем месте, потому что все должно быть «с точностью до миллиметра». В противном случае она быстро выходит из себя. «Потому что если и в этом у меня не будет порядка…».

Она замолкает. Ставит на стол печенье, которое сама же испекла. «Нужно всегда стараться делать то, что нужно, безупречно, решать все задачи и вопросы на все сто». Особенно непреклонна она, давая уроки игры на скрипке. Она не приемлет ошибок. Бескомпромиссная дисциплина! Это то, чего она требует от себя и других. Это то, что от нее требовала ее мать в детстве. Мать сама не была музыкантом, но дочерей она «дрессировала» безжалостно — старшая сестра Пирожка играла на фортепиано, Катарина, которая была младше ее на семь лет, играла на скрипке. Даже во время каникул, «когда мы проводили время на даче с бабушкой и дедушкой, ко мне всегда приезжал учитель скрипки или сольфеджио. Концентрационные лагеря я пережила, в том числе, благодаря этой дисциплине».

Единственный стакан молока

В ноябре 1944 года боевики «Партии скрещенных стрел» (Nyilaskeresztes párt), национал-социалистической партии, основавшей в Венгрии после государственного переворота 17 октября 1944 года прогерманское правительство, вывели Катарину и ее мать из квартиры. Улица кишела людьми — евреями, которых гнали на расположенный неподалеку заброшенный кирпичный завод. Они пробыли там три дня, потом колонна начала свой смертельный марш, 120 километров пешком по морозу в снегопад. Ночевать приходилось на футбольных стадионах под открытым небом. Мать трясла и растирала Катарину, чтобы та не замерзла. 

Затем трое суток они жили на судостроительной верфи на Дунае в ужасных антисанитарных. Мать заболела дизентерией. Случайно там же они встретили своего отца, которого депортировали ранее. Когда они двинулись дальше, мать была уже очень слаба, едва могла ходить, Катарина буквально тащила ее на себе. Они были заключены в камеру в крепости города Комаром в Словакии. На каменном полу, усыпанном соломой, лежало только одно одеяло. На этом память дает сбой, рассказ распадается на резко очерченные фрагменты, но как найти слова, чтобы рассказать о них? Короткие фразы, словно случайно сказанные слова… 

Мать лежит на соломе, она тяжело больна. Она хочет молока, Катарина снимает с ее пальца обручальное кольцо, собирает все свое мужество, идет к надзирателю; отдает ему кольцо. Он приносит ей стакан молока, всего только один стакан. Затем раздается словно звук щелкающего кнута, солдаты уводят Катарину. Последнее, что она слышит от матери — это адрес ее брата, дяди Катарины, в Нью-Йорке. Во время марша мать неоднократно повторяла ей этот адрес. «Я до сих пор знаю его наизусть». Катарина оборачивается последний раз. «Мама не плакала». Она знает, что не смогла бы спасти свою мать, не смогла бы предотвратить ее смерть. Но что было бы, если бы она все же осталась? «Я виню себя в этом и по сей день».

«Смерть была нормальна»

Она попала в концентрационный лагерь Равенсбрюк, там она провела два месяца — январь и февраль 1945 года, затем был лагерь Берген-Бельзен. О том, что она видела и что пережила там, Катарина не рассказывает. Но она очень подробно описывает то, что с ней сделало пребывание там и как всё это изменило ее восприятие реальности. По словам Катарины Харди, в концлагере все было наоборот. «Жизнь не была нормой — нормой была смерть». Ежедневное физическое присутствие смерти (трупы на земле, постоянные расстрелы) делало жизнь исключением. Это, говорит она, оказало на нее влияние как ничто другое. Взгляды на жизнь и смерть навсегда поменялись местами. «Я вижу с тех пор мир не так, как его видят другие. На самом деле я одна из погибших там, в Берген-Бельзене. Я теперь часть его, этого места, оно сформировало меня в наибольшей степени».

На фотографиях: Катарина Харди и ее сестра (за фортепиано). Annette Boutellier

Когда британские солдаты 15 апреля 1945 года освободили лагерь Берген-Бельзен, она уже просто лежала на земле с поджатыми ногами не в силах встать. Она не могла глотать, не могла есть. «Я была в сумеречном состоянии уже несколько недель». Ее доставили в полевой лазарет. К июню 1945 года она поправилась на шесть килограммов. В списке выживших она нашла имя своего отца — они встретились потом в Будапеште. «Это был единственный раз, когда я видела, как отец плачет». Они вернулись в их старую квартиру. «Одна стена просто отсутствовала, было очень холодно, денег, чтобы ее восстановить, взять было неоткуда».

Потом у нее появилась новая скрипка и Катарина начала снова заниматься музыкой. Даже несмотря на холод и онемевшие пальцы. «Когда я вернулась в Будапешт, я была уже другим человеком с перелицованной дущой. Я словно видела мир наизнанку. Не было Бога, не было ничего. Только работа и шаг за шагом движение вперед. Очень жестокий и тяжелый путь. Я сохранила это ожесточение до сих пор». Позже всей своей биографией она смогла отвоевать у смерти значительную часть Жизни: была карьера музыканта, большая семья, были трое детей, пятеро внуков и трое правнуков, многие из них стали музыкантами, как и она. «Я основала музыкальную династию». И это — предмет ее особой гордости. Катарину Харди невозможно описать, с ней нужно пообщаться лично, чтобы понять, почему она говорит одновременно: «Пережитое покидает вас ни на секунду» и «У меня была прекрасная жизнь. В каком-то смысле!»

Литература 

Bevor Erinnerung Geschichte wird. Überlebende des Holocaust in der Schweiz heute. 15 Porträts. Erschienen im Limmat-VerlagВнешняя ссылка, 2022. («Прежде чем память станет историей. Пережившие Холокост в сегодняшней Швейцарии: 15 портретов». Опубликовано издательством Limmat-Verlag в 2022 году).