Жан-Фредерик Шнидер: «Искусство — это просто работа»

Жан-Фредерик Шнидер в бернском Kunsthalle, 25 февраля 2022 г. Eduardo Simantob/swissinfo.ch

Две выставки, которые одновременно проходят в Берне, стали попыткой познакомить публику с причудливой творческой карьерой Жана-Фредерика Шнидера (Jean-Frédéric Schnyder). Как говорил сам художник, главный проект его жизни – не создавать никаких проектов. Представленные на них работы отражают более пяти десятилетий его художественных поисков, раскрывая особое отношение автора к искусству. Его стремление к простоте, которая далеко не так проста, как может показаться на первый взгляд.

Перевод Нины Шуляковой, редактор Надежда Капоне

Всё началось в Берне. Ещё в конце 1960-х годов местный Kunsthalle (художественное пространство, не имеющее собственной коллекции) под руководством известного куратора Харальда Зеемана (Harald Szeemann) не только следовал новейшим художественным тенденциям того времени, но и привлёк в сонную швейцарскую столицу лучшие умы того поколения со всего мира.

Жан-Фредерик Шнидер был одним из немногих молодых швейцарских художников, которые вращались в орбите Зеемана и приняли участие в антологической выставке «Когда мировоззрение становится формойВнешняя ссылка» в 1969 году.

Этот коллективный эксперимент, ставший важной вехой в истории концептуального искусства, объединил 69 художников из Северной Америки и Западной Европы, в том числе Йозефа Бойса (Joseph Beuys), Брюса Науманна (Bruce Naumann), Еву Гессе (Eva Hesse), Лоуренса Вайнера (Lawrence Weiner), которые в течение нескольких десятилетий после этой выставки стали настоящими звёздами современного европейского искусства.

KunsthalleВнешняя ссылка в Берне, наши дни. История возвращается на круги своя. Сегодня всё его выставочное пространство занимает ретроспективная выставка работ Шнидера. Художник не любит давать интервью, но это не значит, что он не любит говорить. Во время ознакомительного тура по выставке он чувствует себя как дома, рассказывает истории, связанные с каждой из выставленных работ, и постоянно шутит.

Молодой Шнидер (слева) и Харальд Зееман (справа) в Венеции, 1968 год. Balthasar Burkhard, Katalog, 2017

Лишь узкий круг художников

На вопрос о значимости той эпохи он отвечает: «Ой, сегодня тогдашнее артистическое сообщество Берна представляется очень широким, хотя на самом деле наш круг был очень узок. Но вы правы: тогда здесь, в Берне, на самом деле ощущалось присутствие «большого мира», и мы думали, что находимся в его центре».

Творческие безумства длились недолго. Местное население и власти жаждали крови и требовали «головы Зеемана», возмущённые и экспонатами самых радикальных разделов выставки — американский художник Майкл Хейзер (Michael Heizer) в буквальном смысле разрушил участок мостовой перед зданием в рамках своей художественной акции, — и тем, что она привлекла международное внимание. Месяц спустя куратора «попросили уйти в отставку» с поста в бернском Kunsthalle.

Харальд Зееман, безусловно, сыграл чрезвычайно созидательную роль в карьере Шнидера. Но этот выдающийся куратор был не только человеком, который «открыл» молодого художника и «проинвестировал» в него. Кипучая энергия той атмосферы, которую Зееман создал вокруг Kunsthalle, безусловно, стала для Шнидера стимулом для творческого развития, помогла ему создать собственный творческий язык и способствовала его становлению как «серьёзного художника».

Живопись, идущая против течения

Шнидер родился в 1945 году и вырос в приюте для сирот. Он — художник-самоучка, который впервые познакомился с искусством через фотографию. Его ранние работы были созданы в основном под влиянием поп-арта и тенденций, отражённых в работах с программной выставки «Когда мировоззрение становится формой»: идеологии течения «арте повера» (итал. Arte Povera – «бедное искусство») и так называемого «пост-минимализма». Но когда пузырь творческой энергии Берна сдулся, Шнидер почувствовал, что пора «сменить пластинку».

В конце 1960-х годов он решил наконец научиться рисовать и писать маслом профессионально. Это решение явилось, по-видимому, ещё более радикальным шагом, чем погружение в искусство, которым он занимался, вращаясь в творческой орбите Зеемана. Ещё в 1970 году живописные техники и навыки рисовальщика перестали быть ремеслом, необходимым современному художнику.

Более того, в определённый момент, когда в хепенингах, инсталляциях, концептуальных проектах и перформансах художники стремились высвободить искусство из рамок традиции и выплеснуть его на все возможные материальные и нематериальные носители, живопись стала восприниматься не только как политически мёртвое, но и как устаревшее, буржуазное искусство.

В поисках простоты

Незадолго до открытия выставки в Kunsthalle Бернский художественный музей (KunstmuseumВнешняя ссылка) также отдал один из своих залов несколько более скромной ретроспективе Шнидера с работами из собственного собрания.

Flamencotänzerin («Танцовщица фламенко», 1973) — одна из небольших картин серии «Как рисовать». Все её 16 частей, представленные в экспозиции, написаны маслом на холсте, наклеенном на картон. Рамки сделаны из жестяных банок. Bildkultur

Помимо впечатляющей подборки скульптур, которые идеально вписались бы в любую выставку сюрреалистов, там также представлено несколько его работ конца 1960-х годов и серия «Как рисовать» (How to Paint, 1973), которую художник создал в творческом тандеме со своей женой Маргрет Руфенер (Margret Rufener). В названии серии зашита отсылка к коллекции пособий по домоводству Уолтера Т. Фостера (Walter T. Foster) «Сделай сам», которые были чрезвычайно популярны с 1950-х по 1970-е годы.

Забавно, но поначалу эта серия картин вызвала волну критики. Её сначала восприняли как шутку гения, а многие называли этот проект «торжеством китча». Шнидер был категорически не согласен с обоими ярлыками.

«Бедность» этих картин тут же воскрешает в памяти зрителя работы обычных уличных художников, мастеров стрит-арта, которые можно встретить не только в процветающих центрах международного туризма, но и на стенах скромных домов беднейших уголков мира в Латинской Америке или Южной Азии.

«Вы должны понимать, что целью этой серии для нас был не просто эксперимент, — сказала Маргрет Руфенер корреспонденту SWI swissinfo.ch. — Это был серьёзный проект, а не баловство. Шнидер действительно был влюблён в то, что изображал». Сам Шнидер говорит: «Ирония слишком утомительна для меня, а картина — это большой труд. Я не могу отдавать всего себя поверхностным проектам. Для меня получать удовольствие от своей работы − жизненная необходимость».

«Лотарингский мост» (Lorrainebrücke), 28 июля 1983 года. 2008 Museum Of Fine Arts Bern, Switzerland, All Rights Reserve

Это просто работа

Живопись стала главной формой художественного самовыражения для Шнидера. В 1980-х и 1990-х годах он позиционировал себя как странствующий художник и создавал серии работ, в которых исследовал обыденность, ища простейшие формы прекрасного.

«Виды Берна» (Berner Veduten), «Залы ожидания» (Wartsäle), «Скамеечки» (Bänkli) и закаты над Цугским озером созданы в той же манере: художник путешествовал на велосипеде или на поезде по обычным местам, встречался с простыми людьми, изображал на своих полотнах стандартную повседневную рутину. И всё это вместе взятое приближало его к постижению необыкновенной красоты «реальной жизни».

Во время экскурсии по Kunsthalle он рассказывает забавные истории из того времени, когда зарисовывал разные виды, расположившись на каком-нибудь из автодорожных мостов. Патрульные полицейские любовались его работой и всячески выражали своё одобрение, водители грузовиков и дальнобойщики часто салютовали художнику, отрывая один палец от руля. Он отвечал им, «просто слегка подняв кисть над картиной». Шнидер никогда не чувствовал себя комфортно на пьедестале высоколобого художника.

Несмотря на природную скромность, он не повернулся спиной к артистическому миру или рынку. Художник дважды принял участие в престижной выставке современного искусства Documenta, которая проводится каждые пять лет в Касселе (Германия), и представлял Швейцарию на Венецианской биеннале в 1993 году, а его работы выставляются по всей Европе и в США. На арт-рынке швейцарского художника представляет очень влиятельная галерея Eva PresenhuberВнешняя ссылка (Цюрих и Нью-Йорк).

«Другое» (das Andere, 2014-2021). Оригинальная работа состояла из более чем 14 000 частей. На выставке в бернском Kunsthalle представлена её уменьшенная версия, состоящая из 9 216 элементов. Gunnar Meier Photography

Размеры и спектр работ Шнидера радикально различаются, в зависимости от материала, попадающего в его руки, будь то обычный мусор, дерево или детали конструктора Lego. «Для Шнидера стилистический плюрализм — не какая-то программа, а результат строгой творческой дисциплины», — резюмирует швейцарский критик Ганс Рудольф Ройст (Hans Rudolf Reust). Однако сам Шнидер настаивает на том, что лишь придерживается базовых приёмов своего ремесла в живописи, рисунке и скульптуре, создавая работы на холстах (больших и малых) и миниатюры.

В Kunsthalle также представлены его произведения из дерева, или «столярные изделия» (как их называет сам Шнидер). Посетители могут увидеть около 9 000 из 14 000 деревянных крестов, которые он вырезал и склеил костяным клеем. На противоположной стене представлены ножи, использованные для их создания, нанизанные на верёвку, как ожерелье.

Почему кресты? «Это всего лишь самая простая фигура, которую можно сделать из двух кусков дерева. Я не вкладываю в них никакого эзотерического подтекста. Каждый человек может увидеть в моих крестах ровно то, что хочет», — говорит художник. Костяной клей на кресте с распятием Спасителя, исполненном как огромное кладбище в миниатюре, и никакого символизма? В это трудно поверить.

Камеры слежения на стенах – это тоже элемент инсталляции, но они не работают. Gunnar Meier Photography

В этой сдержанности и кажущейся анти-интеллектуальности есть что-то типично швейцарское. В позиции Шнидера, безусловно, есть приземлённость, верность исконному и традиционному порядку вещей, но именно эта серьёзность превращает шутку или насмешку художника в загадку. Понимайте это, как хотите, потому что Шнайдер за вас эту головоломку решать не собирается.

Выставка в бернском Kunstmuseum продлится до 29 мая 2022 года, а в Kunsthalle Берна − до 15 мая 2022 года.