Латифа Эчахч: «Что я услышу, когда все снова утихнет»?

© Pro Helvetia / Christian Beutler

Латифа Эчахч представляет в этом году Швейцарию на Венецианской биеннале. В разговоре с нами она подчеркивает, что воспоминания никогда не бывают только личным делом, и что отсутствие необходимости представлять какую-то одну четкую «идентичность» является для художника источником невероятной свободы. 

Эта история начинается с пианино. «Я всегда хотела научиться играть на каком-то музыкальном инструменте», — говорит Латифа Эчахч. «Удобнее всего начинать на пианино», — ответил ей как-то приятель-художник. «Но для пианино — нужна квартира, а для квартиры — страна». В итоге она остановила свой выбор на Швейцарии. Вот уже десять лет эта французская художница марокканского происхождения вместе со своими детьми живет в швейцарском городе Веве на берегу Женевского озера. Независимо от того, что ее привело в Швейцарию, любовь или другие причины — признаемся, что это очень красивая история. 

Она приводит нас дальше прямо к швейцарскому павильону в Венеции, оформляя который художница решила пойти радикально иным творческим путем. «Я ощутила потребность в пересмотре всех основ моей прежней работы», — рассказывает Латифа Эчахч. Действительно, в ее карьере, похоже, до сих пор было мало цезур и перерывов. После завершения художественного образования во Франции в начале нулевых годов — она училась в Гренобле, в Сержи под Парижем и Лионе — Латифа быстро заработала себе первый успех со своими крупноформатными инсталляциями. С тех пор каждый год ее имя можно было увидеть среди участников многочисленных групповых и, все чаще, ее персональных выставок.

Проект «The Concert» в швейцарском павильоне на 59-й Венецианской биеннале искусств. Christian Beutler/Keystone

В 2013 году она получила престижный Prix Marcel Duchamps, самую важную французскую художественную премию, а в 2015 году — премию Zurich Art Prize. Недавно Латифа Эчахч была принята в программу нью-йоркской Pace Gallery, одной из самых влиятельных художественных галерей на мировом арт-рынке. И вот новый этап: сольное выступление на Венецианской биеннале наверняка станет для нее стартовой площадкой для взлета в настоящий космос международного искусства.

«Понятно, что Венецианская биеннале — не идеальное время для того, чтобы бросить самой себе вызов, поставить саму себя под вопрос», — признает Латифа Эчахч. Она вполне могла бы спокойно продолжить почивать на лаврах. Но она использовала эту возможность, чтобы попытаться проникнуть на совершенно чужую территорию. «Вместо того чтобы работать в качестве визуального художника, я притворилась музыкантом».

В течение двухлетнего подготовительного периода она изучала инструменты, теорию музыки, брала уроки вокала. Но ее волновало даже не выступление в качестве музыканта, а куда более фундаментальные вопросы. «Что происходит в нас и с нами, когда мы слушаем или играем музыку? Как мы переживаем время в музыке? И как я могу использовать этот опыт в визуальном искусстве?».

Перформативный характер

Музыка присутствовала в ее творчестве задолго до нынешней венецианской Биеннале. В 2012 году, например, она создала свои первые Tambours — круглые полотна диаметром почти два метра, которые она покрывала дождем из чёрных чернильных капель. В названии каждой работы указывалась продолжительность ее «звучания». «Когда капли чернил попадали на холст, возникла такой барабанный звук, поэтому я так и назвала эти свои работы. Изначально я не думала об их музыкальном характере. Меня интересовала продолжительность падения капель. Но в результате получилась музыка».

Проект The sun and the set, г. Шарлеруа (Charleroi), Бельгия, 2020 год. Leslie Artamonow

Еще до того, как внимание Латифы Эчахч сместилось в сторону музыки, принцип темпоральности интересовал её в довольно значительном масштабе, придавая её работам ярко выраженный перформативный характер. В таких произведениях, как фреска Cross Fades (не путать с Crowd Fade 2017 года) или The Sun and the Set Series, она покрывала картины тонким слоем цемента, но только для того, чтобы снова соскрести его местами, обнажив таким образом фрагменты полотна.

Кусочки цемента оставались при этом лежать на полу. Во время создания своей картины художник всегда находится в одиночестве; этот процесс не годится на роль спектакля, предназначенного для зрительской аудитории. Но следы креативного процесса придают произведениям искусства некую временную глубину, придают им новое измерение, превращая нарративное пространства в объемный космос. Увидев эти следы, зритель спрашивает себя, что происходит? Картина возникает или, наоборот, исчезает?

Что мы слышим, когда «гул затих»?

Готовя Швейцарский павильон к Биеннале, Латифа Эчахч еще больше заострила все эти темы. Для этого она заручилась поддержкой, знаниями и опытом композитора и перкуссиониста Александра Бабеля (Alexandre Babel), а также искусствоведа и бывшего диджея Франческо Стокки (Francesco Stocchi). The Concert — так называется экспозиция, секрет которой наконец-то будет раскрыт сегодня 23 апреля 2022 года. Но тот, кто ожидает привычных впечатлений от обычного концерта, тот, скорее всего, ошибается. 

Идея состоит в том, чтобы заставить гостей павильона почувствовать себя так же, как чувствует себя человек как раз после концерта: зритель и слушатель ещё наполнен музыкой, но она уже распадается на отдельные фрагменты, зафиксированные в разных сегментах сознания и памяти, на фрагменты, которые отдаются внутри нас как эхо, как рефрен или припев. Мы вспоминаем то партию скрипки, то определённый пассаж с барабанами, все это подкреплено визуальными впечатлениями и сливается воедино в формате некоего никому не видимого видео-перформанса.

Noise and Missing Words (2014 год.) © Latifa Echakhch

«На концерте ты никогда не бываешь один, ты — часть массы людей, двигающихся в одном ритме. И только после концерта я снова остаюсь наедине с самой собой, ко мне возвращаются моя память и мои личные воспоминания об этой музыке. И вот гул затих, я покинула подмостки, и что я слышу? В этот момент в моем индивидуальном пространстве повествовании субъективная реконструкция прошлого». В неизбежных потерях, связанных с необратимостью времени, Латифа Эчахч, как кажется, находит свою творческую силу и обретает свою творческую свободу. «Конечно, в моей работе присутствует и своего рода меланхолия. Однако сдвиг по времени позволяет нам стоять как бы рядом с явлениями тварного мира, воспринимая их теперь уже совсем по-другому».

Общее в индивидуальной ретроспекции

Латифа Эчахч регулярно работает и с личными воспоминаниями. Фотографии с мобильных телефонов она переносит на огромные театральные кулисы, сочетая их с личными предметами, которые покрывает черными чернилами. «Я использую такие вещи в качестве отправной точку для своих личных воспоминаний. Речь идет не о моей собственной истории. У всех нас есть ощущение уникальности. Но на самом деле у нас много общего. Первая любовная история, например, не представляет собой ничего необычного. Через это проходят все. И вот я и пытаюсь понять свои воспоминания и свои чувства, чтобы найти в них то общее, что объединяет меня с другими».

Проект Dérives (2015 год.) ©Reinhard Haider

Личное, тем самым, она поднимает до уровня политического, до степени социального действия. Воспоминания также связаны и с «потерей собственности на те или иные явления». Недаром название одной из групп ее работ так и называется: «Экспроприация». История ее личных миграционных скитаний коррелирует с этим взглядом на «ход вещей» самым непосредственным образом. Когда в возрасте трёх лет она приехала во французский курортный городок Экс-ле-Бен (Aix-les-Bains) в предгорьях Савойских Альп, её родители стали говорить с ней дома только по-французски. 

Они стремились полностью интегрировать себя и своих детей и смирились с потерей собственной культуры. «То, что многие называют позитивным мультикультурализмом, для меня вовсе не было таковым. Как и многие женщины-иммигрантки, я понимала, что я теперь не принадлежу ни к одной из культур», — говорит Латифа Эчахч. Этот опыт она воплотила в 2018 году в серии рисунков Noise and Missing Words («Шум и недостающие слова»), в которых от поэтических арабских текстов остались только диакритические знаки. Тем самым она на новом этапе вернулась к своему проекту 2007 года, к группе работ Dérives, в рамках которых она творчески исследовала особенности и потенциал исламских традиций орнаментальных украшений памятников архитектуры. 

Свобода не быть «представителем культуры»

В прошлом Латифа Эчахч всегда хотела бы иметь четкую идентичность, принадлежать к чему-то или кому-то. «Я хотела иметь основание и возможность сказать, да, я марокканка, да, я француженка, или, как сейчас, да, я швейцарка. Но на самом деле это неправда. Сегодня я понимаю, какая это огромная свобода — не представлять что-то или кого-то, а быть везде и нигде». В 2011 году на тогдашней Венецианской биеннале художница своей занимавшей видное место работой «Фантазия» создала своего рода комментарий к самой идее «национального», оформив этот комментарий в виде дорожки, фланкированной на всем ее протяжении пустыми флагштоками.

Проект Fantasia (Empty Flag, White) на выставке ILLUMInations, венецианская Биеннале (2011 год). © 2011 Roberto Marossi

Тем не менее она прекрасно понимает, какое значение имеет ее появление на нынешней Биеннале именно в качестве «представительницы Швейцарии». «Но ведь жизнь в Швейцарии я выбрала себе сама. Это была эмиграция не моих родителей, а моя собственная. Помимо этого, я являюсь частью истории многих иностранных художников, сформировавших швейцарскую культуру». Кстати, ее «Концерт» полностью без «настоящей» музыки не обходится. Для сопровождения выставки будет выпущена пластинка с записью 21-минутного музыкального сочинения. 

Александр Бабель записал его в Берлине вместе с несколькими музыкантами. «Там можно услышать музыку, гравий под ногами, отголоски наших разговоров. Эта запись сжимает двухлетние творческие поиски в одну единственную музыкальную партитуру. Когда я слушала запись, мне казалось, что я снова погружаюсь во все то, что я пережила за последние два года в части звуковых открытий и откровений».