Педро Ленц и его «Вратарь» в переводе со швейцарского на шотландский

Донал МакЛафлин (Donal McLaughlin, слева) и Педро Ленц (Pedro Lenz) в Берне. swissinfo.ch

Швейцарская литература на немецком языке является неотъемлемой частью немецкоязычного культурного пространства. Однако есть в Швейцарии авторы, которые сознательно выбирают себе в качестве рабочего инструмента швейцарский диалект немецкого языка. Одним из них является Педро Ленц. Его роман «А на ворота встану я» («Der Goalie bin ig») стал настоящим прорывом. Недавно он был экранизирован, а еще... переведен на шотландский диалект известным писателем Доналом МакЛафлиным. 

Человеку, привыкшему к русской литературной традиции, очень сложно осознать ситуацию параллельного существования двух видов литературы: написанной на официальном языке и на диалекте. В немецкой Швейцарии, однако, дело обстоит именно так. С одной стороны, здесь существует великая литература от Готфрида Келлера, Макса Фриша и Фридриха Дюрренматта до Петера Штамма и Кристиана Крахта.

Эти авторы, используя и развивая литературный язык, давно стали не только частью немецкой литературной традиции, но и вошли в пантеон мировой культуры. Однако существует и другая литература, сознательно делающая ставку на использование диалектного немецкого, весьма отличающегося от стандартного «хохдойч».

Традиция в тени

Долгие годы эта традиция находилась немного в тени, несмотря на то, что, начиная с 1938 года, в Швейцарии активно развивалась тенденция сохранять и развивать диалекты в качестве важнейшего элемента немецко-швейцарской национальной идентичности. Будучи инструментом политическим и культурно-фольклорным, диалект долгое время не имел, парадоксальным образом, шансов сделать заметную литературную «карьеру».

Конечно, в Швейцарии всегда существовали писатели, которые творили на диалекте, такие, как Отто фон Грюер (Otto von Greyerz, 1863-1940), Софи Хеммерли-Марти (Sophie Haemmerli-Marti, 1868-1942), Трауготт Майер (Traugott Meyer, 1895-1959), Франц Холер (Franz Hohler, род. 1943 г.), Сезар Кайзер (César Keiser, 1925-2007) или Эмиль Штайнбергер (Emil Steinberger, род. 1933 г.). Однако многие авторы, ставя перед собой вопрос, пользоваться им в творчестве литературным языком или диалектом, как правило, выбирали языковую норму.

Вариант на русском?

В одном из своих газетных интервью Педро Ленц как-то обмолвился, что он очень хотел бы видеть свой бестселлер «А на ворота встану я», в переводе на русский.

Возможно ли осуществить такой проект, с учетом того, что в русском нет диалекта, а есть, в лучшем случае, сленг определенных общественно-культурных слоев и групп?

Наверное, возможно, но тогда перед переводчиком будет стоять сложнейшая задача придумать специально для этого проекта новый язык, понятный читателям, но при этом адекватно передающий мир, в котором живет главный герой романа.

Во многом это происходило из соображений рыночной капитализации и из понимания важности нахождения в рамках «большого немецкоязычного литературного пространства от Берна до Гамбурга и от Кёльна до Берлина, Вены и Праги». С другой стороны такой выбор был еще и проявлением порой искренней антипатии этих авторов к швейцарскому почвенному консерватизму, выражением и даже «оружием» которых и был диалектный язык.

Поэтому диалект долгое время уютно существовал в отдельных региональных нишах, в творчестве фольклорных певцов (Вико Торриани) и швейцарско-немецких поэтов-бардов (здесь, в первую очередь, следует упомянуть «бернского трубадура» Мани Маттера). Чуть позже диалектом начали пользоваться рок-музыканты (отметим такие команды, как «Patent Ochsner» из Берна или «Züri West», соответственно, из Цюриха). 

Диалект для хипстеров

К началу 21 века, с проникновением в швейцарскую литературную традицию таких новомодных течений, как речитатив или поэтри-слэмВнешняя ссылка, перекинувших мостик между диалектом и «большой литературой», ситуация изменилась кардинально. Неожиданно диалект получил совершенно иную окраску, перестав быть языком обывателей и став языком нового поколения швейцарских «хипстеров» и «креаклов».

Педро ЛенцВнешняя ссылка, писатель с испанскими и швейцарскими корнями, вовремя осознал этот «коперниканский поворот» в швейцарской литературе, предложив записывать тексты, возникшие в формате диалектного речитатива. Так возник целый издательский проект «Edition Spoken ScriptВнешняя ссылка», под эгидой которого публикуются тексты и самого П. Ленца, и многих других авторов.

Роман Ленца «А на ворота встану я» («Der Goalie bin igВнешняя ссылка») стал, наверное, самым убедительным прорывом и коммерческим успехом. Об этом говорит и весьма удачная экранизация истории симпатичного и непутевого наркокурьера Эрнста по кличке «Вратарь» («Goalie»), попавшего на год в тюрьму, потом вернувшегося назад и пытающегося восстановить «связь времен» и снова найти себя в этой жизни.

Очень скоро роман был переведен и на другие языки, в том числе и на стандартный немецкий под заголовком «Der Keeper bin ich», а также на французский, итальянский, литовский и английский. И вот теперь шотландец Донал МакЛафлин (Donal McLaughlin) переложил этот довольно небольшой по объему роман на шотландский английский, на котором говорят в Глазго, иронично озаглавив текст «Naw much of a TalkerВнешняя ссылка» («Ну совсем не Цицерон», дословно по смыслу — «Оратор из него никакой»).

«Повесть о двух городах»

А началось все в 2004 году, когда Донал МакЛафлинВнешняя ссылка — сегодня это один из ведущих переводчиков немецкоязычной литературы на английский — провел в Берне шестимесячный творческий отпуск. Год спустя тоже на полгода в Глазго отправился Педро Ленц. Время, проведенное в Шотландии, стало событием, которое воистину «перепахало его всего».

Дело в том, что до этого момента П. Ленц писал исключительно на литературном немецком. Диалект он использовал разве что для записи передач на радио. Попав в Глазго под опеку Д. МакЛафлина, Ленц неожиданно, войдя в круг местных авторов, пишущих на шотландском диалекте английского, открыл для себя всю прелесть собственного бернско-немецкого диалекта. Взглянув на свой родной язык со стороны, Педро Ленц понял, что диалект — это вовсе не тупик, а инструмент, с помощью которого можно создавать тексты, состоятельные как литературно-творчески, так и финансово-коммерчески.

«Эти люди взбодрили меня. Они сказали мне, раз ты целый день говоришь на бернском немецком, раз это твой родной язык, так почему бы тебе не начать и писать на нём?», — говорит Педро Ленц. Поездка в Глазго помогла ему преодолеть своего рода «комплекс культурной неполноценности» и начать использовать диалект в качестве инструмента и материала для литературного творчества.

Симпатичный бродяга

«Шотландские коллеги, такие, как Том Леонард (Tom Leonard) и Джерри Луз (Gerry Loose) сказали мне, что речь идет не о том, что правильно, а что неверно, что выглядит изысканно, а что снижено. Мы говорим, как думаем, и пишем, как говорим. И мы не стремимся тем самым сделать некий негативный жест в сторону американцев или англичан. Просто это мы — и наш язык. Тоже самое и в Швейцарии. Если я говорю и пишу на диалекте, то это не означает, что я что-то такое имею против немцев. Просто это мой язык. Поэтому по возвращению из Глазго я начал писать только на диалекте», — рассказывает Педро Ленц.

Роман «А на ворота встану я» стал первым в истории Швейцарии коммерчески успешным — среди тех, что написаны на диалекте. В Швейцарии книга стала настоящим бестселлером. Одноименная экранизация получила в 2014 году приз как лучший швейцарский фильм года. Образ симпатичного простака Эрнста, который пытается завоевать свою любовь и бороться с экзистенциальными проблемами при помощи алкоголя и черного юмора, точно попал в «нерв времени», став «своим» как для швейцарской, так и для шотландской публики.

Краски и тепло

Для Д. МакЛафлина писать тексты на диалекте давно уже стало настоящей страстью. «Диалектные языковые формы такие музыкальные и ритмичные. Здесь можно найти столько души и сердца, красок и тепла… », — говорит он, признавая, что перевод романа на диалект, который чужд большинству англоязычной публики, изначально не мог быть коммерчески успешным. Поэтому проект перевода был поддержан швейцарским фондом «Pro Helvetia»Внешняя ссылка. Без этих денег ничего бы не получилось.

«Все понимали, что с точки зрения культурных обменов такой проект имеет огромное значение», — подчеркивает Педро Ленц. «Но мы, конечно же, обсуждали и коммерческую составляющую, сойдясь в итоге на том, что деньги тут не должны стоять на первом месте, куда важнее идея переложения текста с одного диалекта на другой». Вопреки опасениям, в Шотландии роман «Naw Much of a Talker» получил в основном позитивные отклики. Газета «Financial Times» писала, например, что шотландская версия текста «прекрасно передает вербальную музыку меланхоличных монологов главного героя».

Поэтому сегодня Д. МакЛафлин настроен уже куда более оптимистично. «Оказалось, что такого рода проекты все-таки имеют некоторый коммерческий потенциал. Диалектные языковые формы не исключают успеха на рынке. И можно рассчитывать, что такие тексты смогут и захотят прочитать даже в Лондоне и Нью-Йорке». А теперь несколько фраз из книги «Naw Much of a Talker» на шотландском диалекте в переводе на русский язык, которые Вы сможете использовать в разговорах со Вашими шотландскими друзьями:

Kid ye slip me a fifty tae Monday? — Выручи полтинником до понедельника?

It’s guid craic, listenin tae a French-speaker tryin tae speak German — Прикольно слушать, как франкофон пытается говорить по-немецки.

Marta but was greetin aw the way home — Марта проревела всю дорогу домой.

Looks like his wife picks stuff ootae her stupit catalogue fae him, ivry couple ae years — Никак жена ему тряпки из дурацкого каталога заказывает, каждые два года.

Ah wis nivver someone who imagined a new place wid make a new person ae ye — Я никогда не был тем, кто считает, что новое место способно превратить меня в нового человека.

Переработка и адаптация: Игорь Петров