Реституционная анархия в музеях Швейцарии

Картина Макса Либермана «Швейная школа – ателье сиротского приюта в Амстердаме» была без всяких условий передана Художественным музеем г. Кур наследникам одного из еврейских коллекционеров. Keystone

Музеи Конфедерации очень по-разному реагируют на иски о признании прав собственности в отношении находящихся в их запасниках произведений искусства с непростым прошлым. Портал swissinfo.ch изучил три наиболее показательных случая.

Начать следует с примера, в котором музей быстро, а, главное, положительно откликнулся на судебный иск о реституции, поданный наследниками законного владельца картины швейцарского художника Альберта фон Келлера (Albert von Keller) «Мадам Ла Суир». В свое время она принадлежала коллекционеру Альфреду Зоммергуту (Alfred Sommerguth), еврею по происхождению. Его собственность, включая 106 картин, была конфискована и продана с молотка нацистским руководством перед тем, как А. Зоммергут бежал в США.

Картина была идентифицирована во время одной из выставок, организованных цюрихским художественным музеем «Кунстхаус». В итоге музей признал право собственности за потомками Альфреда Зоммергута. Со своей стороны они отказались забирать картину, оставив ее в фондах музея в качестве дара, при условии, что выставляться она будет в сопровождении информационной таблички с надписью: «Похищена в 1939 году нацистами из собрания Альфреда Зоммергута. Подарок его наследников и госпожи Ханнелоры Мюллер, сделанный в 2010 г.».

Джон Констэбль /John Constable (1776-1837): картина «Dedham from Langham», ок. 1820 г.; «Художественный музей» г. Ла-Шо-де-Фон отказался возвращать картину наследникам, указывая на то, что музей в данном случае является добросовестным приобретателем. Musée des beaux-arts, La-Chaux-de-Fonds/Collection René et Madeleine Junod

Моральные причины

Куда более неоднозначно складывалась ситуация с картиной художника Макса Либермана (Max Lieberman) «Швейная школа – ателье сиротского приюта в Амстердаме». Она не была конфискована в буквальном смысле этого слова, однако в тогдашней ситуации коллекционер Макс Зильберберг (Max Silberberg) предпочел в 1934 г. «добровольно» продать ее.

Позднее было документально установлено, что сделка была совершена под давлением, поэтому «Художественный музей  города Кур» («Kunstmuseum Chur»), получивший картину в дар в 1992 г., вернул ее в 2000 г. наследнику Макса Зильберберга. Как указывалось, это решение было принято музеем исходя из моральных постулатов, закрепленных в так называемых «Вашингтонских принципах».

Второе ограбление

Не все швейцарские музеи проявляют подобную широту взглядов. В 2009 г. «Художественный музей» города Ля Шо-де-Фон что в кантоне Невшатель отказался возвратить картину Джона Констэбля, принадлежавшую семье Яффе и конфискованную во время Второй мировой войны. «Нас ограбили во второй раз», — заявил swissinfo.ch Ален Монтагль (Alain Monteagle), один из наследников коллекции семьи Яффе.

Джон и Анна Яффе, британские подданные немецко-еврейского происхождения, жили во Франции, на Лазурном Берегу. В 1942 г., после смерти Анны Яффе (ее супруг скончался ранее), коллекция из более 60 картин была конфискована правительством Виши. Пара была бездетной, вдова Яффе завещала все своим племянникам и племянницам. В их числе был и дед Алена Монтагля. 

Картина «Большой канал и Палаццо Бембо» Франческо Гварди из собрания семьи Яффе была продана в 1942 г. Она предназначалась для гитлеровского «Музея Вождя» в Линце и после войны была возвращена западными союзниками во Францию. Картину нашли в Тулузе в «Musée des Augustins» и вернули наследникам Яффе. Сегодня картина находится в «Музее Гетти» в Лос-Анжелесе. Commons.wikimedia

Произведения из собрания Яффе распродавались нацистами буквально по бросовым ценам. Работа классика венецианской живописи Франческо Гварди «Большой канал и Палаццо Бембо», которая сегодня украшает самый большой музей Калифорнии, «Музей Гетти», была зарезервирована для гитлеровского «Музея Вождя» в Линце. После войны она была возвращена союзниками во Францию. Впоследствии обнаруженная в музее в Тулузе, она вернулась к наследникам.

А вот работы фламандских мастеров из этого собрания присвоил себе тогда Герман Геринг, правая рука «фюрера» и создатель гестапо. «Британская художественная школа не пришлась нацистам по душе. Гейнсборо и Тернер были, на их вкус, слишком пресными», — утверждает Ален Монтагль, бывший учитель истории, который живет сейчас во Франции. При продаже эти картины были названы «копиями в стиле такого-то…», — отмечает он.

60 лет спустя

Усилия наследников семьи Яффе в плане поиска и возвращения фамильной коллекции нашли поддержку во Франции, Нидерландах и США, но не в Швейцарии. В музее города Ля Шо-де-Фон отказ вернуть картину Джона Констэбля был обоснован одним из положений швейцарского законодательства, который защищает интересы добросовестного покупателя вне зависимости от происхождения купленного товара (объекта).

В других странах, таких, как Германия, США или Франция, незаконно перемещенные (конфискованные) предметы искусства остаются незаконными со всеми вытекающими юридическими последствиями вне зависимости от степени правовой добросовестности покупателя. «Иски должны рассматриваться в соответствии с национальным законодательством, а «Вашингтонские принципы» должны применяться только во вторую очередь», — пояснил Жан-Пьер Вейя (Jean-Pierre Veya), министр правительства города Ля Шо-де-Фон, курирующий вопрос «незаконно перемещенных культурных ценностей»

Поскольку в Швейцарии нет отдельного закона, устанавливающего порядок обращения с «незаконно перемещенными культурными ценностями», правовые конфликты, связанные с такими предметами искусства, рассматриваются в судах наравне с обычными имущественными спорами.

Положительным шагом в этом смысле является уже хотя бы тот факт, что в 2003 году с 5 до 30 лет был увеличен срок, в течение которого можно подавать иски на предмет возвращения данного произведения искусства его законным владельцам или их наследникам. Жан-Пьер Вейя пояснил, что упомянутая картина Джона Констэбля входит в т.н. «Коллекцию Жюно» (Junod), которая в 1986 г. совершенно законно была передана городу Ля Шо-де-Фон по завещанию при условии, что она останется в музее навечно и будет открыта для широкой публики.

Искусство по бросовым ценам

Небольшая, но ценная «Коллекция Жюно» включает в себя 30 картин. «Работу Дж. Констэбля здесь приобрели в 1946 г., когда такие произведения искусства можно было купить буквально по бросовым ценам», — говорит А. Монтагль.

«Да, мы обязаны признать бедственное положение евреев в период национал-социалистического господства, но, с другой стороны, мы должны все-таки оставаться в рамках закона», — настаивает Жан-Пьер Вейя. Он не понимает, почему наследники Яффе не обратятся с иском о возмещении морального вреда и материальных убытков в адрес французского правительства, коль скоро наследники в любом случае намерены продать данную картину Констэбля. «Преследовать нужно того, кто на самом деле является похитителем», — указывает он.

Для Алена Монтагля такая аргументация неубедительна. «Музей провел собственное исследование и прекрасно знает, что картина принадлежала супругам Яффе, у которых неподалеку, в местечке Шомон над Невшателем, была летняя резиденция. Но как и во многих другие музеях, здесь даже не удосужились поискать наследников». С другой стороны, выявить владельцев произведения искусства гораздо сложнее, чем, например, отыскать владельцев объекта недвижимости. Тем более, что документы о сделках с участием произведений искусства имеют склонность неожиданно и бесследно исчезать.

Только во Франции в запасниках музеев сейчас находятся по меньшей мере две тысячи произведений искусства, помеченных буквами «M. N. R.» или «Musées Nationaux Récupération», которые означают, что эти картины были конфискованы нацистами. В 1946 г. союзники вернули их Франции, но исконные их владельцы до сих пор не нашлись. Ален Монтагль смог доказать, что четыре картины из этих двух тысяч в самом деле принадлежали семье Яффе.

wikimedia commons

Возвратить, чтобы продать?

В пику швейцарским музеям А. Монтегль приводит в пример историю с музеем «Kimbell Art Museum». В 2007 г. наследникам семьи Яффе была возвращена наиболее ценная картина их собрания, а именно, полотно Уильяма Тёрнера (William Turner) «Главк и Сцилла» (1841 г.). В этом же году картину на законных основаниях приобрел «Kimbell Art Museum» из г. Форт-Уэрт (Техас, США), где она с тех пор и выставлена.

«В музее мне сказали, что выяснение истинных владельцев картины затянулось бы на четверть столетия и разорило бы всех участников этого процесса, с учетом того, что для опровержения хорошо документированных претензий на картину со стороны наследников семьи Яффе музею пришлось бы нанимать хорошую команду юристов по космическим ценам», — рассказывает А. Монтегль. Полотно Тёрнера было в том же 2007-ом году выставлено наследниками на аукцион, где и было продано за 5,7 млн. долларов, а покупателем стал как раз техасский «Kimbell Art Museum».

Непомерно завышенные цены на арт-рынке провоцируют порой совершенно несправедливую критику в адрес наследников, которые, де, едва получив обратно свое драгоценное «наследство», немедленно продают его. Однако потомки семьи Яффе, например, начали поиск реквизированной коллекции еще 60 лет назад, и до сих пор они смогли локализировать только 10 из 60-ти картин. Так что речь идет не столько о стремлении заработать, сколько о желании восстановить справедливость. Не говоря уже о том, что, переходя в руки музеев, такие картины становятся доступными куда более широкой публике.

Активист французской «Партии Зеленых», Ален Монтегль утверждает, что он лично в своих поисках руководствуется исключительно этическими мотивами. «Если мы не будем уважать „Вашингтонские принципы“ и если мы будем и дальше позволять музеям выставлять украденные нацистами произведения, то какое у нас будет право требовать потом уважения законов от стремительно растущего арт-рынка, где вращаются громадные деньги?» — задается он вопросом. «Наш долг — продолжать борьбу», — говорит этот потомок семьи Яффе. Он намерен в будущем создать фонд, который помогал бы наследникам с возвратом их конфискованных фамильных сокровищ.

Перевод с французского и адаптация: Людмила Клот.