Александр Солженицын в Швейцарии

Александр Солженицын встречает своих детей в аэропорту Цюрих/Клотен 29 марта 1974 года. Сам он прибыл в Швейцарию раньше, 15-го февраля. Keystone

Российский писатель, правозащитник, узник Гулага, консервативный мыслитель и лауреат Нобелевской премии в области литературы, бескомпромиссный критик советского режима и видный публицист правого толка Александр Солженицын родился ровно сто лет назад. В 1974 году он был лишён советского гражданства, выслан из страны и первые свои зарубежные годы провёл в Швейцарии.

Этот материал не преследует цели проанализировать значение писателя в масштабах российской словесности, оценить роль его наследия для будущих поколений. Наша цель — вспомнить о том времени, которое великий изгнанник провел в Швейцарии, стране, имеющей давние традиции давать убежище всем тем, кто невинно пострадал от разного рода тираний и диктатур.

Путь в неизвестность

Итак, 13 февраля 1974 года Солженицына под конвоем спецслужбистов сажают в Москве в самолёт, причем сам писатель не имеет ни малейшего понятия, куда ведет дорога. Позади остались арест и полная неизвестность относительно своей дальнейшей судьбы. Сами-то советские власти знали, что делают, потому что на следующий день после ареста советский посол в Бонне Валентин Фалин запросил МИД ФРГ относительного того, готово ли правительство Вилли Брандта принять Солженицына.

Затем он заявил своему собеседнику, замминистра господину Франку, что писатель лишён советского гражданства. Немцы, разумеется, были готовы. К ситуации подключился сам канцлер Брандт и после его заверения в том, что в ФРГ Солженицына примут, писателя и посадили в самолёт, который с четырёхчасовым опозданием прилетает в Германию, и только тогда Солженицын узнает, где ему предстоит снова коснуться земли. Так что прежде, чем попасть в Швейцарию, писатель оказался в Германии.

Из Франкфурта на Майне писателя везут в курортный регион Западной Германии, живописный Айфель, в дом к другому будущему нобелевскому лауреату — классику немецкой литературы Генриху Бёллю. По всей видимости, это можно объяснить тем, что Бёлль был единственным живущим в ФРГ писателем, которого Солженицын знал лично.

Александр Солженицын и Генрих Бёлль, 13 февраля 1974 года в доме немецкого писателя в регионе Лангенбройх (Langenbroich), ФРГ. Keystone

В своей великолепной, а главное, авторизированной самим писателем биографии Солженицына, вышедшей в серии ЖЗЛ, известная российская писатель и учёный Людмила Сараскина пишет: «Краткосрочный немецкий паспорт был привезён в дом Белля утром 14 февраля; от имени правительства ФРГ мидовский чиновник предложил Солженицыну избрать Германию постоянным местом жительства. Но — ему грезилась Норвегия, и манил Цюрих, место действия ленинских глав «Р-17». Напомним, что «Р-17» — это своего рода творческий дневник, который Солженицын вёл много лет параллельно с писанием эпопеи о русской революции «Красное колесо».

Бёлль был более чем дружески расположен к изгнаннику, однако он видел, что писателю будет нелегко («…он будет очень сильно страдать от тоски по дому»), и делал вывод, что в Германии он долго не продержится, «ему слишком тут тесно». Дело, однако не совсем в том, что в Германии ему не было бы места, в конце концов прямиком из ФРГ Солженицын направился в еще более «тесную» Швейцарию.

Дело тут в другом: на дворе 1974 год, недавно правительство социал-демократа В. Брандта подписало с СССР и странами Варшавского пакта так называемые «Восточные договоры», между двумя враждующими военно-политическими и экономическими блоками устанавливается нечто вроде краткосрочной оттепели, весьма влиятельная левая интеллигенция ФРГ начинает видеть в СССР и в его политическом режиме нечто даже вполне хорошее.

Вторжение в Прагу, а уже тем более потопленный советской армией в крови Будапешт, остались далеко в прошлом… Наступил момент политических иллюзий, и прямо в эти иллюзии и попадает Солженицын, который прямо обвиняет Советы в убийстве 60 миллионов собственных граждан, которые в этом превзошли даже гитлеровский режим. Москва не хотела мириться с такой правдой. Но и западные интеллектуалы, как ни странно, тоже. Поэтому для Солженицына, конечно же, было лучше прожить первые свои годы на свободе в по-настоящему нейтральной стране — в Швейцарии.

…хотел бы остаться в Швейцарии «на долгое время»

Поэтому уже 15 февраля Солженицын приезжает на вокзал Кельна, и простившись с гостеприимными Бёллями, вместе с приехавшим к нему из Цюриха его знакомым, писателем и адвокатом Фрицем Хеебом (Fritz Heeb) отправляется на поезде по долине Рейна в Базель, где его, как пишет Сараскина, «встретили пограничники, ожидавшие… автографов». Из Базеля также поездом он отправляется в Цюрих, где его встречает огромная толпа людей. Среди первых адресов в рамках осмотра города — Шпигельгассе и дом, где жил Ленин. Газеты потом сдуру напишут, что писатель пришёл «поклониться вождю».

Реакция швейцарской прессы и общественности была восторженной. Преобладающим был тезис о том, что «Швейцария была оказана честь тем, что „совесть России“ решила поселиться именно здесь». Neue Zürcher Zeitung писала, например, с удовлетворением: «Не является ли весьма многозначительным тот факт, что великий русский писатель решил поселиться именно в нашей стране, там, где многие отечественные литераторы постоянно оказываются объектами односторонней, вымученной (verquält) критики»?

Так или иначе, но в одном из свои первых, данных в Швейцарии, интервью Солженицын отметил, что хотел бы остаться в Швейцарии «на долгое время», поскольку швейцарская демократия, «ориентированная на народный базис и в международном масштабе малозаметная, весьма мне нравится. Да и немецким языком я владею со школьных лет». «Долгое время», однако, продлилось только два года.

Вы — хуже гебистов…

В Швейцарии писатель с самого начала попал в плотное кольцо журналистов и фоторепортёров. Солженицына отталкивала и изумляла настойчивость прессы. Он видел в такой плотной опеке со стороны журналистов «другой полюс той неотступной, но скрытой слежки, которой я постоянно подвергался у себя на родине». «Вы хуже гебистов», — скажет он потом журналистам, совавшим в нос писателю свои микрофоны. Он понимал, что именно пресса помогла ему вырваться на волю, но все равно «жгла опасность отбиться от письменного стола втянуться в публичность, утонуть в общественных речах».

Александр Солженицын и журналисты, Цюрих, 1974 год. На табличке на заднем плане надпись на немецком языке: «Частная собственность. Проход без разрешения запрещён». Keystone

Был вариант остановиться на Норвегии, но после того, как Солженицын в 1974 году совершил поездку в страну, где его приняли более чем тепло, он принимает… «геополитическое решение». Он боится войны запада с СССР, в результате которого Советская армия сразу ударит по Норвегии, чтобы «нависнуть над Англией». Есть еще Канада, очень похожая на Россию, но… «текли недели, ждалась семья, откладывать с выбором было некогда».

Значит, пока Цюрих

Солженицын получил право на жительство в кантоне Цюрих в качестве «иностранца, не имеющего права на получение гражданства». Впрочем, писатель и не претендовал на гражданство какой-либо другой страны, заявляя постоянно, что он по-прежнему считает себя гражданином России и обязательно вернётся домой.

Тогдашний мэр Цюриха Зигмунд Видмер предложил Солженицыну арендовать половину дома в университетской части города по адресу Stapferstrasse, 45: «подвал, первый и второй этажи — с кухней, столовой, гостиной, тремя спальнями, и еще мансарда из двух комнаток, куда можно втиснуть полки и письменный стол». Из мэрии прислали мебель (не в подарок — в аренду!). Участки домов, расположенных по соседству с цюрихской квартирой Солженицына просто-таки вытаптывались журналистами до основания, так что хозяину дома приходилось вмешиваться и кричать на вездесущих папарацци: «Macht, dass ihr fort kommt» («Проваливайте отсюда куда подальше»).

Однако куда более опасными были присланные якобы помогать в делах по дому некие чехи-эмигранты, супруги Голуб, которые на самом деле были агентами советских спецслужб. Шеф советского КГБ Андропов лично разработал операцию «Паук» с целью дискредитировать писателя, обрезать его связи с эмигрантской диссидентской общиной. Однако Солженицын быстро раскусил агентов и «постепенно отдалил чешскую пару от всех дел».

29-го марта самолётом швейцарской авиакомпании в Цюрих к Солженицыну прилетела его семья. В день приезда родных «в Цюрихе было тепло и солнечно. К самолёту приставили лесенку, меня впустили…». Вместе с семьёй в Швейцарию удивительным образом удалось перевести и весь архив, без которого писатель был «инвалидом с вырванным боком и стонущей душой». Бесценный груз перевезут на Штапферштрассе тремя порциями, потом, позже, 16 апреля, чиновник МИД ФРГ привезёт еще часть архива.

Писать не удавалось — «задушили перепиской, заклевали вопросами, требованиями, визитами через калитку и окриками поверх заборчика». Но подсудная работа все равно шла. После Цюриха он посещает и другой «ленинской город» — Берн. Для работы Солженицын использует альпийский дом семьи мэра Цюриха Видмера в Штерненберге. Здесь были закончены все цюрихские ленинские главы. «В горном домике в Sternenberg`e на деревянную стенку навесил несколько портретов Ильича, чтобы обозримее видеть сразу всё при работе, схватывать нужные черты, а получилось — как в сельской избе-читальне, потеха. Но вот третий день изо всех портретов выделяется одна потрясающая фотография: сколько зла, проницательности и силы».

Но главное — работа впервые шла свободно, без оглядки на конспирацию. В Цюрихе, сидя на скамейке на горе Цюрихберг, Солженицын решает создать Русский общественный Фонд на мировые средства, полученные от продаж «Архипелага».

Внушение от шефа кантональной полиции

В Швейцарии Солженицын жил немногим более двух лет. Однако для политических изгнанников эта страна оказалась в 70-е годы 20-го века гораздо менее удобны, чем в 70-е годы 19-го века. Было много причин, по которым жизнь и работа в Швейцарии оказались для такого человека, как Солженицын, не столь удобной, как это ему хотелось. О чрезмерном внимании журналистов и фотокорреспондентов мы уже говорили. Но у такого общественно активного человека как Солженицын, в Швейцарии возникали и другие трудности, которых он не ожидал. 

Дело в том, что еще в 1948-м году правительство Швейцарии приняло постановление об ограничении политической деятельности всех иностранцев, которые не получили швейцарского гражданства. Видимо, неторопливые гельветы все-таки решили учесть печальный опыт с иностранными политическими эмигрантами, которые доставляли Швейцарии столько неприятных хлопот в 19 веке.

Александр Солженицын в Цюрихе, 16 марта 1974 года. Горожане узнают писателя в лицо. Keystone

Поэтому проведение пресс-конференций, на которых звучала критика Советского Союза и коммунизма как политической системы, требовало предварительного разрешения в полиции, где был учреждён специальный отдел для контроля за деятельностью иностранцев. Солженицын получил на этот счет строгое внушение от шефа кантональной полиции Цюриха уже после первых своих политических выступлений. Первое движение было — грохнуть, обличить немедленно: «Благодетели, приют мне предоставили, чтобы я молчал глуше, чем в СССР». Видмер едва отговорил. Попытка писателя напомнить швейцарской полиции о деятельности Ленина в том же Цюрихе в 1914-1916 гг. была оставлена без внимания. Все это «словно бы толкало в спину — здесь не его место, надо уезжать, бесповоротно».

А общественная деятельность писателя в Цюрихе была и в самом деле значимой. Так, например, для церемонии вручения ему премии итальянских журналистов «Золотое клише» он написал речь, в которой неожиданно обвинил и Запад, и Восток в общем для них болезненном поражении «пороками материалистической цивилизации». В середине ноября 1974 года удалось провести пресс-конференцию по поводу выхода знаменитого сборника «Из-под глыб». На этот момент приходится новый виток дискредитации писателя, которая велась в совместно КГБ и агентством АПН (сейчас — агентство «Россия Сегодня»).

Однако его швейцарский переводчик, известный женевский русист Жорж Нива (Georges Nivat) свидетельствует и о том, что в Швейцарии Солженицын пережил и несколько приятных моментов. Особенно ему запомнилось посещение общего собрания земельной общины (Landsgemeinde) кантона Аппенцелль-Внутренний. В отличие от Сахарова Солженицын в своей критике советской власти был настроен не в духе западного модернизаторства, а скорее общинно-старорусски. Так что архаичная традиция сбора всех мужчин на центральной площади, чтобы поднятием руки решать накопившиеся вопросы, не могла не показаться ему симпатичной.

Имели место и просто путешествия по стране — Берн, Женева, Монтрё, Шильонский замок, по досадному недоразумению не попали к Набокову. Солженицын ждал звонка, подтверждающего приглашение, а Набоков считал, что уже всё обговорено. Впереди было получение Нобелевской премии, присуждённой ему еще в 1970 году. У старого цюрихского портного сшили по этому случаю фрак (писателя коробило: для одного лишь надевания в жизни!).

Швейцарское интермеццо

Приглашения о встречах и выступлениях, о политическом убежище, о месте для постоянного проживания поступали к Солженицыну из разных стран, и он внимательно изучал эти предложения. Весной 1975 года Солженицын побывал в Париже, а летом того же года совершил большую поездку в США. Домик в Штерненберге был теперь занят, хотя семья мэра Видмера опять выручила, подыскав пустующую трёхэтажную дачу на хуторе Хольцнахт под Базелем. Хозяева обещали не тревожить писателя три месяца и слово сдержали.

Но работы было очень много, а покоя — мало! Писатель, столкнувшийся с реальным западным миром, начинает в нем разочаровываться. В 1976 году Солженицын побывал в Англии, Франции и Испании. В конце марта 1976 года семья начинает оформлять американские въездные документы. 3 июля, за день до 200-летнего юбилея США, писатель впервые пересекает границу Штатов уже не как турист. В конце этого года Солженицын принимает решение о покупке дома и большого земельного участка в США, в штате Вермонт, природа которого так напоминала ему Россию, в городе Кавендиш (Cavendish).

Причина лежала на поверхности. Там, по словам писателя, земля просторней, зимы по-русски холодны, а столь необходимое писателю для работы спокойствие обеспечено ему в гораздо большей степени. Интересно, что после прибытия писателя в США, местные жители постарались оградить изгнанника от излишнего внимания, установив, например, в центральном супермаркете города Кавендиш табличку с надписью: «Информация о пути к дому Солженицыных не предоставляется». Швейцарское интермеццо подошло к концу. Впереди была вся жизнь!

Литература:

Людмила Сараскина: Александр Солженицын. — М.: Молодая гвардия, 2008. — 935 (9) с.: ил. — (ЖЗЛ: Биография продолжается: сер. биогр.; вып. 9).