Журналистский фестиваль в Берне ставит «проклятые вопросы» ремесла

Вид от Исторического музея Берна на город. Масс-медиа между репрессиями и мнимой перенасыщенностью пространства информацией: куда ведет магистральная дорога развития современных СМИ? swissinfo.ch

В Берне, политическом центре Швейцарии, проходит фестиваль журналистики, организованный швейцарским журналом «Репортажи»Внешняя ссылка. Наш портал является медиапартнером этого события. Журнал делает ставку на качественные репортажные тексты и претендует на звание СМИ, чувствующего реальный пульс времени в смысле известного лозунга «читайте нас, тут говорят правду». Однако что такое правда? И нужна ли свобода для свободной журналистики? Об этом, в частности, шла речь на подиумной дискуссии «Несвободная прессаВнешняя ссылка», участие в которой приняли журналисты из России, Иордании и Китая.

В русскоязычном сегменте мировой журналистики этот скандал прошел как-то стороной и не вызвал особенного резонанса: речь идет о деле немецкого журналиста Клауса Релоциуса, писавшего для журнала «Шпигель», признанного флагмана мировой, в том числе и репортажной, журналистики. И вдруг выяснилось, что одна из звезд журнала, одно из его «золотых перьев», осыпанный десятками наград К. Релоциус регулярно просто все в своих репортажах выдумывал, создавая тексты уже не журналистские, но число литературные, что для журналистики недопустимо.

Обладая бесспорным талантом блестящего рассказчика и опираясь на традиции «новой журналистики» в лице Трумана Капоте или Нормана Майлера, Клаус Релоциус в итоге «перегнул палку» и окончательно перешел в сферу «нон-фикшн». При этом его фальшивые репортажи переводились на другие языки и публиковались в других СМИ, таких как, в том числе, швейцарский журнал «Репортажен» и российский портал Кольта.Ру.

Для мировой журналистики этот скандал стал подобен катастрофическому землетрясению. Фейк-ньюс, фабрики троллей, хакерские атаки, визуальная технология «дип-фейк», способная создавать полностью сфальсифицированные ролики, неотличимые от аутентичного видео-контента, «распятые мальчики», а тут теперь еще и Клаус Релоциус. Кому можно теперь верить? Где в этом море «информации» найти источник правды?

Все уже было

Имеем ли мы дело с чем-то совершенно новым, доселе невиданным? Нет. В истории человечество уже сталкивалось с такими «информационными взрывами» и порожденными ими проблемами. После изобретения современного книгопечатания Европа в кратчайшие по историческим меркам сроки оказалась в ситуации информационной войны всех против всех. Памфлеты, брошюры, карикатуры, книги, газеты и листовки просто обрушились на головы людей. Писать и утверждать в этих «изданиях» можно было что угодно.

Исторический музей Берна. Keystone

В качестве реакции примерно к 19 веку возникли базовые правила журналистики, целью которых было поставить заслон на пути такого информационного произвола: проверка источников, учет всех мнений, обязанность предоставлять слово тому, кого критикуют в статье или сюжете, правовая ответственность за заведомо ложную информацию и возможность обжаловать публикацию и потребовать опубликовать опровержение. Все эти нормы долгое время были базовыми для определения технических параметров функционирования журналистики.

Цифровая революция обнулила все эти достижения: в социальных сетях можно писать и говорить что угодно, в том числе и «неудобную правду», а все попытки поставить под контроль «духов технического прогресса», которых человечество само же и вызвало, пока кажутся малоэффективными. С другой стороны, тоталитарные режимы сталкиваются с точно такими же проблемами: подавить свободу мнений в сети им до конца не удается, даже в Китае, о чем и говорил на подиумной дискуссии «Несвободная пресса» работающий в Пекине журналист Ву Ци (Wu Qi).

Ограничение ущерба?

Скандал с Клаусом Релоциусом нанес удар не только по журналистике в целом, но и по репутации отдельных СМИ, публиковавших его тексты, среди которых и журнал «Репортажи», опубликовавший на своих страницах пять его фальшивых текстов. И, разумеется, возникает вопрос: не является ли этот фестиваль, организованный журналом, попыткой «ограничить ущерб» и, пригласив в Берн журналистов из 60-ти стран, позволить самой широкой публике заглянуть за кулисы «настоящей, честной» журналистики? Издатель журнала «Репортажи» Даниэль Пунтас Бернет (Daniel Puntas Bernet) не согласен с такой трактовкой.

Reportagen

В интервью бернской газете «Der BundВнешняя ссылка» он указал, что «идея фестиваля родилась задолго до казуса с Релоциусом. В ноябре прошлого года мы объявили публично о намерении провести в Берне такой фестиваль, очень быстро поняв, что настало самое время для проведения такого мероприятия. Мы только укрепились в мысли о том, что сейчас очень нужно создать ситуацию полной прозрачности. Фестиваль должен дать публике возможность стать причастной к созданию журналистского продукта. Когда журналисты рассказывают о там, как они работают и как создают свои репортажи, то публика, как правило, оказывается весьма благодарной, потому что она хочет знать, что происходит там, на местах, «в поле».

Со своей стороны, журнал «Репортажи» провел большую работу в плане «факт-чекинга» и восстановления своей репутации. Понятно, что отделить «зерна от плевел» было очень сложно, коль скоро фальсификации возникали на тонком стыке эмоций и реальных фактов, и пока до сих пор не ясно, где тут проходит граница, где заканчивается допустимое «украшательство» и техника «монтажа» и где начинается неправда, взятая «с потолка».

Поэтому одна из целей этого фестиваля — не только раскрыть механизмы журналистского ремесла, но и дать понять публике, что журналисты — это тоже люди, которые пишут в контексте своей исторической эпохи и своих социальных условий, не будучи в состоянии полностью быть свободными от них. Весьма актуален и вопрос о том, насколько журналист может претендовать на способность «быть в сознании другого человека» и насколько он имеет право писать от имени другого. Как указывает Даниэль Пунтас Бернет, «если журналист работает чисто, то он всегда найдет корректную языковую форму передачи мыслей и чувств других, которая при этом четко будет сигнализировать, что всё это записал журналист, но что при этом он не „высосал всё сказанное из пальца“. Существует большое количество путей показать близость к своему герою, не прибегая к вымыслу».

Самому быть в поле

Нужна ли свобода для свободной журналистики? Что есть правда в журналистике? Об этом шла речь, в частности, в ходе дискуссии «Несвободная пресса», которая прошла в одном из залов Бернского Исторического музея — одной из многочисленных локаций площадок фестиваля. Кроме уже упомянутого журналиста Ву Ци, в этой дискуссии приняли участие работающая в Ливане журналистка Рания Абузейд (Rania Abouzeid) и главный редактор российского культуртрегерского портала Кольта.Ру Михаил Ратгауз. Сверхзадача подиумной дискуссии как раз и состояла в том, чтобы показать разнообразие исторических эпох и социальных условий, в которых приходится работать журналистам.

Участники дискуссии «Несвободная пресса», слева направо: Михаил Ратгауз, Патрик Фойц (Patrick Feuz), главред газеты «Der Bund», модератор дискуссии, Рания Абузейд (Rania Abouzeid), Ву Ци (Wu Qi). swissinfo.ch

И в самом деле: Ближний Восток, Китай и Россия, точнее, Москва, находящаяся сейчас в состоянии политического кризиса, весьма разнятся по «рамочным условиям» ведения журналисткой деятельности. Ближний Восток — это прежде всего, как подчеркнула Рания Абузейд, война в Сирии, причем ООН уже просто перестала считать число убитых. Такая экстремальная ситуация не может не наложить отпечаток на работу журналиста. «Тебя могут в любой момент «забрать» или власти или какие-нибудь «боевики», — говорит она. Тогда, может быть, полагаться на социальные СМИ, в которых полно видеороликов с мест событий?

Олеся Герасименко, одна из российских претенденток на премию True Story Award, вручаемой впервые журналом «Репортажи», видит в социальных сетях одни плюсы. «Я специализируюсь на региональных историях и почти всех своих героев из других городов нахожу в социальных сетях, а потом уже лечу к ним в командировку. Соцсети помогают автору строить личный бренд и напрямую общаться с читателем, собирать свою аудиторию, которая останется с ним при переходе из одного СМИ в другое», — говорит она (подробное интервью с ней см. выше). Рания Абузейд придерживается строго противоположного мнения: социальные СМИ — это всегда только фрагмент, кем-то выдернутый их бесконечного разнообразия событий. Полагаться на них нельзя, нужно самому быть «в поле», искать и находить сюжеты.

Можно быть свободным в несвободе?

Очень интересны оказались мысли китайского коллеги Ву Ци. К нему мы, в частности, тоже обращались при подготовке материала о журналистах, пострадавших из-за своей работы, но беседовать с нами он отказался. Зато он выступил на подиуме и высказал мысль о том, что сейчас Китай меняется очень быстро и что вообще сложно сказать, что это значит — быть китайцем в 21-м веке. «Я считаю, что журналисты должны оставаться на своем посту и делать то, что они могут делать в предложенных обстоятельствах. Тем более что страна меняется, всем хочется хорошо жить и наслаждаться новыми потребительскими преимуществами, никому не хочется пострадать. И сейчас нельзя сказать, что есть правда, а что нет — и это в условиях доступности технических возможностей (VPN) обойти любые блокировки».

Публика в Берне услышала нарратив, довольно недвусмысленно окрашенный в тона либерального китайского национализма, мол, главное, чтобы развивалась родина, посмотрите, где был Китай 40 лет назад. И где он будет через 40 лет? Сказать невозможно. Несколько из колеи выбил китайского журналиста вопрос представительницы Казахстана, которая спросила, знает ли он о том, что в Китае созданы концлагеря, в которых попросту помещены сотни тысяч уйгуров — только за то, что они исповедуют ислам. Нет, ответил Ву Ци, ни один, по его информации, журналист континентального Китая не занимается этой темой, кроме того, на этот счет есть официальная позиция китайского руководства; кто и на основе каких критериев может сказать, какая информация ближе к истине?

Библиотека Университета г. Берн. Фото: Надежда Капоне. swissinfo.ch

Российский представитель Михаил Ратгауз озвучил концепцию «гибридного путинского режима», возникшего за последние 20 лет. В стране прошли две волны уничтожения «свободных» (в «перестроечном» смысле) СМИ: одна в начале 2000-х годов, когда под контроль государства перешла «тройка» главных телеканалов страны, вторая волна — после «болотных» протестов 2012-го года. В итоге «ты не можешь быть полностью независимым в условиях „гибридного“ авторитарного режима, „гибридность“ которого выражается в наличии разных степеней свободы и разных степеней контроля». Иными словами, СМИ России живут сейчас в режиме пробежки «между струйками».

«Можно создавать нишевые онлайн-медиа, публикующие качественный контент. Есть множество средств массовой информации, работающих в сети на российский рынок, но расположенных за рубежом, есть, наконец, зарубежные СМИ, работающие в самой России, например, та же Русская служба Би-би-си, работающая в Москве». Как подчеркивает Михаил Ратгауз, до определенной степени СМИ могут работать в своих нишах относительно свободно, до тех пор, пока журналисты не начнут браться за действительно «горячие» темы, такие как, например, бизнес-интересы семьи Владимира Путина и лично президента.

Победитель первого #ReportagenFestivalВнешняя ссылка Шура Буртин отвечает на вопрос, насколько опасна работа журналиста в Чечне @swissinfoВнешняя ссылка @swissinfo_ruВнешняя ссылка pic.twitter.com/n9VLlgmFGlВнешняя ссылка

— nadia capone (@caponchick) September 2, 2019Внешняя ссылка

В конечном итоге «независимые СМИ существуют в России внутри и по правилам системы Путина, играя роль индульгенции: на них можно в любой момент показать и сказать — смотрите, у нас в стране тоже есть независимые СМИ». Пока система позволяет — независимые медиа в России будут жить, при этом политическое давление иногда приводит, по словам М. Ратгауза, «к появлению таких феноменов, как ФБК Алексея Навального, являющегося, по сути, лучшей редакцией расследовательской антикоррупционной журналистики в России на данный момент».

«Разные вещи»

Как показала эта дискуссия, да и фестиваль журнала «Репортажи» в целом, сейчас на свете не существует «журналистики» как таковой. На первом месте стоит историческое и социальное бытие, которое здесь и сейчас определяет сознание и работу журналистов. Инфляция основного атома, из которого состоит журналистика, а именно новостного сообщения, произошедшая в условиях цифровой революции и возникновения, на первый взгляд, океана информации, кризис авторской репортажной «качественной» журналистики длинного формата (казус Релоциуса), размывание морально-этических основ журналистики, появление центров создания изначально лживого (фейк-ньюс) контента, наступление второй мировой информационной войны (на это отдельно указал М. Ратгауз), когда целью стал не поиск истины, а уничтожение оппонента — все эти проблемы вновь ставят перед журналистами «проклятые» вопросы их ремесла и, в частности, самый главный из них — почему я должен тебе верить?

Приблизив к публике журналистику, так сказать, в ее чистом виде, не объективированную разного рода искажающими посредниками в лице политических и бизнес-интересов, газет, журналов, теле- и радиоканалов или социальных сетей, фестиваль журнала «Репортажен» сделал важную вещь, а именно показал, что послание есть, что правда существует, она там, скрытая от нас формами механического бытования журналистики в человеческой повседневности и что, вопреки Маршаллу Маклюэну (Marshall McLuhan), «сообщение» и «средство коммуникации» это все-таки разные вещи.