Инженер — профессия между манией величия и надеждой человечества

Инженеры и рабочие гордо позируют на фоне турбины, предназначенной для немецкой гидроэлектростанции Laufwasserkraftwerk Ryburg-Schwörstadt, завод компании Escher Wyss & Cie, Цюрих, ок. 1930 г. ETH-Bibliothek Zürich, Bildarchiv

Инженер — это больше чем профессия. Это еще и надежда на то, что однажды все мировые проблемы можно будет решить техническим путем. На пути от героев Жюля Верна до Илона Маска: как менялось наше представление о профессии инженера и о его положении в обществе?

С литературоведом Робертом Лойхтом (Robert Leucht) я встречаюсь в кафе у Главного вокзала Цюриха. Мощное здание швейцарской Высшей технической школы (ETHZ), шедевр великого Готфрида Земпера, начиная с девятнадцатого века исправно выпускающей инженеров, причем как мужчин, так с недавних пор и женщин, буквально царит над городом.

Инженеры обеспечивают нас мостами, туннелями, лифтами, рельсами и кабелями, иными механизмами и разными умными решениями наших повседневных проблем и задач. Инженерное дело издавна связывалось не только с техническими достижениями, но еще и с разного рода легендами и мифами. Как раз о них-то и идет речь в новой монографии профессора Лозаннского университета Роберта Лойхта. На длинном пути от Прометея и героев Жюля Верна вплоть до Илона Маска: как менялось наше представление о профессии инженера и о его положении в обществе?

SWI swissinfo.ch: Инженер — понятие очень обширное. В Вашей книге вы рассказываете, например, о биоинженерии, социальной инженерии и так далее. В чем, по-вашему, заключается суть этой профессии?

Роберт Лойхт: Инженеры — это технические эксперты, отвечающие за решение не только технологических, но и организационных задач. Они создают инфраструктурные системы — мосты, туннели, железнодорожные сети, ну и, конечно, менее крупные вещи и предметы. При этом они не мастеровые-слесари, которые просто что-то собирают воедино из уже имеющихся деталей. Их роль особенно важна на подготовительном этапе: они планируют, разрабатывают, экспериментируют.

Когда эта фигура впервые появляется в истории?

Конечно, уже в античности были мастера, занимавшиеся работами, которые сейчас можно назвать инженерными — например, они проектировали крепости или корабли. Но только во второй половине девятнадцатого века появляются учебные заведения и профильные объединения, которые придают инженеру четкий профессиональный образ и формулируют его социальную роль. Одновременно возникает соответствующий образ в литературе и культуре — например в романах Жюля Верна. Именно там в какой-то момент появляется персонаж, всегда мужской, с разного рода идеями.

Он собирает и организует вокруг себя людей, которые и воплощают для него эти задумки большого или малого масштаба. В немецкоязычной литературе первый герой-инженер появляется в 1902 году в романе известного австро-еврейского писателя и политического деятеля Теодора Герцля (Theodor Herzl, 1860 – 1904) «Обновленная земля» (Altneuland), и этот образ который несомненно возник под влиянием образов Жюля Верна. Но у этой фигуры есть, конечно, и более ранние прототипы. Инженер в литературе перекликается с античными образами, такими, как образ Прометея. В определенном смысле инженером (еще до того, как возникло само это слово) можно назвать и Робинзона Крузо, который на необитаемом острове с нуля строит новую цивилизацию.

Вы неслучайно подчеркнули, что этот персонаж был «всегда мужской»?

Я не знаю ни одной женской фигуры инженера в книгах девятнадцатого века, да и в двадцатом их почти нет. Разве что в беллетристике ГДР — одинокое пятно на общей карте литературной истории. Это до сих пор ярко выраженный мужской образ — и не только в литературе: еще в 2020 году Швейцарская высшая техническая школа ETHZ рекламировала инженерное образование в ролике, в котором участвовали герои только мужского пола.

Какой тип мужественности приписывается инженеру?

Здесь мужественность означает рациональность, сообразительность и вместе с тем бесстрашие. Это компетентный авантюрист, технически подкованный искатель приключений.

Авантюрист?

К примеру, в романах межвоенного времени инженер вовсе не сидит за столом с бумажками, а отправляется в дебри открывать, изучать и покорять неизведанное. У инженера той эпохи прослеживаются грубые, агрессивные, захватнические черты: он осваивает новое жизненное пространство (девиз того времени!), но всегда с определенными издержками.

Илон Маск рассказывает на 67-м Международном конгрессе астронавтики о полете на Марс и марсианских городах. Susana Gonzalez/Bloomberg via Getty Images

В националистической (т.н. фёлькишской) фантастике Германии инженеры осваивают целину где-то в пустынях Австралии: они строят города, внедряют высокие технологии — и при этом либо изгоняют местное население, либо заставляют на себя работать. Научная фантастика переносит подобные сюжеты на другие планеты и в далекие галактики. После Второй мировой войны все больше укореняется образ инженера как разрушителя. Из персонажа, несущего просвещение, он превращается в агрессивную фигуру.

Почему?

Безусловно, образ прекрасного, безупречного, решающего проблемы инженера в научно-фантастической литературе никуда не делся. Однако в эпоху катастроф и особенно во время и после Второй мировой войны технический прогресс показал и свою уродливую сторону. После 1945 года вера в то, что техническое развитие несет с собой еще и социальный прогресс, резко слабеет. Это связано не только с безупречно разработанным механизмом массового уничтожения людей при нацистском режиме, но и с появлением атомной бомбы.

Это смещение особенно хорошо заметно на примере карьеры немецкого инженера Вернера фон Брауна. После войны NASA приглашает этого позитивного технического гения к себе на работу, однако только позже общество узнает, что, оказывается, он так же охотно работал и на нацистскую диктатуру.

Швейцарский писатель Макс Фриш в романе конца 1950-х годов «Хомо Фабер» изображает инженера как ловеласа, который, сам того не зная, влюбляется в собственную дочь, и в итоге все заканчивается катастрофой.

В этом романе как раз зафиксированы особенности послевоенного времени: сюжет неслучайно начинается с авиационной аварии. Герой сидит в пустыне возле неисправного самолета, его одолевают сомнения, происходит кризис идентичности, он охладевает к своей профессии. В этом романе возникает еще один образ инженера: что-то вечно измеряющий скучный бюрократ, который сидит в офисе с девяти до пяти.

Контркультура 1960-х годов фундаментально ставит под сомнение фигуру инженера, будь то великий человек или ничтожный — неважно. С одной стороны, она не признает результаты технических достижений в качестве источника Блага, с другой — отвергает скуку нудной офисной работы.

Скучность этого образа критикуется и сейчас. Технические герои нашего времени преподносят себя как недоучек, которым были в тягость формальное обучение и стандартная профессиональная карьера. Антиакадемический имидж, миф великих изобретений, сделанных в гараже, постоянно фигурирует в биографиях этих людей, причем ключевым моментом таких текстах всегда является не только их умение теоретически думать, но еще и быть человеком практического дела.

Когда смотришь рекламу Apple, создается впечатление, что создатели этих роликов сконцентрировали воедино всю эту контркультурную критику, но только для того, чтобы создать новый технологический миф.

Именно. Я бы сказал, что Apple принимает эту критику и переосмысляет ее: технология тут по-прежнему является источником обещания прогресса, но ей необязательно уже быть серой и тоталитарной, она может быть цветной и индивидуальной. Стив Джобс тоже ведь вдохновлялся контркультурной парадигмой. Продукция Apple была призвана прежде всего облегчать нам повседневную жизнь, но вместе с тем она несла в себе и явное поэтические начало: она эстетична, на нее приятно посмотреть, в ней ухвачено не только функциональное, но еще и интуитивное, эмоциональное. Такое переосмысление технологий оказалось очень успешным, хотя с идеологической точки зрения и не бесспорной.

Можно ли таких людей вообще назвать инженерами?

Инженерия — понятие растяжимое. В наше время существует генная инженерия, инженерия вакцин, геоинженерия… Для меня это всё свидетельства того, что история человека, несущего миру надежду, продолжается и сейчас. Люди верят, что генетическую информацию или климат можно изменить с помощью творчества и НИОКР. Образ Стива Джобса, без сомнения, служит тому примером. В его идее, что мир можно улучшить с помощью технологий, инженерный миф продолжает жить дальше.

Можно ли сейчас еще найти классических инженеров?

Больше всего Инженера с большой буквы, каким мы его помним из межвоенной эпохи, мне напоминает Илон Маск. Вот вам два примера. Его проект Hyperloop, обещающий, что в Европе и США можно будет скоро перемещаться из пункта А в пункт Б почти со скоростью звука, напоминает мечты, которые были у человечества еще в 1900 году. Тогда, после гибели «Титаника», Бернхард Келлерман (Bernhard Kellermann) в своем романе «Туннель» (Der Tunnel) описывал прямой и безопасный путь под Атлантикой.

Маск играет с подобными фантазиями, он подогревает наше упоение от мысли о том, что на этом свете нет ничего невозможного. Свою роль играет тут и мечта об освоении новых миров: он мечтает о том, как однажды человек станет межпланетным видом. Именно у Илона Маска мы снова наблюдаем отголоски межвоенной эпохи, мы видим подчеркнуто мужественный образ завоевателя и преобразователя мира, который не боится ровным счетом ничего.

Литература: Robert Leucht: Grammatik eines Hoffnungsträgers, Intercom-Verlag: Zürich 2021 (Роберт Лойхт, «Грамматика надеждыВнешняя ссылка», издательство Intercom, Цюрих, 2021).