«Творческая шизофрения» Герхарда Рихтера

Герхард Рихтер: «Давос», 1981 г. (фрагмент). Fondation Beyeler/Stefan T. Edlis Collection

В музее «Фонда Бейелер» в Базеле проходит выставка знаменитого немецкого художника Герхарда Рихтера. Его «творческая шизофрения» выглядит на экспозиции истинным ключом к успеху мастера. Но так ли это на самом деле?

Современных художников, удостаивающихся такого внимания и продающих свои работы по таким головокружительным ценам, во всем мире можно буквально пересчитать по пальцам. Герхарду Рихтеру 82 года, и он по праву принадлежит к таким «избранным». Добившись огромного успеха, Рихтер со своими творениями ставит на аукционах один ценовой рекорд за другим. К тому же никто кроме него не проводил такого числа прижизненных выставок.

Ухоженный, небольшого роста, с очками в прозрачной оправе, он с прохладной отчужденностью прогуливается по залам «Фонда Бейелера». Через несколько минут ему предстоит выступить перед журналистами, которые как голодные волки примчались на эту встречу в Базель. Когда директор Фонда Сэм Келлер (Sam Keller) заявил, открывая вечер, что «Герхард Рихтер является наиболее влиятельным художником нашего времени», последний держался вежливо-сдержанно.

Герхард Рихтер

Родился в 1932 году в Дрездене. В возрасте 29 лет сумел эмигрировать в Западную Германию, успев, правда, отучиться в дрезденской Высшей школе изобразительного искусства («Hochschule für Bildende Künste Dresden»)

После эмиграции он начал экспериментировать в духе поп-арта с рекламными объявлениями и дорожными знаками, итог этих творческих поисков он и его соратники по творчеству называли «капиталистический реализм». Затем Г. Рихтер начал работать на стыке живописи и фотографии.

По данным справочника «Artindex 2014» Герхард Рихтер обладает рекордом в области личных прижизненных выставок — 1 256 экспозиций по всему миру. Нынешняя ретроспектива в Швейцарии в городе Риен (Riehen bei Basel) была организована известным швейцарским куратором Гансом Ульрихом Обристом (Hans Ulrich Obrist).

Фрагмент картины Г. Рихтера «Череп и свеча» размещен на обложке альбома «Daydream Nation» рок-группы «Sonic Youth». Художник отказался взимать с музыкантов деньги за использование его работы. Оригинал полотна находится в рабочей студии «Sonic Youth» в Нью-Йорке.

В рассказе американского писателя Дона Делилло «Looking for Meinhof» описывается встреча двух незнакомцев в Музее Современного Искусства в Нью-Йорке «МОМА» у картины Г. Рихтера «October 18, 1977». Полотном Герхарда Рихтера обладает один из героев фильма «Список контактов» («Deception», 2008 г.).

В 2011-2012 годах была организована его обширная, но довольно мрачная ретроспектива под названием «Gerhard Richter: Panorama» в лондонском музее «Tate Modern».

Затем эта экспозиция была показана в берлинской «Новой Национальной галерее» («Neue Nationalgalerie») и в парижском «Центре Жоржа Помпиду» («Centre Georges Pompidou»). Нынешняя выставка в Швейцарии носит куда более светлый характер.

А когда Келлер сказал, что мало кто из современных художников в такой небольшой степени нуждается в еще одной персональной выставке, то оба они, директор и мастер, невольно повернули головы в сторону ее куратора.

Впервые Ганс Ульрих Обрист (Hans Ulrich Obrist) встретился с Рихтером 27 лет назад, будучи еще подростком. С тех пор его диалог с художником не прерывался. По его словам, он смог убедить Рихтера приехать в Базель только после того, как он предложил составить ретроспективу так, чтобы на поверхности оказались темы, на которые ранее почти никто не обращал внимания.

Обрист, который считается одним их ведущих кураторов современности, сохранил свой детский энтузиазм и внешность долговязого подростка. Он свободно говорит на четырех языках и легко перескакивает с одного на другой, практически не прерываясь на то, чтобы набрать в грудь воздуха. «Курировать выставку — это вопрос постоянного диалога», — подчеркнул он в разговоре с порталом swissinfo.ch.

«После долгих, долгих часов дискуссий» Рихтер и Обрист сошлись на идее проиллюстрировать то, как творческое самосознание художника формируется идеей цикличности и реакцией на ощущения, возникшие в результате его, художника, соприкосновения с окружающим пространством.

Парадокс Рихтера

Когда художник на протяжении вот уже более пятидесяти лет столь интенсивно, как Рихтер, испытывает возможности и границы самых разных техник и форм творческого самовыражения, то практически неизбежно начинает возникать путаница. Может даже показаться, что мастер работает просто так, повинуясь первому же импульсу, не утруждая себя глубокой проработкой основ собственной творческой философии.

В конце концов ведь речь идет о художнике, репутация которого была им заработана при помощи всего лишь раскрашенных фотографий, монохромных полотен, нарочито размытых и нечетких сюжетов и небрежно нанесенных красок. В обыденном сознании всё это вовсе не обязательно ассоциируется с великим искусством.

Тем не менее, тщательная реконструкция серийных мотивов, пронизывающих всё творчество Рихтера — некоторые из этих мотивов вообще впервые явлены публике — а также их интегральная презентация на почти невесомых с виду стенах здания, спроектированного знаменитым Ренцо Пиано, производят впечатление совершенно особенное, можно даже сказать незабываемое.

Выставка наглядно демонстрирует то, насколько созвучными могут быть работы, созданные, казалось бы, на совершенно разных планетах. На вопрос, почему он считает эту выставку самой красивой из всех, до сих пор выставлявшихся в «Фонде Бейелер», его директор Сэм Келлер заявил swissinfo.ch следующее: «До этой выставки дотронулась рука самого художника. Она есть такое же произведение искусства, как и все остальное, когда-либо созданное Рихтером».

Вставка превращается в искусство

В самом деле, восхищает и притягивает к себе в данном случае не столько само искусство (у него это вообще получается отнюдь не всегда), но именно то, как оно было подготовлено к экспозиции и представлено публике. Каждый зал выставки рассказывает свою историю. 

Вот «Восемь однокурсниц» («Acht Lernschwestern»), картина раннего периода творчества Рихтера. Она возникла в 1966 году, когда США были потрясены жутким убийством Ричардом Спеком восьмерых медсестёр в чикагском общежитии. Эта трагедия и легла в основу картины.

На противоположной стене расположено «Благовещение в стиле Тициана» («Verkündigung nach Tizian», 1973 г.), не одна картина, а целая серия полотен, на которых сюжет постепенно как бы растворяется в тумане, из-за чего зритель ощущает и надежду и безнадёжность одновременно.

Состоящий из 12-ти частей цикл работ «Лес» («Wald», 2005 г.) был предоставлен на время работы выставки нью-йоркским Музеем современного искусства «МОМА». Здесь художник экспериментирует с религиозным началом человека, с его интерпретацией ощущения божественности, добиваясь чувств, характерных для верующих, находящихся на молитве в храме.

Вот цикл картин «Бах» («Bach», 1992 г.), при взгляде на который зритель ощущает чувство гармонии и мирной радости. А рядом совсем иной ряд картин, 15 полотен, объединенных названием «18. Oktober, 1977» (известен также под названием «Цикл Баадера-Майнхоф», по именам Андреаса Баадера и Ульрики Майнхоф, немецких террористов из организации «Фракция Красной Армии»). От этих картин веет холодом, характерным, скорее, для морга.

Смысловой же и структурный центр экспозиции оставляет одновременно массивная и воздушная инсталляция «12 плоскостей» — «Цикл» («12 Scheiben» — «Reihe»), созданная в 2013 году из разнонаклонных, вертикально расположенных стеклянных плит. Необычное сочетание тяжелой приземленности и прозрачной легкости может легко стать причиной «разрыва шаблона» у неподготовленного посетителя выставки. Инсталляция размещена между еще двумя циклами.

Один состоит из шести большеформатных полотен и называется «Клетка» («Cage», 2006 г.), другой представляет собой выдержанный в красном и оранжевом цветах цикл под названием «Абстрактное изображение, ромб» («Abstraktes Bild, Rhombus»,1998 г.), который задумывался для так никогда и не реализованного проекта современной церкви архитектора Ренцо Пиано (Renzo Piano).

Герхард Рихтер всегда стремится придавать своим работам своего рода третье измерение, превращать их в элементы окружающего пространства или даже почти в архитектурные объекты. Цикл «Абстрактное изображение, ромб», который как бы взрывает границы выставочного зала, как нельзя лучше иллюстрирует данную стратегию художника.

Однако настоящее волшебство, истинная магия выставки исходит даже не от этих огромных проектов, а от небольших фигуративных картин, которые играют роль своего рода «тире» и «точек», прерывающих общий смысловой массив экспозиции.

Ее куратор, швейцарец Ганс Ульрих Обрист, называет эти объекты «контрапунктами», понятием, взятым из музыки, что, с другой стороны, не является случайностью, с учетом того, что музыка всегда была и остается для Г. Рихтера важнейшим источником вдохновения.

Michèle Laird

«Мастер постепенного исчезновения»

«Картины показывают нам то, чего на самом деле здесь нет. Но все вещи, обладающие каким-то ярко выраженным качеством, носят вневременной характер», — заявил Г. Рихтер в 2011 году в одном из интервью по случаю его экспозиции в лондонском музее «Tate Modern». Поэтому не случайно отличительной чертой всего творчества художника, его визитной карточкой стали нечеткие контуры, расплывающиеся детали, элементы, теряющиеся в каком-то метафизическом тумане.

Создается впечатление, что художник стремится противостоять времени и преодолеть его, он хочет дать вещам и фигурам исчезнуть, если они того сами желают. По словам Ганса Ульриха Обриста, на основе принципа «растворения» и «исчезновения» построен и последний проект художника под названием «Стрип» («Strip», 2013), задуманный в качестве прорыва в область цифровых изобразительных и выразительных технологий и методов.

Проект опирается на так называемую «цветовую модель Пантон» («Pantone Matching System») — стандартизованную систему подбора цвета, разработанную американской фирмой «Pantone Inc.» в середине 20 века и использованную Рихтером еще в 1973 году для создания инсталляции «1024 цвета» («1024 Farben»). Теперь, получив в свое распоряжение новые возможности, художник берет эту палитру и начинает воздействовать на нее методами цифровой обработки.

Вместе с другим похожим проектом под названием «4900 цветов» («4900 Farben», 2007 г.), занимающим отдельный зал, эта инсталляция нм много ни мало ставит вопрос о статусе произведений искусства, возникающих без традиционного участия художника-демиурга. Ганс Ульрих Обрист заверяет, при этом, что творчество Рихтера не имеет ничего общего со знаменитой созданной Энди Уорхолом «фабрикой» по производству картин и объектов искусства.

Ханс Ульрих Обрист

Родившийся в 1968 году в Цюрихе Ханс-Ульрих Обрист сегодня является ведущим в Швейцарии организатором выставок. Один из руководителей галереи «Serpentine Gallery» в Лондоне.

Отучившись в Санкт-Галлене, он в 1991 году организовал свою первую выставку на собственной кухне. На сегодняшний день он имеет в своем активе более чем 250 художественных экспозиций.

Так, в одном только в 2014 году занимался реализацией следующих проектов:

— Организация в Дохе выставки ливанской писательницы и художницы Этель Аднан (Etel Adnan);

— Участие в качестве члена инициативной группы художественного «Фонда LUMA» под руководством известного мецената Майи Хофманн в подготовке экспозиции «Solaris Chronicles» в городе Ван Гога Арль (Франция);

— Подготовка ретроспективы Герхарда Рихтера для Фонда «Байелер»;

— Подготовка швейцарского павильона на венецианской архитектурной Биеналле, которая пройдет с 7 июня по 23 ноября 2014 года;

— Подготовка 14-ти залов на выставке «Арт Базель» (пройдет 14-20 июня 2014 года).

На 70% мусор

Будучи самым дорогим и востребованным художником современности, Герхард Рихтер неожиданно критично относится к современному искусству в целом. «Искусство сегодня находится на переломе, примерно 70% того, что выставляется на аукционах, это ни что иное как просто мусор», — заявил он недавно на одной из пресс-конференций.

С его точки зрения, в настоящее время нет четких критериев, по которым можно было бы «отделить зерна от плевел», идентифицировав настоящий шедевр. Масштабы прошлого, которые позволяют нам довольно уверенно относить ту же Мону Лизу к разряду истинного искусства, сегодня исчезли, их просто нет.

Впрочем, такой подход, следуя известной поговорке «…угодно ль на себе примерить», вполне можно было бы применить и к творчеству самого Рихтера. На выставке в Швейцарии представлено много интересных работ его авторства, но какая из них могла бы быть заслуженно отнесена к разряду шедевров?

Ну, может быть, исключение тут составляют «фигуративные» полотна, давно ставшие классикой жанра, такие, как «Бетти» («Betty», 1988 г.), «Читательница» («Reader», 1994 г.) и «Элла» («Ella», 2007 г.). Именно эти картины стали визитной карточкой художника, именно они определили, в конечном итоге, его место в истории мирового искусства. Интересно также, что, как видно, в основе работ Рихтера нет никакого политического или социального «послания».

«Цикл Баадера-Майнхоф», например, был создан через 11 лет после соответствующих событий, и после этого цикла художник больше не создал ничего, что можно было бы интерпретировать в качестве политического высказывания. И если что-то и обеспечило ему место в Пантеоне великих творцов, то как раз его творческие эксперименты, граничащие, по мнению многих, с обыкновенной шизофренией.

Но может быть, дело тут вовсе не в безумии, а как раз в искомых нами новых масштабах, новых критериях? Может быть, все дело как раз в способности художника, с легкостью необыкновенной ставящего себе на службу новейшие технические достижения современной эпохи, стать и оставаться зеркалом этой самой эпохи?

В Базеле Рихтера спросили, что он думает относительно астрономических сумм, уплачиваемых на рынке за его работы? Он признался, что, конечно, приятно осознавать это, но тот факт, что люди готовы выкладывать за искусство воистину бешеные деньги, является «кошмаром и извращением». Подумав, он добавил затем с иронией, что богатые тоже… умирают, и что однажды купленные ими только для себя, любимых, картины могут оказаться в общедоступном музее, где посмотреть на них сможет любой желающий.

Ганс Ульрих Обрист об искусстве и кураторстве

Как вы считаете, современные методы организации и проведения серьезных экспозиций отличаются от подходов, применявшихся в прошлые годы, например, 20 лет назад?

«Я думаю, что кураторство как таковое всегда следует за искусством, и тут ничего кардинально не поменялось. Если я не ошибаюсь, Йозеф Бойс, немецкий художник, один из главных теоретиков постмодернизма, сказал как-то, что в наши дни понятие „искусства“ стала качественно иным, более широким, а потому, с моей точки зрения, куда шире в наши дни является и понятие „кураторства“. Для меня всегда было важной задачей попытаться не просто представить изобразительное искусство, но и вскрыть его пересечения и переплетения с литературой и музыкой.

В этом смысле я черпаю свое вдохновение у (Сержа) Дягилева, русского импресарио, изобретателя „русского балета“ как марки и бренда. Он тоже начинал ведь с организации выставок живописи, но потом он в рамках „русского балета“ перешел к более широкому понимаю кураторства, стремясь свести воедино музыку, живопись и танец в лице таких деятелей культуры, как Стравинский, Пикассо и многих великих танцовщиков и танцовщиц той эпохи. Такой синтез играет важную роль и в рамках моих экспозиций. Но, еще раз, речь всегда тут идет о диалоге с художником. С этого диалога начинается абсолютно всё».

Рекордсмен

В октябре 2012 года картина Герхарда Рихтера, написанная в 1984 году, была продана за рекордную цену для сделки, совершенной еще при жизни художника. Полотно под названием «Абстрактная картина (809-4)» из частной коллекции блюзовой легенды Эрика Клэптона ушла за 34,2 млн. долларов.

В мае 2013 года Рихтер побил собственный рекорд, когда его картина «Соборная площадь, Милан 1968-го года» («Domplatz, Mailand von 1968») была продана с аукциона за 37 млн. долларов.

Побить этот рекорд, правда, удалось другому ведущему современному художнику американцу Джеффу Кунсу (Jeff Koons). Его «Собака из воздушных шаров (Оранжевая)» была продана за 58,4 млн. долларов. В 2012 году крупная выставка Кунса уже выставлялась в музее «Фонда Байелер».

Перевод на русский и адаптация: Игорь Петров и Людмила Клот