Швейцарский посредник: наедине со всеми?

Работа посредника-медиатора выматывает не на шутку, большинство специалистов в этой области работают не дольше 10-15 лет. Юлиан Хоттингер трудится на ниве миротворчества уже добрых 30 лет. ZVG

Этот скромный швейцарец объездил уже полмира. Не избалованный вниманием общественности (а Швейцария сознательно предпочитает не анонсировать громогласно свой курс на международной арене), он живет на чемоданах, вылетая по первому зову туда, где, уставшие от войны люди пытаются найти выход из дурной бесконечности насилия. И если надо, он будет готов вести переговоры даже с самим дьяволом.

Знакомьтесь — Юлиан Хоттингер (Julian Hottinger), сотрудник Федерального департамента / Министерства иностранных дел Швейцарской Конфедерации (ФДИД/EDA), эксперт в области международно-правовых основ посреднической деятельности и содействия диалогу. Сегодня он любезно согласился приоткрыть для нас завесу тайны и предоставить возможность заглянуть на свою профессиональную кухню.

Юлиан Хоттингер (Julian Hottinger)

С 2003 года — эксперт Швейцарского Министерства иностранных дел (EDA) в области международно-правовых основ посреднической деятельности и содействия диалогу. Принимал участие в посреднических миссиях в Судане, Уганде, Бурунди, Либерии и Индонезии.

Осуществляет переговоры на английском, французском, испанском и арабском языках, в настоящий момент задействован в проектах по урегулированию сразу шести разных военно-политических конфликтов. Говорить о том, что это за конфликты и кто в них участвует, он не имеет права.

Сотрудничал с Канадским международным институтом прикладных проблем посредничества и медиации (CIIANВнешняя ссылка), участвовал в миротворческих миссиях в качестве представителя Канады.

swissinfo.ch: Говорят, что жизнь медиатора похожа на жизнь коммивояжера: приходится постоянно ездить по чьему-либо поручению с места на место, не зная, когда вернешься домой.

Юлиан Хоттингер: Когда я еще учился на посредника, наши преподаватели часто сравнивали нас с миссионерами, которые когда-то разъезжали по южным штатам США из деревни в деревню и предлагали всем приобрести у них Библию. И это сравнение в какой-то степени вполне справедливо: я действительно очень много времени провожу в разъездах, это неотъемлемая часть моей работы. Под крышей дома своего я ночую от силы 65 — 70 ночей в году. Но настоящие проблемы начинаются тогда, когда миротворческая миссия затягивается, или же когда, завершив одно задание, мне приходится вдруг тут же срочно ехать тушить следующий «пожар» и когда из-за этого серьезно сдвигаются сроки моего возвращения домой.

swissinfo.ch: Выглядит и в самом деле непросто!

Ю.Х.: Да нет, в целом это вполне выносимо. В ходе учебы таких, как меня, специально готовили именно к такой жизни. Нас муштровали день и ночь. У каждого профессионального медиатора есть привычки, которых они сознательно придерживаются, где бы они ни находились. Для каждого из них эти действия, совершаемые на автомате — своего рода замена домашнему очагу.

swissinfo.ch: Какие это действия? Можно подробнее?

Ю.Х.: Человеку очень важно иметь вокруг себя некую минимальную зону комфорта. Я, например, как только выдастся свободная минутка, всегда начинаю читать что-нибудь, предпочитая сюжеты, не связанные напрямую с моей профессией. Кроме этого, я стараясь регулярно совершать небольшие прогулки, желательно по нескольку раз в день, вечером же всегда стараюсь поесть нормально и потом выспаться.

swissinfo.ch: Переговорный цикл длится обычно от двух до трех недель. Затем Вы отсылаете конфликтующие стороны по домам. Зачем?

Ю.Х.: Задача состоит в том, чтобы не допустить возникновения двойной реальности: одной за столом переговоров, а другой — дома. Поэтому необходимо дать сторонам конфликта возможность поговорить со своими людьми, проконсультироваться с базисом, с народом, проинформировав его о ходе переговоров. На следующей встрече стороны отчитываются о проведенных беседах с тем, чтобы иметь возможность установить наличие каких-то еще нерешенных проблем. Без обратной связи переговорщиков со своей родиной и без поддержки «из дома» все, рано или поздно, пойдет насмарку.

Сегодня уже недостаточно просто добиться перемирия, нужно, чтобы стороны конфликта знали, какое будущее их ожидает.

swissinfo.ch: Но ведь такого рода циклически организованные переговоры могут продолжаться годами?

Ю.Х.: В самом деле, совершенно невозможно заранее сказать, сколько будет длиться тот или иной переговорный процесс? Их ход во многом напоминает добычу угля открытым способом в котловане спиралевидной формы: мы одновременно ходим кругами вокруг да около, одновременно, сантиметр за сантиметром, спускаясь все глубже и глубже к самому важному вопросу.

Если мы, к примеру, ведем переговоры относительно условий установления совершенно конкретного правового порядка, то начинаем мы их, как правило, с общих, теоретических вопросов, с оценки плюсов и минусов самых разных юридических моделей. Цель этой первой фазы состоит в том, чтобы у всех, кто сидит за столом переговоров, имелся одинаковый уровень правовых знаний.

swissinfo.ch: Нередко участники переговоров уже являются довольно хорошо образованными и подготовленными людьми. Не опасаетесь ли вы наскучить им и показаться занудой?

Ю.Х.: Такого рода дискуссии очень важны для всех сторон конфликта. Потому что, на самом деле, речь в этот момент идет о выработке единого языка. В идеале конфликтующие стороны должны начинать общаться уже на этом этапе переговоров. В большинстве случаев так и бывает, тем более что, на данном уровне все самые сложные вопросы обсуждаются только в теоретическом плане, конкретику же мы пока сознательно оставляем в стороне.

swissinfo.ch: Если мы правильно понимаем, и на втором этапе переговоров стороны тоже пока еще не касаются их конкретной ситуации?

Ю.Х.: Это уже происходит, но только косвенно. На этом этапе мы обсуждаем все существующие проблемы, сомнения, возражения и инициативы, которые стороны собрали во время своих консультаций с теми, кто у остался «дома», так сказать, с демократических базисом. Собственно, суть проблемы затрагивается только в рамках третьей фазы. И вот только тогда стороны начинают по-настоящему «сталкиваться лбами» в борьбе, если вернуться к нашему примеру, за наиболее выгодные условия установления той или иной правовой системы.

swissinfo.ch: Имеете ли Вы, в качестве посредника, право предлагать свои собственные решения?

Ю.Х.: Моя задача состоит в том, чтобы дать возможность сторонам приблизиться друг к другу настолько, чтобы у них самих появилась возможность увидеть вероятные пути решения проблемы. Последний шаг навстречу друг другу должны всегда делать только сами конфликтующие стороны, без подталкивания со стороны. Я могу, например, выразить свои сомнения в случае, если найденное решение, с моей точки зрения, «мажет» мимо цели, то есть если оно, скажем, не учитывает основных причин возникновения конфликта. Или если я, например, вижу, что выбранная сторонами правовая система не учитывает принципа разделения властей. Но, опять же, последнее слово всегда остается за конфликтующими сторонами.

Посредник часто ведет переговоры с предполагаемыми преступниками. На этом снимке — Джозеф Кони, лидер Господней армии сопротивления в Уганде (ЛРА или LRA, Lord’s Resistance Army). Международный уголовный суд в 2005 году признал его виновным в военных преступлениях и преступлениях против человечества, а Юлиан Хоттингер вел с ним переговоры о порядке социальной реинтеграции членов его повстанческой группировки. Keystone

swissinfo.ch: Вернемся опять к нашей гипотетической правовой системе. Посредник, организующий такого рода переговоры, просто обязан обладать на порядок более обширными знаниями, нежели те, кому он помогает найти общий язык, не так ли?

Ю.Х.: В настоящее время универсальных гениев не существует, каждый посредник, как правило, является экспертом только в одной области. Другое дело, что в рамках каждой миротворческой миссии, как правило, работает группа таких экспертов в составе от 15 до 25 человек, и в зависимости от того, как идет процесс переговоров, эксперты сменяют друг друга, оказывая конфликтующим сторонам квалифицированную консультационную помощь. Я, например, эксперт в области международно-правовых последствий начала и окончания международных вооруженных конфликтов. Поэтому в решение юридических или экономических вопросов я не вмешиваюсь. На это у нас есть специально обученные люди.

swissinfo.ch: Сложнее или проще сегодня, с Вашей точки зрения, стало вести мирные переговоры по сравнению с прошлыми временами?

Ю.Х.: Сегодня уже недостаточно просто добиться перемирия, нужно, чтобы стороны конфликта знали, какое будущее их ожидает и какую роль они смогут играть в рамках образа этого самого желаемого будущего. В рамках таких переговорах зачастую речь уже идет о самых настоящих широкомасштабных общественно-исторических проектах. Для ведения переговоров на такие темы и на таком уровне посредникам требуется обладать невероятной научно-практической компетенцией и огромными запасами времени.

За первые три года работы «в поле» я совершил все возможные ошибки. Я был убежден в том, что я — самый плохой посредник в истории.

swissinfo.ch: Как Вы готовитесь к очередной миротворческой миссии?

Ю.Х.: О том, что мне предстоит очередная командировка «в поле», я узнаю обычно за две-три недели. После этого я начинаю беседовать с экспертами, читать специальную литературу, связывать первые контакты с представителями конфликтующих сторон. Понятно, что каждая сторона пытается изложить мне свой взгляд на ситуацию. Но именно на это я и рассчитываю и, в соответствии с этим, я и строю свой диалог с ними. В итоге я получаю самое первое общее представление о конкретном данном случае.

swissinfo.ch: Вы говорите, что быть посредником это значит разговаривать с кем угодно, хоть с самим чертом. Ваши контакты с предполагаемым угандийским военным преступником Джозефом Кони (Joseph Kony) вызвали в свое время нешуточную полемику. Способны ли Вы если не принять, то хотя бы понять мотивы такой критики?

Ю.Х.: Конечно. Я думаю, у многих тогда было чувство, что один только факт переговоров дал Кони определенное преимущество. Но позвольте мне кое-что пояснить: существуют преступления, за совершение которых наказание следует просто неотвратимо. Именно это мы с самого начала и дали ясно понять шефу «LRA» Кони и еще четверым его пособникам, объявленным в международный розыск. Мы сказали Кони, что лично для него мы ничего не сможем сделать. И поэтому собственно темой последующих переговоров, которые продлились 18 месяцев, была не его судьба, но определение порядка и условий социальной реинтеграции бывших членов «Господней армии сопротивления» («LRA») на севере Уганды.

swissinfo.ch: Не страдаете ли Вы после подобных операций от бессонницы?

Ю.Х.: Скажу Вам честно! Тяжелее всего мне бывает перед началом переговорного процесса. Тогда я, действительно, могу потерять сон. Я нервничаю, вспоминаю все ошибки, которые сделал в прошлом и пытаюсь представить себе, что могло бы произойти в результате этих ошибок. Встречаясь же с такими людьми, как Кони, вы понимаете, что это обычные люди, как ты и я. Ясно, что они совершили страшные вещи и поэтому они должны искупить свою вину, понеся заслуженное наказание. Но в мои задачи вовсе не входит рассматривать и анализировать людей, сидящих за столом переговоров, выясняя мотивы, которые заставили их сделать то, что они сделали. И я не сужу о них. Моя работа заключается в том, чтобы помочь стране, обществу найти ненасильственные пути решения стоящих перед ними проблем.

swissinfo.ch: Вы сказали о допущенных Вами ошибках. Насколько они многочисленны?

Ю.Х.: За первые три года работы «в поле» я совершил все возможные ошибки, которые только можно было совершить. Я был искренне убежден в том, что я — самый плохой посредник в мировой истории. Это была катастрофа. Я даже начал читать в прессе объявления о трудовых вакансиях, поскольку я был уверен, что за такие «достижения» меня скоро просто уволят. Но я также быстро и очень многому учился. Меня курировал один из старших медиаторов и постепенно, шаг за шагом, он перекладывал на меня все больше ответственности. И вот уже прошло 30 лет, а я все еще занимаюсь тем же самым — посредничеством и миротворчеством.

swissinfo.ch: В этом отношении Вы, наверное, редкое исключение. Многие Ваши коллеги работают посредниками по 10-15 лет, а потом все-таки меняют род занятий.

Ю.Х.: Я пришел в профессию очень молодым и никогда не занимался ничем другим. Мне даже не известно, что это такое — заниматься какой-то другой работой. Мы, посредники, всегда находимся, как говорится, «наедине со всеми». Мы постоянно должны быть начеку, соображать, кому и что можно сказать, а что и кому нельзя. Даже дома. То есть мы всегда должны сохранять определенную дистанцию по отношению к окружающим нас людям. И это уже становится после какого-то времени настоящим профессиональным заболеванием.

swissinfo.ch: Семейную жизнь это, наверно, отнюдь не укрепляет?

Ю.Х.: Так и есть. Дома твоя профессиональная привычка постоянно держать по отношению окружающим определенную дистанцию очень быстро может привести к трудностям. Ведь в один прекрасный день родные и близкие начнут задаваться вопросом о том, а кто вообще этот человек, который в мыслях своих постоянно находится где-то очень далеко?

swissinfo.ch: Многие конфликты, даже после завершения процедуры миротворчества, вспыхивают снова, насилие опять возвращается. Вас это не разочаровывает?

Ю.Х.: Это меня очень огорчает. Особенно если конфликтующие стороны уже участвовали в переговорном процессе, и я точно знаю, что они вполне способны вести себя иначе.

Перевод с немецкого языка и адаптация: Юлия Немченко.