Как Китай подгоняет идею прав человека под свои интересы

С момента прихода к власти в 2012 году Си Цзиньпина все более активное использование Китаем силовых инструментов для решения вопросов своей внутренней политики — от Синьцзяна до Тибета и Гонконга — вызывало нарастающую озабоченность мировых неправительственных организаций и экспертов, в том числе и в рамках системы Организации Объединенных Наций. Helen James / swissinfo.ch

Пекин намерен продвигать своё собственное видение того, что есть права человека, подстроив всю систему ООН под свой авторитарный режим.

Пекин намерен продвигать свое собственное видение того, что есть права человека, подстроив в идеале всю систему ООН под свой авторитарный режим. Борьба за и против такой перспективы идет в том числе и в залах заседаний женевского Дворца Наций, там, где бьется сердце европейского отделения ООН. В полной мере весь масштаб амбиций Китая в плане изменения глобальных норм межгосударственного взаимодействия были продемонстрированы в феврале 2023 года во время сессии Совета по правам человека. 

Выступая перед главами государств и министрами, бывший министр иностранных дел Китая Цинь Ган, который с тех пор куда-то пропал с радаров мировой дипломатии, заявил, что его страна будет «следовать китайскому пути развития идеи прав человека, отвечающему веяниям времени и соответствующим ей национальным условиям». С момента прихода к власти в 2012 году Си Цзиньпина все более активное использование Китаем силовых инструментов для решения вопросов своей внутренней политики — от Синьцзяна до Тибета и Гонконга — вызывало нарастающую озабоченность мировых неправительственных организаций и экспертов, в том числе и в рамках системы Организации Объединенных Наций. 

«Я думаю, что Китай хотел бы, чтобы ООН рассматривалась всеми как просто технический или консультативный орган, не имеющий на самом деле никакого морального авторитета», — говорит Рана Сиу Инбоден (Rana Siu Inboden), доцент Техасского университета в Остине (University of Texas, США). В последние годы откровенное презрение Пекина к существующим международным нормам также стало более заметным в речах его дипломатов, произносимых в том числе и во Дворце Наций в Женеве. По их мнению, СПЧ, высший правозащитный орган ООН, должен сосредоточиться на «конструктивном диалоге, воздерживаясь от использования проблем с правами человека в качестве предлога для «вмешательства во внутренние дела других стран». 

Ссылаясь на Всеобщую декларацию прав человека ООН (ВДПЧ), огромную «веху в международном правозащитном деле» (в этом году ей исполняется 75 лет), Цинь Ган сказал, что актуальные проблемы — пандемия, голод в Африке, изменение климата — вопрос о том, «как лучше продвигать и защищать права человека», ставят, что называется, ребром. В качестве возможного ответа на этот вопрос он предложил выбрать подход, в основе которого лежит не «копирование чужих моделей, но выбор собственного пути развития идеи прав человека, учитывающего уникальные исторические предпосылки данной страны, её культурное наследие, национальные условия и потребности людей». В то же время Цинь Ган подчеркнул «неделимую и универсальную природу прав человека», что несколько контрастировало с общим «месседжем» его пространной речи. 

«Голосовать вместе с Пекином выгодно»

«Китайское правительство стремится к тому, чтобы вся международная система взаимоотношений была более благоприятна именно для авторитарных стран», — говорит Тенг Бяо (Teng Biao), ученый и активист-правозащитник, который сейчас является приглашенным профессором Чикагского университета (США). Есть некоторые элементы системы ООН в области мониторинга ситуации в сфере прав человека, против которых Китай выступает особенно резко, — это так называемые «специальные процедуры» и «третейские органы» (Special Procedures и Treaty Bodies), на базе которых группы независимых экспертов расследуют случаи нарушения прав человека и проверяют, как страны выполняют ратифицированные ими соглашения и договоры в правочеловеческой области.

Китай, например, подписал и ратифицировал Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (International Covenant on Economic, Social and Cultural Rights), но не Международный пакт о гражданских и политических правах (International Covenant on Civil and Political Rights), что означает, что с юридической точки зрения он повязан только положениями первого документа. Пекин утверждает, что западные страны придают слишком большое значение гражданским и политическим правам, и желает, чтобы его тоже считали защитником экономических, социальных и культурных прав, даже несмотря на всю ту критику, которой он подвергся в марте 2023 года со стороны комитета ООН, отвечающего за мониторинг и контроль соблюдения положений этого пакта.

«По большей части система прав человека ограничивается разработкой норм, формулированием договоров, представлением отчетов и абстрактными дискуссиями о там, как бы нам улучшить всю эту механику», — говорит Николас Бекелин (Nicholas Bequelin), приглашенный научный сотрудник Йельского университета и бывший региональный директор Amnesty International по Азиатско-Тихоокеанскому региону. «Пекин хочет как бы «притупить» и «нейтрализовать» как раз часть, связанную с подотчетностью. При этом Китай не единственная страна, которая использует свою власть и влияние в ООН для защиты своих союзников. 

США, например, регулярно выступают против всех предложений, направленных против Израиля. Страны так называемого «Движения неприсоединения» в прошлом также приводили свои аргументы в пользу приоритета сотрудничества над политической конфронтацией. Однако стратегия Китая отличается от всех стратегий любых других стран или блоков. Это отличие заключается в том, что Пекин обладает дипломатическими, а главное — финансовыми средствами, способными убедить другие страны, что следовать ему и голосовать вместе с Китаем на решающих голосованиях — это элементарно выгодно», — подчеркивает Николас Бекелин.

Дипломатическое и экономическое влияние

Самым ярким примером такой стратегии является позиция Китая, позволившая ему в октябре прошлого 2022 года не допустить обсуждения в Совете ООН по правам человека вопроса о положении уйгуров в Синьцзяне, которое, по мнению ООН, может быть приравнено к «преступлению против человечности». Хотя итоги голосования и не были столь уж убедительными (19 стран были против обсуждения этого вопроса, 17 выступили за и 11 воздержались), они создали негативный прецедент, который в будущем может заставить страны, в целом готовые противостоять Китаю, трижды подумать и только потом принять какое-то решение.

Отчет по Синьцзяну был опубликован в августе 2022 года, но накануне Пекин приложил все мыслимые дипломатические усилия, чтобы заставить СПЧ похоронить документ или, по меньшей мере, «отложить его в долгий ящик». Информационное агентство Reuters сообщало тогда, что Пекин распространил среди дипломатических представительств в Женеве письмо с призывом к Мишель Бачелет не публиковать отчет. В преддверии голосования Китай организовал в Женеве двухчасовую пресс-конференцию с участием представителей правительства Синьцзяна (СУАР), стремясь заранее опровергнуть выводы, содержащиеся в докладе.

В рамках своей запущенной десять лет назад инициативы «Организация международного сотрудничества «Шёлковый путь»» (The Belt and Road Initiative) Пекин все эти годы вкладывал и продолжает вкладывать значительные средства в инфраструктурные проекты по всему миру. Эксперты утверждают, что для развивающихся стран эта инициатива является долговой ловушкой, дающей Китаю возможность влиять на их курс в ООН. Правозащитной организацией Human Rights Watch уже были зафиксированы случаи преследования и запугивания китайскими дипломатами активистов и экспертов прямо в помещениях ООН. «Это уже выходит за рамки обычной дипломатии», — отмечает Рана Сиу Инбоден. И неслучайно в ходе голосований в ООН Китай по многим ключевым вопросам часто получает поддержку со стороны не только авторитарных режимов, но и многих развивающихся стран.

«Я думаю, что Китай очень успешно гнет свою линию в том смысле, что международная система прав человека не имеет, мол, права критиковать развивающиеся страны. Странам, которые являются объектом критики, он предлагает своего рода защитный зонтик. В итоге мы видим, что может дать умелое сочетание усилий великой державы в смысле использования своего дипломатического потенциала на международной арене и ресурсов, которые эта страна готова инвестировать в данные усилия», — говорит Н. Бекелин.

С учетом национальных этических традиций

Складывается двойственная ситуация. В ООН китайские официальные лица в целом воздерживаются от высказываний вслух о том, что, мол, права человека, закрепленные во Всеобщей декларации прав человека (ВДПЧ), есть западное изобретение и для нас они не годятся. Но у себя дома правящая Коммунистическая партия Китая (КПК) не боится использовать этот тезис, что называется, «на полную катушку». «Китайское правительство утверждает, что такие идеи, как права человека или демократия, импортированы с Запада, что Китай имеет свои собственные особые традиции и культуру и что все эти идеалы либеральной демократии для нашей страны не подходят», — говорит Тенг Бяо.

Ханс Ингвар Рот (Hans Ingvar Roth), профессор Стокгольмского университета и эксперт в области прав человека, говорит, что неверно считать этот документ только западным изобретением: в редакционном комитете сидели не только пресловутые „белые мужчины“, в нем царило вполне адекватное разнообразие, а заместителем председателя комитета был, между прочим, китайский дипломат по имени Пенг-Чун Чанг (Peng-Chun Chang). «Его роль была очень важной, некоторые ключевые положения документа стали итогом именно его размышлений», — говорит Ханс Ингвар Рот, который недавно выпустил монографию о вкладе этого китайского дипломата в создание ВДПЧ. 

По его словам, именно Чан, который в то время представлял гоминьдановское правительство Китайской Республики, переехавшее на Тайвань после поражения в гражданской войне, включил в Декларацию элементы, почерпнутые из древней китайской философии. «Он стремился создать этот документ с учетом различных национальных этических традиций, с тем чтобы сделать его как можно более универсальным».

Китайская альтернатива

«Я не думаю, что у китайского правительства есть четко сформулированная альтернативная концепция прав человека, — говорит Н. Бекелин. — Пекин более склонен выхолащивать уже существующие концепции, а не предлагать конкурирующие понятия и теории. Коммунистическая партия Китая рассматривает идею прав человека как нечто несовместимое с политической моделью однопартийной диктатуры. И на этом и базируется, собственно, позиция Китая». А между тем в Совете по правам человека Китай не всегда так открыто и откровенно заявлял о своих планах и намерениях. 

До 2017 года эта страна не внесла ни одного проекта собственной резолюции, притом что этот инструмент — внесение проекта — является одним из основных способов формирования норм и механизмов защиты прав человека. Но с тех пор Пекин внес несколько подобных предложений, и все они «содержат идеи, которые снижают степень конкретности норм в области прав человека», — говорит Рана Сиу Инбоден. Они включают в себя такие формулировки, как «неантагонистическая игра» или «взаимовыгодное сотрудничество», взятые прямо из учебника по истории Китайской коммунистической партии. 

Но все это не просто некий «образ желаемого будущего». Ведь из развивающейся страны, находящейся в тени США и Запада в целом, за последние три десятилетия Китай превратился во вторую по величине экономику мира, а потому он и стремится иметь геополитическое влияние, которое соответствует росту его экономического влияния. К критике в рамках такого форума, как Совет по правам человека, Китай подходит особенно чувствительно, даже несмотря на то, что решения Совета не являются юридически обязательными. При этом, по мнению экспертов, реально изменить глобальный политический порядок и переписать нарратив в области прав человека Китай сможет только в случае обладания полной легитимностью как внутри своей собственной страны, так и в институтах ООН». 

Легитимность режима под вопросом?

«Китай опасается, что процессы в ООН могут поставить легитимность китайского режима под большой вопрос. Тем более что китайское правительство никем не избрано, оно реально не подотчетно народу, — говорит Рана Сиу Инбоден. — В ноябре 2022 года гибель по меньшей мере десяти уйгуров в результате пожара, спастись от которого они не смогли из-за действовавших тогда карантинных мер, стали причиной протестов. В воздухе все еще реет призрак резни на площади Тяньаньмэнь, а это значит, что где-то там, под поверхностью, в Китае зреет недовольство».  

«Звучащая на международной арене критика в адрес ситуации с правами человека в Китае придает части граждан Китая уверенность в легитимности собственного политического сопротивления режиму. У власти могут быть опасения, что западные нормы в области прав человека могут быть привлекательны для слоев населения, гораздо более многочисленных, чем кажется на первый взгляд. Одновременно у Китая есть значительные амбиции в отношении всей системы ООН и вообще модальностей и способов ведения международных отношений. Пекин хотел бы начать новую эру таких отношений и подтолкнуть ООН к созданию системы, более благоприятной для авторитарных режимов. Чтобы добиться в этом успеха, Китаю необходима поддержка со стороны других стран.

Но как Китай мог бы получить такую поддержку в ситуации, когда над его головой как дамоклов меч висят обвинения в преступлениях против человечности?» — задает вопрос Н. Бекелин. Спустя более года после публикации отчета СПЧ ООН по Синьцзяну вопрос о том, будет ли эта тема и дальше обсуждаться в рамках органов ООН, остается все еще открытым. В Совете по правам человека, который в настоящее время работает в Женеве, западные страны, похоже, не готовы к новой конфронтации, притом что Верховный комиссар по правам человека Фолькер Тюрк заявил недавно совершенно отчетливо, что «проблемы в Синьцзяне требуют решительных действий властей по исправлению ситуации».