Неравенство может быть опасным для жизни!

За последние пять десятилетий на глобальном Юге цель сокращения бедности почти полностью вытеснила цель сокращения степени социального неравенства. А три последних десятилетия неолиберальной политики сделали нас более равнодушными к опасным для жизни формам такого неравенства.

Сейчас на глобальном Севере мы наблюдаем возвращение в центр всеобщего внимания вопросов экономического и социального неравенства. И это происходит весьма своевременно и в правильном контексте. Однако в странах Глобального Юга сокращение бедности все еще остается главным приоритетом. Данную цель предполагается достигнуть в основном за счет ускорения экономического роста, тогда как проблема углубляющегося неравенства в доходах все активнее выносится за скобки.

Под влиянием западных стандартов в области формирования помощи развитию интерес собственно к проблеме сокращения социально-экономического неравенства на глобальном Юге начал ослабевать примерно полвека назад. Удовлетворение базовых потребительских потребностей и борьба с бедностью все в большей степени превалировали над такими мерами, как, например, земельная реформа, которая уже только одна смогла бы помочь смягчить вопиющее социальное неравенство в сельских регионах. С годами же это безразличие переросло в систематическое пренебрежение.

Неравенство, но это мы знали всегда, напрямую влияет на жизнь человека. Пандемия показала нам и еще кое-что, что мы также всегда знали, но старательно игнорировали: неравенство может быть просто и элементарно несовместимо с жизнью. Движение Black Lives Matter выявило прямую связь между дискриминацией и неравенством. Оно обнажило так называемое скрытое неравенство и в какой-то степени смогло «перезагрузить» всю систему наших шоковых рефлексов. В противном случае факт корреляции такого показателя, как сверхнормативная смертность от пандемии, с цветом кожи и социальной классификацией вряд ли привлекли бы наше всеобщее внимание. А недавно в заголовки газет попал факт этнических различий в сфере материнской смертности. Они вряд ли кого-то удивили, но у них появилась новая способность шокировать нас.

Признание и устранение неравенства требует сознательного выбора соответствующей политики. У нас нет никаких априорных причин ожидать, что общество само будет стремиться к большему равенству. Десятилетия неолиберализма настолько размыли все политические институты и нормы, что даже в странах, считающихся демократическими, новые, опасные для жизни формы неравенства не воспринимаются уже так остро, как следовало бы. Возьмем для примера такой фактор, как чистота воздуха. Согласно большинству рейтингов, развивающиеся страны имеют наихудшее качество воздуха, а 27 из 30 городов с самым высоким уровнем загрязнения воздуха расположены в Южной Азии. По оценкам ВОЗ, каждый год во всем мире загрязнение воздуха является причиной семи миллионов преждевременных смертей. Особенно страдают относительно бедняки, которые живут на улицах или в трущобах или работают на открытом, но при этом таком токсичном, воздухе.

Исторически сложилось так, что в быстрорастущих промышленных городах по всему миру воздух всегда становился смертельно опасным для здоровья, причем часто такая ситуация сохранялась в течение длительных периодов времени. Но до тех пор, пока богатые и бедные вынуждены были в прямом смысле дышать одним воздухом, у нас были основания ожидать всеобщей политической воли к улучшению ситуации. Но сегодня богатые могут жить уединенно и обособленно в экологически контролируемых климатических «пузырях», создаваемых очистителями воздуха и кондиционерами. Приватизация чистого воздуха со всеми ее последствиями для здоровья и исчезновение его в качестве «общественного блага» показывает нам, сколь пугающие масштабы способно принимать неравенство. 

И это далеко не единичный случай. Многие из нас любят в городах глобального Юга есть сашими, но пить воду из местных кранов? Ни в коем случае. С тех пор, как бытовые очистители воды стали доступны среднему классу, муниципалитеты во многих странах просто взяли и сами себя освободили от обязанности обеспечивать население чистой питьевой водой. Теперь те, кто не может позволить себе купить очистители воды, вынуждены как-то выкручиваться, а между тем продажа чистой питьевой воды стала по всему миру процветающим бизнесом. В индийском Бенгалуру (Bengaluru) жилые комплексы, в которых проживают представители среднего класса, спасаются только автоцистернами, транспортирующими чистую воду порой на десятки километров. И понятно, что могущественная «водная мафия» стремится всеми силами торпедировать планы по созданию систем общественного водоснабжения.

Во многих бедных странах здравоохранение и образование также пришли в упадок: средний класс сбежал в частные клиники, больницы и школы, большинство из которых работают только ради прибыли. Искаженные политические и экономические стимулы, а также последствия коммерциализации здравоохранения, ведут к результатам, которые нам хорошо известны. И очень скоро повсеместная устойчивость микроорганизмов к антибиотикам может однажды оказаться их самым «демократичным» наследием. Частные школы, как мы все знаем — это прямой путь к неравным возможностям в сфере образования и карьеры. Безопасность — еще одно вид общественного блага, где приватизация и неравенство идут рука об руку. Пока богатые уединяются в закрытых поселках городского тира, общественные стражи закона и порядка обрушивают всю свою фрустрацию на бедных и бесправных.

Даже в эпоху пандемии трудно представить себе антиутопический мир, в котором за чистый воздух приходится платить звонкой монетой. Тем не менее, нас давно уже должна была встревожить мысль о том, что мы, будь то из оптимизма или фатализма, но склонны почему-то с течением времени рассматривать ситуации, которые в прошлом вызывали ожесточенные споры, в качестве новой нормы. Вспомним знаменитые британские «огораживания», которые лишали британских крестьян прав на пользование лесными и водными угодьями и ресурсами, лишая сельскую бедноту перспектив, усугубляя бедность и неравенство. Как известно, этот процесс имел фундаментальное значение для возникновения в Великобритании отношений наемного труда и системы аграрного капитализма. 

Приватизация общественного достояния фундаментально изменила наше отношение к природе, ее повседневные щедроты стали предметом торговли. Можно утверждать, что это была лишь прелюдия к монетизации и монополизации и других базовых средств к существованию, явления которые последовали позже, способствуя возникновению и новых отношений в области политической власти. Но сегодня такого рода аргументы не получают того внимания, которого они заслуживают. Однако именно такая перспектива могла бы помочь нам лучше распознать и понять такое явление, как приватизация чистого воздуха.

Мы не всегда можем полагаться только на социологию, стремясь распознать неравенство, многие виды которого мы не испытываем каждый день на собственном опыте. Движение Black Lives Matter еще раз показало нам, какую роль играет власть в производстве, воспроизводстве, вытеснении и подавлении неравенства. Оно также показало нам, насколько распространены у нас в сознании инструменты и практика отрицания: подумайте только, что и сколько потребовалось обществу, чтобы признать, например, реальность дискриминации в отношении женщин или индийских неприкасаемых. Но именно такого рода мобилизация и необходима нам, чтобы сделать неравенство видимым.

Мнение автора этого материала не является завуалированным продвижением мнения журналистов SWI Swissinfo, оно может не совпадать с мнением редакции и представлено в качестве вклада в расширение информационной палитры. Впервые на английском языке этот материал был опубликован в марте 2021 года на сайте Global ChallengesВнешняя ссылка, IHEID. Об авторе по ссылкеВнешняя ссылка.