Ай Вэйвэй: волна демократии последних 40 лет закончилась!

Персона нон грата в своем родном Китае: Ай Вэйвэй сейчас живет в изгнании в Португалии и предсказывает как человечеству, так и демократии довольно мрачное будущее. © Camera Press

Недавно на Женевском международном кинофестивале и в рамках Форума по правам человекаВнешняя ссылка был показан фильм Ай Вэйвэя «Коронация». Это тем более примечательно, если учесть, что многие крупные фестивали и стриминговые платформы не выдержали давления Пекина и не стали показывать новую работу этого китайского художника и диссидента. Швейцария оказалась смелее. Портал swissinfo.ch посетил Ай Вэйвэя в его португальском изгнании.

Мир, вероятно, так никогда и не узнает, что же произошло на самом деле год назад в китайском городе Ухань, там, где началась пандемия. Такого мнения придерживается Ай Вэйвэй, китайский художник и убежденный противник и критик нынешнего китайского режима. Недавно он из Берлина переехал в Португалию. В центре его нового фильма «Коронация» находится вопрос противодействия Китая пандемии.

Его выводы весьма нелицеприятны. При этом скоро художник обнаружил, что цензура КПК не ограничивается Китаем. Крупнейшие кинофестивали Европы и Северной Америки отказались показывать фильм. Держаться от него подальше предпочти даже такие стриминговые платформы, как Netflix и Amazon Prime Video, что и понятно: китайский рынок слишком велик, велики и прибыли, которыми не хочется рисковать. 

А вот Швейцария отказалась «прогибаться». Женевский международный кинофестиваль и Форум по правам человека показали на днях этот фильм. Для Ай Вэйвэя, однако, это был в лучшем случае символический жест, поскольку он не считает, что Швейцария способна оказать какое-либо влияние на современный мир. В интервью порталу swissinfo.ch Ай Вэйвэй рисует крайне мрачное видение настоящего и будущего, он считает, что демократическая волна последних 40 лет закончилась, а в постпандемическом мире цензура будет не исключением, а правилом.

swissinfo.ch: Вы в Китае стали персоной нон грата. Как тогда вам удалось провести съемки в Ухане?

Ай Вэйвэй: Я уже снимал первую пандемию в 2003 году, когда в Китае появился SARS. Так что это уже не первый раз, когда я берусь за эту тему. Я давно уже занимался в Китае расследованиями и снимал по их итогам фильмы, что принесло мне много неприятностей. Но я знаю, как снимать и что снимать. У нас были коллеги, в том числе и из числа деятелей искусств, застрявших в карантинной ловушке в Ухане.

Кадр из нового фильма Ай Вэйвэя «Coronation». screenshot/DW.com

Мы знали, что тут может получиться драматическая и грустная история. Но я даже и предположить не мог, что все это станет глобальным взрывом. Сегодня, год спустя, мы все еще находимся в той же ситуации, что и тогда: каждый день умирают тысячи людей, и нет вообще никаких признаков того, что эта пандемия скоро пройдет.

Я связался с людьми, которых знаю и которым доверяю. Они присылали мне фотографии, а я каждый день давал им инструкции. Из-за карантина организовать это было невероятно трудно, потому что люди ведь не могли свободно передвигаться. Но у нас были «агенты» в шести больницах и во временных военных казармах, которые были разбиты в качестве мобильных госпиталей для лечения тяжелых пациентов.

Какова была Ваша творческая концепция?

Мы пытались показать ситуацию с разных перспектив и точек зрения, нас интересовали не только больницы, но и повседневная жизнь людей. Мы особенно хотели показать людей брошенных и забытых. У подавляющего большинства таких людей нет голоса. Если у тебя нет голоса, то ты не имеешь никакого значения. Или же ты просто номер. Эмоции и ценности больше не релевантны.

Крупнейшие глобальные потоковые платформы отказались включать ваш фильм в свои программы. Что это говорит о влиянии Китая в мире и на мир?

Я очень горжусь тем, что мы сделали все-таки эту ленту, потому что это, наверное, самый важный фильм о пандемии и о Китае. Я хотел показать, как Китай проявляет себя в мире политики. И как мир понимает Китай. По иронии судьбы первый урок я получил не из Китая, а с Запада. Все крупные кинофестивали в мире, где мы хотели показать фильм, Торонто, Нью-Йорк, и большие потоковые платформы, такие как Netflix и Amazon — им всем понравился фильм. Но, в конце концов, мы каждый раз получали ответ, мол, «извините, но мы не можем взять ваш фильм».

Какова была Ваша реакция?

Я вполне понимаю ситуацию. В прошлом месяце Китай обогнал США в качестве крупнейшего кинорынка в мире. Что касается фестивалей, то они либо существуют в режиме самоцензуры, либо на них тоже оказывается давление со стороны Китая. Они могут показывать фильмы только с «Печатью дракона», то есть с фактическим согласованием, полученным от отдела пропаганды Коммунистической партии Китая.

Но получить эту «печать» практически невозможно. Многие мои коллеги в Китае пытались в течение многих лет добиться этого, и все безрезультатно. И получается так, что даже если я и не критикую Китай, то все равно, кинофестивали и платформы онлайн-дистрибуции не должны ассоциироваться ни у кого с моим именем. Они не могут лишаться коммерческих перспектив в Китае, потому что там государство — это единственный покупатель.

Но частная киноиндустрия на Западе также отказалась показать мой фильм, например в Берлине. И я понял, что они тоже уже в значительной степени интегрированы в рынок Китая, а потому они не могут себе позволить показать мои работы. Потому что они не могут позволить себе потерять там свой бизнес. Речь вовсе не идет о правильном или неправильном решении, просто Запад отказался от своих свобод ради капитала и прибыли.

Таким образом, вы считаете, что свобода слова оказалась под давлением не только в Китае, но и на Западе. Как и каким мир выйдет из ситуации пандемии с точки зрения базовых прав и свобод человека?

Когда мы говорим о свободе слова и мнений, то нужно понимать, что в будущем мы будем жить в гораздо худших условиях. Причем везде. В Китае мы уже находимся под постоянным и жестким правительственным контролем и наблюдением, как в научно-фантастическом фильме-антиутопии, за исключением, разве что, того, что этот фильм реален.

Но и на Западе, как только недавно прошло по новостям, крупные компании передают информацию о своих пользователях китайским компаниям. В Китае все под контролем правительства. Так что Пекин способен контролировать персональные данные частных лиц даже на Западе. И это совершенно новая реальность. 

В рамках процесса глобализации цифровые технологические гиганты сегодня тесно связаны с Китаем, ведь, представьте себе, нет теперь у нас и в самом деле ни границ, ни идеологий, ни каких-либо аргументов. Только прибыль. Находясь плечом к плечу с Китаем, эти компании стали стратегическими победителями.

Как вы оцениваете реакцию Запада на эту ситуацию?

У Запада нет сейчас четких ценностей. Когда журналиста «Вашингтон Пост» убивают на территории чужого посольства, американское правительство делает вид, как будто ничего не произошло. И если Запад готов проглотить это, то он больше не имеет никакого морального права чего-то кому-то указывать.

Джулиан Ассанж все еще в тюрьме. А он только предоставил платформу для разоблачения некоторых государственных секретов. Но если он за решеткой, то тогда так называемая свобода слова — это просто неудачная шутка. В будущем ты сможешь говорить только то, что они, те, кто посадил Ассанжа, позволят тебе сказать. Они никогда не позволят тебе сказать что-нибудь действительно решающее или поставить под вопрос позиции истеблишмента.

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) направила недавно свою миссию в Ухань. Как вы думаете, сможем ли мы когда-нибудь действительно узнать, как и почему вспыхнула год назад пандемия?

Нет, я так не думаю. Коммунистический режим очень силен, и сохранение этой тайны занимает важное место в его повестке дня. Визит представителей ВОЗ носил очень поверхностный характер. Кроме того, режим должен также взять на себя ответственность за то, что, как только разразился этот кризис, он утверждал, что болезнь не передается от человека к человеку. Это безумие. Мы имеем дело с монстром.

Что произойдет в геополитическом плане на планете после пандемии?

Мы живем в очень неустойчивое время. Я не думаю, что пандемия на самом деле настолько испугает людей, что они вдруг возьмут и действительно разработают четкую стратегию решения проблем, с которыми человеческое общество столкнется в будущем. 

Во многих отношениях мы имеем дело с беспрецедентными для общества реалиями: новейшие технологии, такие мощные страны, как Китай, неспособность Запада справиться с этим авторитарным государством плюс огромные климатические проблемы. Все это ставит наше человеческое будущее под большой вопрос.

Как все это повлияет на демократию?

Волна демократизации, с которой мы имели дело последние сорок лет, подходит к концу. Если посмотреть на то, что происходит в США, Бразилии и многих других странах, то везде там можно увидеть реакционный откат с точки зрения демократии и либерального государства. Многие из этих стран сейчас переживают внутренние кризисы. 

И это дает авторитарным государствам большое преимущество. Такие лидеры, как Болсонаро, Владимир Путин или Си Цзиньпин, — сильные люди, которые хитроумными путями умудрились заполучить то, что они и хотели изначально. Я думаю, что они еще долго будут находиться у власти и способа остановить их сейчас просто нет.