Прямая демократия напрямую связана с равноправием

Активистка с радужным флагом ворвалась в 2017 году на мероприятие, проводимое в ходе кампании по выборам нынешнего президента Южной Кореи. Keystone / Yonhap

Убедительно проголосовав на референдуме в пользу предоставления однополым парам права заключать полноценные браки (новая норма действует с 1 июля 2022 года), граждане Швейцарии показали, как прямая демократия способна самым непосредственным образом делать общество более равноправным и социально справедливым. Но если посмотреть на мир в целом, то становится ясно: взаимосвязь народных политических прав и степени равноправия и справедливости общества очевидна далеко не везде и не всем. 

Перевод Юлии Немченко, редактор Надежда Капоне.

В конце сентября в многофункциональном городском социальном клубе на окраине Сеула собрались члены знаменитой в стране организации защиты прав ЛГБТ «Чингусай» (Chingusai). Темой и причиной того собрания стал референдум, только что прошедший на другом конце света. «Все мы просто ликовали, когда нам стали известны первые результаты голосования в Швейцарии», — рассказывает Мун Чжин Ким (Munjin Kim), 35-летняя менеджер среднего звена и ведущая ЛГБТ-активистка Ю. Кореи. 

«Убедительные результаты швейцарского референдума вдохновили нас на то, чтобы и здесь, в Корее, инициировать процесс реализации такого проекта, как «Брак для всех», — говорит Ким и добавляет, что «пока что в общественных дискуссиях о правах ЛГБТ-сообщества у нас доминируют консервативные круги и духовенство». Напомним, что на референдуме 26 сентября 2021 года 64,1% процента граждан Швейцарии, составляющих четверть постоянного населения страны, высказались в пользу предоставления однополым парам права заключать полноценные браки. 

Многие называли это голосование историческим еще и потому, что его результаты превзошли действовавший ранее мировой рекорд, поставленный на национальном референдуме на эту же тему в Ирландии: там за однополые браки в 2015 году проголосовали только 62% избирателей. Как отмечает Нэн Хантер (Nan HunterВнешняя ссылка), американская эксперт в области конституционного права и профессор Джорджтаунского университета в Вашингтоне, этот успех, добиться которого удалось именно при помощи инструментов прямой демократии, стал показателем качественно новой мировой тенденции. «Еще буквально два десятка лет тому назад прямая демократия была препятствием на пути социальной эмансипации ЛГБТ-сообщества, а сегодня все наоборот». 

Смена стратегии

По меньшей мере, так выглядит ситуация в США, где за последние полвека почти во всех штатах, даже и на локальном уровне в отдельных графствах, этот вопрос становился предметом народных голосований едва ли не чаще любых других актуальных проблем. «До 2000 года по данному вопросу было проведено свыше 150 референдумов, при этом три четверти из них выигрывали противники брачно-правового равноправия однополых пар», — говорит Нэн Хантер.

«Но теперь картинка изменилась. Правда, решающий перелом наступил лишь тогда, когда члены ЛГБТ-сообщества полностью сменили свою стратегию. Вместо того чтобы добиваться предоставления себе неких особых прав (в рамках практики affirmative actionВнешняя ссылка), они стали упирать на основополагающий для любой демократии принцип равенства всех граждан перед законом. Этот подход вполне соответствовал духу времени, он был приемлем для обычного нормального среднего класса страны, а в конечном итоге данный аргумент смог убедить и суды». 

В самом деле, в июне 2015 года высшая судебная инстанция США поставила точку в многолетней борьбе представителей ЛГБТ-сообщества за свои права и объявила любые препятствия на пути права однополых прав заключать полноценные браки противоречащими Конституции. И теперь, после позитивного результата референдума в Швейцарии, условия для «брака для всех» в общей сложности существуют в 29 странах мира. Но если посмотреть на мир в целом, то становится ясно: взаимосвязь народных политических прав и степени равноправия и справедливости общества очевидна далеко не везде и не всем.

«Все зависит от того, на каких условиях организуется референдум», — говорит Золтан Тибор Паллингер (Zoltán Tibor Pállinger), ректор немецкоязычного Университета Андраши (Andrássy Universität) в Будапеште. В то время как в Финляндии, на Тайване или в Австралии народные законодательные инициативы и референдумы последних лет активно способствовали прорыву на фронте равноправия для однополых пар, то нынешнее венгерское правоконсервативное правительство пытается идти иным путем и использовать формат референдума, организованного «сверху» (плебисцит), с тем чтобы консолидировать все общественные силы, выступающие против «брака для всех». 

«Премьер-министр В. Орбан хочет использовать плебисцит по вопросу прав ЛГБТ-сообщества для того, чтобы ослабить оппозицию. При этом в Венгрии тоже вполне возможно проведение народных референдумов, инициаторами которых были бы сами граждане, а не власть», — говорит Золтан Паллингер в беседе с порталом SWI swissinfo.ch. «Но на этот раз мы не дадим Орбану нас расколоть», — говорит Агнес Эрдёш (Ágnes Erdös), участница прошедшей недавно в центре Будапешта демонстрации против вступившего в силу в Венгрии закона «О запрете пропаганды ЛГБТ среди несовершеннолетних», очень похожего на аналогичный закон, принятый Россией в 2013 году с аналогичными целями: ослабить гражданское общество.  

Агнес, сорокалетняя учительница средней школы, с давних пор открыто живет вместе со своей партнершей и всем своим видом демонстрирует уверенность в том, что делает. «Уж если даже консервативная Швейцария может так решительно голосовать за „брак для всех“, то и мы в Венгрии не должны идти в противоположную сторону. Если изданный Орбаном закон будет одобрен на плебисците, то фактически он еще больше ограничит права ЛГБТ в Венгрии. И тогда я точно уеду из страны», — говорит Агнес. Сам Виктор Орбан считает, что его неверно поняли. «Закон уже объявлен и опубликован. Сначала лучше прочитать, а потом реагировать. Это закон про права родителей и детей. Право решать, как давать детям сексуальное воспитание, является прерогативой родителей», — указал он в защиту своей позиции. 

Лучшее решение — прямая демократия?

Так или иначе, вопрос в данном случае ставится несколько иначе, а именно: как связаны между собой народные права, в том числе право народа ставить под сомнение законы, уже изданные парламентом или президентом, со степенью политической свободы и равноправия в обществе? По мнению экспертов Научно-исследовательского института Varieties of Democracy («Разнообразие демократий» / V-Dem) при Гётеборгском Университете (Швеция), такая взаимосвязь существует. «В государствах с авторитарными режимами доля одобряющих любые проекты и предложения, направленные на решение проблем, связанных с общественным равноправием, в среднем на две трети ниже, чем в демократических странах», — говорит старший научный сотрудник V-Dem Назифа Ализида (Nazifa Alizida). 

Эта взаимосвязь может как раз и стать объяснением того, почему швейцарцы столь дружно одобрили «брак для всех»: Швейцария ведь занимает в «рейтинге демократий» института V-Dem 5 место и 10 место в «рейтинге равноправия» ВЭФ / WEF. И она же могла бы разъяснить, почему пока ничего подобного не наблюдается в Венгрии: она занимает в этих рейтингах соответственно 89 и 99 места. А вот ситуация в Южной Корее являет собой пример интересного пограничного состояния: будучи в прошлом диктатурой, она в «рейтинге равноправия» не может пока тягаться даже с Венгрией (102 место в рейтинге ВЭФ), но при этом V-Dem причисляет ее к двадцатке лучших демократий мира. То есть надежда у корейцев есть!

Чон-Ок Ли (Jung-Ok Lee) была в Южной Корее министром по вопросам гендерного равенства и семьи. Она тоже говорит, что пока в ее стране вопрос «брака для всех» наталкивается на стойкое сопротивление консервативных кругов и духовенства, «и именно поэтому ни политики, ни суды вообще пока не решаются затрагивать эту тему». Выход из этой ситуации она видит на пути укрепления прямых народных прав непосредственного народоправства по швейцарскому образцу. Такие права существуют в этой стране лишь только на локальном / муниципальном и региональном уровнях. 

На национальном уровне пока предусмотрены только обязательные голосования по поправкам, вносимым в Конституцию. Сейчас в южнокорейском парламенте обсуждается соответствующая реформа, которая должна быть реализована и на национальном уровне. Но ясно одно: тенденции и процессы последних лет в мире ясно показывают, что реального и в долгосрочном плане устойчивого усиления позиций любых общественных меньшинств, включая и демократическую оппозицию, следует добиваться не путем «позитивной дискриминации», а методами прямой демократии и усиления народных прав для непосредственного вмешательства в политические процессы.