Молодежь в швейцарской политике: активные и мобильные

Димитри Ружи и правда производит впечатление открытого, сведущего, пытливого и увлеченного политикой человека. Keystone

Высокий молодой человек похож на… высокого молодого человека, обычно одетого, с пушком первой щетины на щеках и дружелюбными темно-карими глазами. Он выглядит именно так, как его описывали в нескольких газетных статьях на протяжении последних месяцев.

И да, Димитри РужиВнешняя ссылка и правда производит впечатление открытого, сведущего, пытливого и увлеченного политикой человека. 

Излишне говорить, что организатор интернет-кампании тут же достает свой мобильный телефон и кладет перед собой на стол, когда мы встречаемся в кафе недалеко от здания парламента в Берне. Он всегда на связи, его пальцы подрагивают, чтобы оправить сообщение в twitter, опубликовать фото… или ответить на звонок?  

Димитри вежливо извиняется за задержку – он опоздал на поезд, что, по его словам, конечно же, целиком его вина. 

Ружи – один из четырех участников группы, использующей новую форму «народной» кампании и социальные сети, чтобы оспорить закон, обрушивающий все мыслимые кары на головы людей по малейшему подозрению в мошенническом использовании социальной помощи. 

Его двадцатиоднолетняя звезда взошла тогда, когда он и еще трое граждан решили собрать 50 тысяч подписей, необходимых – согласно системе прямой демократии в Швейцарии – для инициирования референдума по вопросу.  

Начав с поста в twitter в марте, уже через 2 месяца они достигли цели, заручившись поддержкой общественности, профсоюзов и даже партий левого толка, которые поначалу вовсе не горели желанием принимать во всем этом участие.

Ружи говорит, что еще не привык к повышенному общественному вниманию и своим фотографиям в прессе. «Я по-прежнему тот же человек, и я не позволю ничему встать между мной и моими глубокими убеждениями». 

Несмотря на юный возраст, он уже приобрел существенный опыт, в основном на местном политическом уровне, а также во взаимодействии со СМИ. Он играючи переходит от жаргона к самоиронии, искренне заявляя, что стремится оставаться верным самому себе.  

«Крайне важно быть настоящим, подлинным, чтобы сохранять близкое взаимодействие с поддержавшими нас людьми, которых я нашел в интернет-пространстве». 

Ружи предпочитает прямые трансляции собраний и общение онлайн в любое время дня. «Отрепетированные фразы и политические лозунги набили оскомину», — говорит он. Однако в некоторых своих ответах он и сам соскальзывает в социально-политический маркетинговый сленг. Или он просто шутит? 

«Вначале была внутренняя мотивация сделать мир лучше», — отвечает Димитри на вопрос о том, как он стал политическим активистом. Другой ответ: «Я обожаю мобилизовывать людей». 

Мотивация 

Пытаясь набросать его портрет, мы остановились на термине «мотиватор», или «политический формирователь мнения». Он морщится от немецкого заголовка «Толпа и её генерал»Внешняя ссылка, которым подписан его портрет в газете. 

Его интерес к политике восходит к ранним подростковым годам. Более двух лет он был членом парламента города Интерлакен от Социал-демократической партии и сделал себе имя, став одним из создателей молодежной ассамблеи, давшей голос молодому поколению в местной политике. 

«Сначала это была волонтерская работа. Но мне хотелось чего-то большего, чем строить привычную карьеру, изучая документы в партии и парламенте». 

В 2016 году, будучи студентом на факультете культурологии, он прошел недельный интенсивный «курс молодого агитатора»Внешняя ссылка, организованный группой активистов одной некоммерческой организации. 

«Мы осваивали азы, необходимые для ведения кампании. Теорию вперемешку с практическими тренингами, лекциями и обсуждениями политической агитации с людьми, работающими в этой сфере». 

Участники курсов применяют новые знания о стратегическом и тактическом планировании, коммуникации, привлечении финансирования и лоббировании в маленьких кампаниях. 

Но чему именно научились Димитри и другие участники? «Крайне важно поставить цель и сосредоточить на ней всё внимание. А остальное последует практически само собой», — говорит он, усмехаясь, как это он периодически делает во время интервью. «Нет, на самом деле, конечно, нет, но становится проще выстраивать все остальное». 

Различия? 

Несмотря на свой юный возраст, Ружи способен сопоставить традиционные и более современные формы политических кампаний. 

Он быстро составляет небольшой список различий. «Пункт первый: у нас нет штаба, мы можем работать дома или, например, в кафе. Но мы встречаемся в цифровом пространстве, 24 часа в сутки, как правило, днем. Наш офис – везде и нигде», — говорит Димитри. 

Два других основных различия: «Мы не являемся главными действующими лицами кампании, мы лишь даем общественности возможность делать работу». Высказавшимся в поддержку лицам даются средства, инструкции по их использованию и советы при необходимости. «И тогда они сами становятся действующей силой».  

И вот тут, в современных средствах коммуникации, кроется третье различие. Наша структура – виртуальная. Мы используем все виды социальных сетей для эффективного сотрудничества».  

Рабочим местом является Интернет. И для начала успешной кампании необходимо хорошо понимать реальные проблемы людей. «Социальные сети позволяют контакт с сотнями тысяч людей в Швейцарии за считаные секунды. В этом огромная ценность интернета и его польза для демократии», — продолжает он. 

«Но по сути дела виртуальное пространство не слишком отличается от реального» — утверждает Димитри. Разница в том, что «вы не можете видеть того, с кем разговариваете, и отклик, как правило, не такой быстрый». 

В качестве агитатора в настоящее время он использует Facebook, Instagram и Flickr для публикации фотографий, а также информационные рассылки и электронную почту. У него самого около 1100 подписчиков в Twitter’е, а в день нашего интервью он опубликовал примерно десять твитов. Впечатляющие, но не сумасшедшие цифры. 

Быстро учиться новому 

Миллениалы, представителем поколения которых является и он сам, могут быстро осваивать цифровые средства – «просто потому, что они родились в «сетевую эпоху», — утверждает Ружи. Но его поколение еще должно многому научиться и ему приходится прилагать усилия, чтобы идти в ногу с последними достижениями техники. 

«Сегодня утром я пытался вникнуть в планирование ликвидности. Еще вчера я понятия не имел, что это, а уже сегодня я сделал огромную таблицу в Excel для кадрового планирования и формирования бюджета», — говорит он, как всегда, усмехаясь. 

Кампания по оспариванию закона о мошенническом использовании социального обеспечения предполагает вовлечение её сторонников в процесс на всех этапах, вплоть до голосования в ноябре. Например, после написания текста для официального буклета по голосованию Ружи отправил черновой вариант всем поддержавшим его лицам, попросив дать комментарии и написать пожелания.           

«Политические кампании с привлечением общественности (иначе говоря, «крауд-кампании») могут занимать значительное время, и их участники далеко не всегда обращаются к работающим за вознаграждение профессионалам для выполнения работы по всем аспектам кампании», — говорит он. 

Быть первопроходцем и делать большую часть работы без внешней профессиональной помощи бывает довольно трудно. «В Швейцарии нет никого, к кому мы могли бы обратиться за помощью, нет никаких примеров для подражания», — констатирует Ружи. 

Критика 

По словам политического аналитика Клода Лоншана, этот новый формат кампании делает упор на гражданскую мобилизацию и личные эмоции. 

«Мобилизация – вот новый тренд. Не формирование или изменение общественного мнения», заявляет он в одной из постоянных рубрик в swissinfo.ch. 

Цитируя экспертов по маркетингу, Лоншан отмечает глобальные перемены в сфере политической коммуникации. Политические комитеты и организации обходятся без традиционных медиаканалов, сосредотачивая все свое внимание на «множителях эффективности» или «гражданских маркетологах». 

Некоторых критиков тревожит то, что политические партии и организации утрачивают свою роль в политическом процессе, и это может проложить путь для выхода на политическую сцену лоббистским группам состоятельных граждан, продвигающим выгодные для них законопроекты.

 Есть ли какие-то опасения на счет этого у Димитри Ружи? 

«Нет». (Долгая пауза). 

«Совсем нет», — продолжает он. «У нас демократия плюрализма. Структура партий и организаций меняется. Могилу им копают вовсе не объединения, подобные нашему. Они должны винить сами себя, если не могут делать свою работу как следует». 

С такой же непринужденностью Ружи возражает на скептическое мнение, что цифровая агитация, по убеждению многих, работает только среди молодых и совершенно не затрагивает большую часть представителей старшего поколения, которых принято считать наиболее сознательными и последовательными избирателями. 

Косвенно допуская разрыв между поколениями, Ружи заявляет, что комитет референдума будет использовать двусторонний подход. «Мы мотивируем людей онлайн на совершение реальных действий офлайн. Мы хотим, чтобы было как можно больше разговоров, чтобы люди разговаривали со своими друзьями и родственниками». 

Он убежден, что цифровое пространство позволяет ему быть ближе к тем, кто поддерживает его, и он клянется, что не отступится от своих идеалов, как бы ни складывалась его профессиональная и политическая карьера после голосования в ноябре. 

А что насчет клише о представителе «цифрового поколения», пальцы которого проворно печатают сообщения на клавиатуре телефона во время беседы с журналистами? Не сегодня… Не во время нашей двухчасовой встречи. Необходимости в оправданиях нет.

Перевод с английского: Евгений Мамонтов