Помощь развитию и глобальные потоки капитала

Поскольку этот феномен носит глобальный характер, невозможно прицельно оценить, в какой степени он приносит выгоду собственно Швейцарии. Площадь Парадеплац в Цюрихе, финансовое сердце Швейцарии и мира. Фото: 2010 год. © Keystone / Gaetan Bally

Загадка для экономистов, желающих получить Нобелевскую премию: почему вместо того, чтобы перетекать из развитых демократических западных стран в развивающиеся, потоки глобального капитала в основном двигаются в обратном направлении? Есть данные, что ежегодно из развивающихся стран в богатые страны, включая Швейцарию, перемещаются сотни миллиардов долларов. Отчего и как это происходит? 

Перевод на русский и адаптация графиков: Игорь Петров.

Более 160 млрд долларов, что примерно равно валовому внутреннему продукту (ВВП) Венгрии: таков «беспрецедентный по масштабам» объем официальной помощи развитию (ОПР), которую развитые страны выделилиВнешняя ссылка в 2020 году в распоряжение развивающимся странам. Об этом весной 2021 года объявилаВнешняя ссылка Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). В условиях пандемии едва ли не половина государств-доноров специально увеличила свои взносы в фонды помощи развитию бедных стран.

Что касается Швейцарии, то она выделила на эти цели 3,5 миллиарда долларов, что почти на 9% больше, чем в предыдущем 2019 году. Объемы ОПР неуклонно росли еще до пандемии, и за период с 2000 года они увеличились более чем в два раза даже несмотря на финансовый кризис 2008 года. Ежегодно в среднем на эти цели по всему миру богатыми странами выделяются 120 миллиардов долларов США, что в совокупности за 20 лет составляет более 2,5 триллионов долларов США, а это почти годовой ВВП Франции.

Казалось бы, чудовищные деньги, на которые можно построить рай на земле. А что если, как советуют многие специалисты, оценить масштабы помощи, предоставляемой странами членами ОЭСР, в несколько иной перспективе? И тогда мы увидим, что, например, многие страны, входящие в этот клуб, включая Швейцарию, не выполняют всех своих международных обязательств в полной мере: например, цель выделать на ОПР до 0,7% своего валового национального дохода почти никем не достигнута, в прошлом 2020 году этот показатель в среднем достиг лишь 0,32%. Но ведь все-таки деньги есть, и деньги текут от стран-доноров к развивающимся странам, так? 

Не все так просто. Например, Джейсон Хикел (Jason HickelВнешняя ссылка), британский эксперт-специалист в области политической экономии с особым вниманием к факторам, ведущим к глобальному неравенству, писал в левой газете «ГардианВнешняя ссылка» еще в 2017 году: «Нам уже давно рассказывают историю о том, как богатые страны из ОЭСР щедро отдают свои богатства на помощь более бедным странам, с тем чтобы… продвинуть тех вверх по лестнице развития. (…) Эта история настолько широко распространена (…), что мы стали воспринимать ее как должное. А между тем богатые страны получают гораздо больше денег от развивающихся экономик, чем наоборот». И как такое может быть? 

Постоянный дефицит

«Помощь в целях развития вовсе не предназначена для финансовой компенсации всех диспропорций и видов неравенства. По сравнению с имеющими масштабами экономического дисбаланса она совершенно недостаточна», — говорит Рашид Бухия (Rachid BouhiaВнешняя ссылка), экономист расположенной в Женеве Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД). Рашид Бухия отвечает за экономические вопросы в Отделе стратегий глобализации и развития и является соавтором аналитической записки, опубликованной по данной теме весной 2020 года. На сегодняшний день этот документ (PDFВнешняя ссылка) является одной из самых актуальных и глубоких аналитических работ такого рода.

В своем аналитическом докладе ЮНКТАД рассчитала чистый объем переведенных бедным странам финансовых ресурсов, т.е. взяв общий приток ресурсов и инвестиций из-за рубежа и вычтя из него отток ресурсов и активов, включая рост резервных фондов и выплаты процентов на иностранные инвестиции. Используемая при этом методология была официально утверждена Организацией Объединенных Наций еще в 1980-х годах. В публикации показано, что общий объем финансовых потоков из развивающихся стран значительно превышает объем финансовых потоков в их адрес из богатых стран (куда входит помощь в целях развития, а также прямые иностранные инвестиции и результаты торгово-экономических отношений купли-продажи).

Феномен, который приносит пользу Швейцарии?

Поскольку этот феномен носит глобальный характер, невозможно прицельно оценить, в какой степени он приносит выгоду собственно Швейцарии. Тем не менее «благодаря своему статусу ведущего мирового экономического центра и благодаря своим активам (имеются в виду положительное сальдо торгового баланса, стабильная валюта и т.д.) Швейцария «имеет все шансы активно притягивать к себе глобальные финансовые потоки, а значит, и стать одной из стран, получающих от этой системы очевидную выгоду», — говорит Рашид Бухия. Поскольку Швейцария и в самом деле является одним из крупнейших мировых центров торговли сырьевыми товарами и штаб-квартирой для целого ряда сырьевых транснациональных корпораций, работающих в том числе и в развивающихся странах, она также постоянно рискует вольно или невольно стать центром привлечения и концентрации преступных финансовых потоков. 

Неправительственные организации (НПО), например такая, как Global Financial IntegrityВнешняя ссылка, регулярно критикуют Швейцарию за якобы «все еще несправедливую банковскую и налоговую систему». Профессор экономики развития в Высшей школе международных исследований и развития (IHEID) в Женеве Жиль Карбонье (Gilles CarbonnierВнешняя ссылка) отмечает, что «на уровне многосторонней международной дипломатии Швейцария уже сделала немало (…), приняв ряд мер, направленных на создание более справедливой системы налогообложения транснациональных сырьевых компаний, но впереди у нас еще долгий путь и непочатый край работы». 

По его мнению, «в интересах Швейцарии было бы взять на себя инициативу предпринять попытку по-настоящему навести порядок в этой сфере». «Тем более что этот феномен явно противоречит неоклассическим экономическим теориям, согласно которым капитал должен естественным образом перетекать из богатых стран в страны с дефицитом капитала, но никак не наоборот», — говорит Рашид Бухия. «Этот факт также указывает на то, что экономические модели поддержки бедных стран, разработанные в последние десятилетия, не только не показали своей эффективности, но и создали много дополнительных проблем». 

«Бегство капитала их бедных стран является результатом сразу нескольких факторов, важнейшим из которых является фактор финансовой нестабильности, обычно присущей странам с значительной внешней задолженностью», — отмечается в упомянутой публикации ЮНКТАД. «Наращивая внешний долг с целью „развития“, некоторые страны достигли уже очень высокого уровня задолженности, что привело к возникновению негативной спирали процентных платежей по кредитам, превышающих в сумме все доходы этих стран». Статистика британской НПО Jubilee Debt Campaign, которая ведет кампанию в пользу списания долгов стран глобального Юга, показывает, насколько неуклонно растет доля доходов этих стран, потраченных на выплаты по внешним долгам. Например, в Габоне этот показатель составляет почти 60%, в Анголе — 46%, в то время как в большинстве стран Западной Европы эта цифра не превышает 3–4%, а в Швейцарии она вообще находится на уровне в 0,4%.

Рашид Бухия также указывает на существующий во многих развивающихся странах дефицит торгового баланса, то есть эти страны импортируют больше, чем экспортируют, или же они экспортируют сырье, цена которого подвержена порой сильным колебаниям. «Многие бедные страны так и не смогли развить у себя промышленность, способную обеспечивать экспорт в развитые страны, застряв в „ловушке бедности“, — говорит этот экономист. Другим важным фактором является начатая развивающимися странами гонка с целью накопления конвертируемых золотовалютных резервов. „Пытаясь хеджировать таким образом возможные риски, эти страны создают в стране, покупающей валюту, ситуацию оттока национального капитала, и, соответственно, в стране, чья валюта закупается странами развивающегося Юга, мы имеем, наоборот, факт притока капитала».

Отсюда совокупный бюджетный дефицит развивающихся стран в период с 2000 по 2017 годы составил почти 11 000 миллиардов долларов, и 500 миллиардов долларов только в одном 2017 году, что более чем в три раза превышает общий объем ОПР, выплаченной бедным странам за те же 12 месяцев. А ведь это только официальные цифры, которые не учитывают и незаконные финансовые потоки (НФП), учтенные в расчетах ЮНКТАД. К таким потокам относятся криминальные сделки, отмывание денег, уклонение от уплаты налогов, коррупция местных элит и т.д. Свою роль играет и легальная торговля, которая происходит в режиме „черного нала“, что позволяет „оптимизировать налогообложение“, то есть просто не платить налоги, такие как НДС, например», — объясняет профессор Жиль Карбонье.

С помощью трюков со счетами-фактурами некоторые транснациональные корпорации умудряются заметно занижать свою прибыль, отчитываясь перед налоговыми органами развивающихся стран, декларируя ее все же потом, но в странах с уже куда более выгодным налоговым режимом. Например, в Швейцарии. По самой своей природе НФП не поддаются точной количественной оценке, но, по оценкам неправительственной организации Global Financial Integrity, ежегодный их объем может достигать 20% от общего объема торговли пороговых и развивающихся стран с развитыми странами. Жиль Карбонье уверен, что «данное явление не столь уж и массовое, но все же это реальная проблема, из-за чего на цели развития не будут потрачены дополнительно десятки, если не сотни, миллиардов долларов».

Не все так просто

Экономист Лилиана Рохас-Суарес (Liliana Rojas-Suarez) согласна с такими выводами, но она предостерегает от поспешных выводов. «Существующие методологии не способны отразить ни конкретную ситуацию в тех или иных странах, ни всю структурную сложность их внешней и внутренней торговли», — говорит эта старшая научная сотрудница Центра исследования проблем глобального развития (Center for Global Development CGDev) в Вашингтоне, США. «Все эти цифры не являются окончательным выводом — они просто рассказывают нам некую мгновенную историю, которая только лишь является первым импульсом для того, чтобы начать настоящий анализ ситуации», — подчеркивает она.

Лилиана Рохас-Суарес, специалист по связям и взаимной зависимости финансовых потоков и целей развитием, настаивает, что все эти процессы надо рассматривать с качественной, а не только с количественной точки зрения. Другими словами, не имеет смысла априори делать сам факт оттока капитала из бедных стран (за исключением незаконных потоковВнешняя ссылка) чем-то негативным (PDFВнешняя ссылка). По ее словам, инвестиции, которые играют центральную роль в развитии бедных стран, требуют постоянных ресурсных трансфертов. Что касается внешнего долга, «то для нас действительно важно знать, были ли эти заемные ресурсы направлены на развитие деятельности, создающей экономический рост и стимулирующей занятость».

С другой стороны, добавляет Лилиана Рохас-Суарес, отток капитала может быть и «хорошей новостью, например, если данная страна решит досрочно погасить кредит, что формально также приведет к массовому оттоку финансовых ресурсов. И поскольку один и тот же симптом может привести к порой диаметрально противоположным диагнозам, международные организации и организации помощи развитию должны обсуждать и развивать самые разные стратегии. Для Лилианы Рохас-Суарес приоритетами являются, с одной стороны, борьба с незаконными финансовыми потоками и, с другой стороны, повышение прозрачности международной системы предоставления государственных займов. В качестве негативного примера она приводит китайские кредиты, часто сопровождаемые оговорками о сохранении полной конфиденциальности на предмет условий предоставления таких займов. Именно так Китай поступает, например, в контексте своего мегапроекта «Новый шелковый путь»Внешняя ссылка. 

Со своей стороны ЮНКТАД, помимо собственно увеличения помощи на цели развития, выступает даже за некоторые формы протекционизма, которые могли бы позволить развивающимся странам начать строить собственную промышленность. Эта организация также выступает за более эффективный надзор и контроль в области движения капиталов, «с тем чтобы быть уверенным, что данные инвестиции не приходят и сразу же не уходят, не подталкивая процессы реального развития», — считает Рашид Бухия. Недавно Международный валютный фонд (МВФ) объявил о вливании рекордных 650 млрд долларов в мировую экономику, из которых 275 млрд пойдут в развивающиеся страны. Значит ли это, что пандемия привела к пересмотру ранее существовавших приоритетов?