Швейцария и гражданские права: бесконечная история?

Суп для бедных: у кого не было денег, у того не было и права голоса. Walter Studer/Keystone

В Швейцарии 19-го века от участия в политической жизни были отстранены не только женщины, но даже целые конфессиональные группы. Их социально-политическая интеграция происходила, однако, медленно и верно на протяжении нескольких поколений. Этот процесс не завершен и по сей день. И, наверное, никогда не будет завершен. 

Католики, евреи, атеисты и прочие «безбожники», а также неимущие, маргиналы, преступники, бродяги, лица, находящиеся под опекой структур общественного призрения, — в Швейцарии 19-го века от участия в политической жизни были отстранены не только женщины, но даже целые конфессиональные группы, а также социально уязвимые, малоимущие слои населения. Их социально-политическая интеграция происходила, тем не менее, медленно и верно на протяжении нескольких поколений.

Современное федеративное швейцарские государство было основано в 1848 году, и с тех пор круг лиц, имеющих в Швейцарии право голоса, расширяется постоянно и неуклонно, пусть и преодолевая серьезные препятствия социального, политического и структурного характера. В середине позапрошлого столетия либеральные властные элиты упорно и весьма изобретательно отказывали в праве голоса своим прежде всего политическим противникам (католикам и социалистам). 

Но уже к концу 19-го века в стране, особенно после первого пересмотра федеральной конституции в 1874 году, был запущен процесс последовательного привлечения всех потенциально оппозиционных сил к политической и правительственной ответственности. Политические права, однако, не падают просто так с неба, свое право всегда, в том числе и в Швейцарии, гражданам приходилось обретать в упорной борьбе. 

Классовые враги под прицелом

Сразу в период после 1848 года в Швейцарии считался само собой разумеющимся тот факт, что в числе «политических лишенцев» находятся католики-демократы и все представители малоимущих слоев общества. Первые потерпели поражение в гражданской войне, поэтому в ситуации господства либеральных элит в стране и в условиях «культуркампфа» (борьба светских властей с политическим католицизмом) казалось нормальным не давать им вмешиваться в политические дела страны. 

Топ-10 публикаций на тему прямой демократии

Шесть лет, 6600 публикаций: таков свежий архив сайта SWI swissinfo.ch, который мы на протяжении 66 месяцев пополняли материалами о демократии в специальном фокусном досье SWI. Этим летом мы представляем десять статей из этой коллекции, которые не теряют своей актуальности. Потому что демократия, наряду с проблемой климата и пенсионным обеспечением, лидирует среди тем, которые наиболее активно обсуждаются в обществе.

Исключение же малоимущих из числа тех, кто обладает политическими правами, было действием, в какой-то степени направленным против процесса укрепления социальной базы левых, социалистических сил (правда, официально социал-демократическая партия (SP) была создана в Швейцарии только в 1888 году), но прежде всего оно проистекало из идеи имущественного ценза: тот, кто не в состоянии помочь самому себе честным трудом, не должен решать политические вопросы. Такой подход четко вписывался в идеологию протестантского либерализма, в которой «протестантская этика» комбинировалась со ставкой на «невидимую всесильную руку» свободного рынка «манчестерского» (без социальных «рессор» и «спасательных сетей») вида. 

Еще одним фактором, сужающим круг тех, кто имел право голоса, являлась практика предоставления инструментов демократического участия в управлении страной только мужчинам, достигшим 20-летнего возраста. Женщины, то есть половина населения, оказались «за бортом» кодифицированных процедур формирования народной политической воли. И фактически правом политического голоса обладала тогда в стране едва ли четверть (23%) фактического населения. А что же с остальными? Где была другая половина даже мужского населения? 

По тогдашней конституции в стране существовали только две возможности получения права голоса на федеральном уровне. Первая предоставлялась тем, кто мог себе позволить свободно выбирать место жительства (то есть если он не принадлежал к малоимущим). Второй путь: уплата налогов в соответствии с известным принципом «нет налогов без политической репрезентацииВнешняя ссылка». Поэтому за бортом политических процедур оставались, например, евреи, которые до 1866 года имели право жить только в двух общинах — Лангнау и Эндинген. Таким образом в Швейцарии фактически, в той или иной форме, но существовал имущественно-налоговой ценз, или, как сейчас принято говорить, «фильтр».

Произвол кантонов

Как на практике функционировал этот механизм? Как всегда в Швейцарии, в разных кантонах по-разному, ведь в федеративной Швейцарии выборное законодательство находилось в ведении кантонов, то есть субъектов федерации. Пользуясь своими законными правами автономии, кантоны своей властью сами определяли тех, кого следует лишить права голоса. К ним относились, наряду с неимущими, также банкроты и лица, на чье имущество наложен арест, а также осужденные уголовные преступники, принудительно опекаемые лица, душевнобольные и люди, ведущие «аморальный образ жизни». 

Не имели права голоса также лица мужского пола, недавного прибывшие на ПМЖ в данный кантон из других кантонов, то есть по существу «внутренние мигранты». Бывали вполне даже и курьёзные законодательные нормы. В кантонах Берн, Швиц, Фрибур, Золотурн и Аргау без права голоса оставались дебоширы, пьяницы и «халявщики», то есть люди, не платившие по счетам в питейных заведениях и ресторанах. В кантонах Женева и Невшатель права голоса лишались наемные солдаты, в Золотурне — нищие и бродяги, в Тичино — лица, фальсифицировавшие итоги выборов.

В католическом кантоне Аппенцелль-Внутренний от участия в голосовании отстраняли даже мужчин «без достаточного религиозного воспитания», что позволяло отстранять от участия в политической жизни вообще любого неугодного властям человека. А в кантоне Вале лишался права голоса тот, кто отказывался от наследства, то есть, фактически, тот, кто не мог или не хотел гарантировать оплату долгов своего отца. Таким образом, политические права так или иначе резервировалось за теми, кто обладал неким средним уровнем материального благосостояния.

День, когда Берн потерял терпение

Федеративная Швейцария была создана в 1848 году снизу вверх по милости кантонов. Именно кантоны согласились отказаться от части своего суверенитета и создать единый федеральный центр с минимумом административных ресурсов. В такой ситуации кантоны не упускали ни единой возможности лишний раз подчеркнуть, кто «в доме хозяин». Произвол в сфере избирательного законодательства служил именно этой цели. Федеральный центр долгое время был вынужден мириться с такой ситуацией, но в один прекрасный день его терпение лопнуло.

Воспользовавшись волной кантональных демократических антиолигархических движений Берн протащил через все политически процедуры проект полного пересмотра Федеральной конституции, каковой пересмотр и произошел в 1874 году. Воспользовавшись объективным ослаблением кантонов, Берн буквально вырвал из их рук право лишать граждан права голоса. Но букву Конституции надо было потом ещё реализовать на практике в формате соответствующего федерального закона. И вот тут дело застопорилось надолго. Трижды — в 1875, 1877 и 1882 годах — парламент «топил» соответствующие законопроекты.

Тройной имущественный, конфессиональный и гендерный ценз частично просуществовал вплоть до начала 20 века, хотя уже в конце 19-го столетия в Швейцарии заработал механизм, как говорят в технике, «положительной обратной связи», когда все потенциально оппозиционные группы начали привлекаться к политической ответственности. В 1891 году в Федеральный совет, в котором до этого момента безраздельно господствовали либералы (FDP), был избран первый католик (CVP) Йозеф Цемп. 

В 1915 году Федеральный суд в Лозанне своим решением постановил, что налоговый избирательный ценз противоречит Конституции, не отменив, правда, имущественного ценза. В 1943 году в правительство был избран первый социалист Эрнст Нобс (Ernst Nobs). Настоящим прорывом стал 1971 год, когда право голоса получили многие «лишенцы» прошлого: женщины, осужденные по суду, и должники.

«Смена парадигмы»

Политолог из Берне Адриан Фаттер (Adrian VatterВнешняя ссылка) согласен с такой трактовкой событий. «В Швейцарии был запущен непрерывный процесс политической интеграции, проходивший в три этапа. Сначала с пересмотром конституции в 1874 году народ получил в свои руки право проводить референдум. Затем, на втором этапе, к народным политическим правам добавилась народная законодательная инициатива (1891 год), позволяющая вносить поправки в конституцию, что помогло вовлечь в политические процессы, в частности, консервативных католиков-демократов. 

В 1919 году происходит реформа избирательного права на федеральном уровне. Парламент теперь избирался на основе пропорционального принципа, что помогло привлечь к политической ответственности левых. И наконец в 1971 году следует третий этап, когда право голоса получают женщины. В дополнение к этому в 1977 году право участия в выборах получили швейцарцы, проживающие на ПМЖ за рубежом, а в 1991-м избирательный возраст был снижен с 20 до 18 лет.

Как напоминает А. Фаттер, интеграционная эффективность швейцарской модели демократии развивалась постепенно и пошагово, делая страну в чём-то лидером, а в чём-то отстающей. Например, в 1847 году, еще до появления современной Швейцарии, народ напрямую избрал правительство кантона Женева. В этих выборах участвовали только мужчины, обладавшие правом голоса, но это было тогда совершенно нормально. Нельзя историю 200-летней давности измерять сегодняшними мерками и нынешними моральными нормами. В исторической науке это называется «анахронизм» и является достаточным основанием для немедленной профессионально-научной дисквалификации.

Так что это сегодня народное избрание правительства является стандартом, а тогда «это была европейская премьера». Начиная с 1848 года, считает А. Фаттер, «Швейцария была в Европе мужской демократией, но все равно демократией, окруженной авторитарными и монархическими режимами. Если хотя бы четверть населения получает право голоса — это уже очень важный шаг. «Мужские выборы», таким образом, объективно положили начало долгому процессу, как бы парадоксально это ни звучало, «демократизации швейцарской демократии».

Демократический парадокс

«Красную черту» политолог проводит там, где речь идет об иностранцах, постоянно проживающих в Швейцарии. «Иностранцы как не имели, так и не будут иметь в исторической перспективе ни единого шанса получить право голоса на национальном уровне. В Европе, кстати, иностранцы такого права также не имеют, но там почти стандартом стало наличие у них права голоса на муниципальном уровне. В Швейцарии добиться такого же положения можно было бы путем полного пересмотра конституций всех кантонов, но для этого должно быть в наличии достаточно сильное давление «снизу». На данном этапе, однако, особых перспектив тут нет. 

swissinfo.ch

Еще один вариант — дальнейшее снижение избирательного возраста до 16 лет. В Швейцарии эту идею активно протаскивают левые политики и партии, надеясь тем самым расширить свою избирательную базу за счет молодежи, выросшей в социальных сетях и прошедшей там частично мощное «промывание мозгов» леволиберальной идеологией. Однако пока и тут никакого движения вперед не наблюдается. Поэтому единственным способом получить право голоса и право баллотироваться на выборах в Швейцарии остается путь формальной натурализации, то есть получения паспорта и прав гражданства. 

Однако процесс этот длительный, он стоит больших денег, здесь велика опасность чиновного произвола, с учетом того, что если кантоны и утратили право по своему желанию лишать людей гражданства, то право предоставлять его находится прочно в их руках, точнее, в руках муниципальных образований. Сейчас только 600 из всего 2 202 общин Швейцарии предоставляют иностранцам право голоса. «Что касается социально-политической интеграции, то в Швейцарии существует своего рода парадокс: широкая прямая демократия приводит к замедлению процессов привлечения потенциально оппозиционных групп к политической ответственности, в то время как переживающая кризис представительская демократия как раз означает ускорение такого рода процессов», — резюмирует Адриан Фаттер.

Перевод: Юлия Немченко, выпускающие редакторы: Надежда Капоне, Игорь Петров.