«Это было самое эмоциональное голосование в моей жизни»

Политолог Клод Лоншан (Claude Longchamp) тогда едва не эмигрировал из Швейцарии. © Keystone / Gaetan Bally

Политолог Клод Лоншан: «Тот референдум способен объяснить многие особенности общественно-политического устройства нынешней Швейцарии».

Тридцать лет назад во время жарких дебатов по вопросу о вступлении Швейцарии Европейское экономическое пространство Клод Лоншан был, наверное, самым востребованным политологом страны. В интервью порталу SWI swissinfo.ch он рассказывает, почему тот референдум, прошедший в декабре 1992 года, явка на который побила все рекорды, и сегодня способен объяснить если и не все, то многие особенности общественно-политического устройства страны, и как он сам после отказа народа вступить в ЕС едва не эмигрировал во Францию.

SWI swissinfo.ch: Агитация за и против вступления Швейцарии в ЕЭП обычной политической кампанией вот уж точно не была?

Клод Лоншан: Совершенно верно. Продолжительность агитационной кампании, ее интенсивность и степень общественно-политический поляризации были тогда беспрецедентными. С тех пор ничего подобного в стране мы не наблюдали, и если что и приближается к тому накалу борьбы, так это могут быть только дебаты накануне референдумов на тему законодательства, регулирующего противодействие пандемии.

Кристоф Блохер протестует против ЕЭП. Противники вступления в ЕС ходили по улицам и оглушительно звенели традиционными швейцарскими колокольчиками, которые обычно вешают на шею коровам. Keystone / Str

Интересно, что и тогда и сейчас противники как вступления в ЕС, так и ковидного законодательства использовали одни и те же инструменты и форматы агитации, например, они ходили по улицам и оглушительно звенели традиционными швейцарскими колокольчиками, которые обычно вешают на шею коровам.

Да, но тут есть и другие общие черты: эмоциональность дебатов, их порой даже агрессивность и скрытая готовность применять насилие. И что, как и тогда, споры шли о том, кто же все-таки есть «добрый швейцарец», истинный гражданин. Обе агитационные кампании накануне референдума были начаты очень заранее и длились необычайно долго.

Кстати, что касается «заранее»: более чем за год до голосования 6 декабря 1992 года тогдашний член кабмина Адольф Оги заявил, что европейское экономическое пространство есть не что иное, как «тренировочный лагерь» для тех, кто затем намерен вступить в Европейское сообщество, превратившееся позже в ЕС. Многие говорят, что этот тезис уже тогда решил исход голосования и что сторонники вступления в ЕЭП проиграли уже тогда по той простой причине, что общество начало воспринимать более тесную кооперацию с Европой как источник не шансов, но вызовов и угроз. Так ли это? 

С аналитической точки зрения я не думаю, что только одно предложение способно оказать такое мощное влияние на общественное мнение. Ясно одно: агитационная кампания накануне референдума началась сразу после парламентских выборов 1991 года, и продолжалась она ни много ни мало 13 месяцев. Напомню, что уже в ночь после выборов Европейское сообщество начало вести очень интенсивные консультации со Швейцарией, оказывая на Берн мощное давление. Федеральные советники, министры кабмина, изрядно помятые и усталые, появились на пресс-конференции перед рассветом, и министр иностранных дел Жан-Паскаль Деламюра (Jean-Pascal Delamuraz) объявил, что швейцарская сторона готова подписать договор о вступлении в ЕЭП.

Классическая агитация сторонников вступления в ЕЭП особенно никого убедить не смогла. Keystone / Archiv

Читайте также наш репортаж с партийных конференций Швейцарской народной партии и о том, чем запомнилось то голосование ветеранам тогдашних политических баталий: 

И в этом смысле куда более значимым был тот факт, что Европейский суд позже отклонил именно эту версию договора о ЕЭП. Швейцарский суверен вдруг осознал, что в Европе помимо собственно переговорщиков есть еще и некая высшая инстанция, которая имеет право высказывать по итогам переговоров свое мнение. Но в СМИ осталось именно то высказывание Адольфа Оги о «тренировочном лагере», из которого потом возник раздутый журналистами миф.

Но, кроме этого, тогда возникли и другие мифы?

Да, причем в солидном количестве. Вот вам пример. Именно тогда в Швейцарии впервые появилась возможность проголосовать по почте. В ноябре 1992 года в СМИ вдруг возник сюжет о том, что якобы десятки людей обращаются в Федеральную канцелярию в Берне с требованием возвратить им их уже заполненные и отосланные бюллетени, потому что они-де вдруг передумали и захотели переголосовать по-другому. Звонки такие, конечно, были, но они не имели никакого решающего отношения к последующим результатам голосования.

Но ведь итог голосования и в самом деле был решен очень небольшим перевесом голосов против вступления в ЕЭП: 50,3% голосов! Не похоже ли это было очень сильно на простое бросание монетки? Монетка упала так, а ведь могла бы и по-другому? 

Дело в том, что такие вопросы решаются у нас в стране так называемым двойным большинством. Это значит, что в пользу того или иного важного законопроекта должно высказаться большинство не только избирателей, но и кантонов, то есть субъектов федерации. И уже тогда было опять-таки заранее ясно, что необходимого большинства кантонов предложение о вступлении в ЕЭП может и не получить. С другой стороны, все опросы общественного мнения показывали, что списочное большинство избирателей скорее возможно, чем невозможно. Министерство иностранных дел втайне надеялось, что при наличии хотя бы этого большинства дипломаты смогут продолжить вести с ЕС некие переговоры. Мы же, политологи, знали тоже довольно сильно заранее и еще одно, а именно, что разные регионы страны по-разному идентифицируют себя с Европой.

Во франкоговорящей части Швейцарии тезис Адольфа Оги о «тренировочном лагере» постоянно получал в свой адрес бурные и продолжительные аплодисменты. Там даже в сельской местности существовала прочная ментальная связь с европейским интеграционным проектом. Общий рынок рассматривался там как шанс для Европы оставить позади себя эпоху холодной войны. Но дело было не только в экономических надеждах. Позже, анализируя итоги голосования, мы заметили, что в Западной Швейцарии в пользу Европы высказывались даже те, кто не ожидал от вступления в ЕЭП ничего, кроме экономического ущерба.

30 лет референдуму о присоединении Швейцарии к ЕЭП 

На общенациональный обязательный референдум 6 декабря 1992 г. был вынесен вопрос о ратификации Берном Соглашения о создании ЕЭП (European Economic Area, EEA/ЕЭП, подписано 2 мая 1992 года, вступило в силу 1 января 1994 года). По итогам голосования избиратели Швейцарии минимальным перевесом голосов «против» (50,3%) отвергли это предложение. 

Большинство кантонов также высказалось против. Уточним: речь на данном референдуме шла еще и о внесении соответствующих поправок в Конституцию, и в такой ситуации для позитивного исхода голосования в Швейцарии предусмотрена норма «двойного большинства» как избирателей, так и субъектов федерации. Явка (78,7%) оказалась рекордной. Этот рекорд не побит до сих пор. 

Голосование по вопросу присоединения к ЕЭП до сих пор считается едва ли не самым важным референдумом в новейшей истории Швейцарии. В настоящее время Швейцария регулирует свои отношения с Европейским союзом с опорой на два пакета «билатеральных» / «секторальных» соглашений. ЕС возник на базе ЕЭП по итогам подписания Маастрихтского договора 1992 года (вступил в силу 1 ноября 1993 года). 

Попытка заключить Рамочное соглашение (РС), которое вывело бы формат кооперации Берна и Брюсселя на новый уровень, завершилась в 2021 году провалом: после семи лет консультаций Швейцария в одностороннем порядке прекратила процесс согласования текста РС, опасаясь, во многом, повторения ситуации 6 декабря 1992 года, потому что данный документ тоже в обязательном порядке пришлось бы выносить на референдум. 

В немецкоязычной Швейцарии развитие событий шло в диаметрально противоположном направлении, чем во франкофонном регионе. Там все более очевидным становился скептицизм населения по отношению к Европе, даже несмотря на позитивное мнение как бюргерских сил, так даже и части левого политического спектра. Несмотря на все это, здесь возникло и укрепилось массовое движение сопротивления в отношении Европы. Европу там рассматривали не как источник романтических идей, а в качестве сделки. Многие бюргерские, близкие к бизнесу круги, говорили, что в рамках этого проекта экономические преимущества перевешивают недостатки, он принесет нам пользу, и именно поэтому мы и выступаем за вступление в ЕЭП. И именно так и была выстроена их агитационная кампания. 

Противники и сторонники вступления в ЕЭП не гнушались и порчей наглядной агитации. Keystone / Str

Однако основное ядро консервативных сил видело в этом проекте прежде всего угрозу независимости Швейцарии, ее демократии и самобытности. И в этом и заключалась огромная разница. Чем дольше длилась агитационная кампания, тем больше становилась дистанция между разными регионами страны. Никогда больше пропасть между западной и немецкоязычной Швейцарией не была такой глубокой, как тогда. Глубокий «картофельный ров» потом проявлялся в ходе почти каждого референдума практические все следующие 10 лет. 

То есть получается так, что сторонники европейского проекта больше говорили об экономике, а противники — о вопросах культуры и идентичности?

С моей точки зрения, лучше понять результаты голосования помогает прежде всего экономический аспект: недаром в регионах страны с более высоким уровнем безработицы число голосов, поданных «против» Европы, было выше. Культурное измерение тоже имеет право на существование, и оно добавляет к этому пониманию довольно много. Но оба эти подхода не учитывают политическое измерение.

То есть Вы имеете в виду политические последствия, с которыми так или иначе должна была столкнуться Швейцария?

Я говорю скорее о политической борьбе, которая уже тогда имела место. Швейцарская народная партия SVP именно тогда впервые и довольно успешно реализовала формат «мы против всех остальных». Впервые в истории страны она обратилась к народу с вопросом о том, как он, народ, рассматривает решение правительства начать переговоры по вопросу о вступлении Швейцарии в ЕЭП, не дожидаясь референдума. Избирателю было предложено два варианта ответа: я за вступление, потому что Федеральный совет принял на этот счет умное решение, или же я против вступления, потому что кабинет нас обманул и продал. 

Элемент популистской риторики стал тогда полным разрывом со швейцарской политической традицией. В связи с этим швейцарский политолог Адриан Фаттер (Adrian Vatter) приходит к выводу, что с точки зрения результатов голосования наиболее важен был именно культурный аспект. По его мнению, это была битва за будущее Швейцарии. Если я не ошибаюсь, именно тогда в политологии впервые заговорили о «швейцарцах» во множественном числе, притом что после того референдума Швейцария уже не была таким монолитным единым целым, как раньше.

Договор о присоединении Швейцарии к ЕЭП был очень длинным документом. Насколько простой гражданин вообще был в состоянии понять в деталях то, о чем ему предлагалось проголосовать?

Этот документ привел бы к необходимости внести в законодательство Швейцарии по меньшей мере 63 поправки. Понять, каким будет эффект от каждой этой поправки, не мог никто. Сторонники европейского проекта подготовили себе «методичку», которая была обращена к тем, кто привык постоянно ходить на референдумы и кто имел опыт оценки довольно сложных вопросов. Проблема была, однако, в том, что на этот раз к избирательным урнам пришла совсем иная, более широкая аудитория, о чем и говорит явка в 78%. В такой ситуации им пришлось агитировать, опуская многие факты и аргументы. 

Свободная франкофонная Швейцария! Разочарование сторонников европейской перспективы в Швейцарии было столь велико, что они даже использовали лозунги, напоминавшие о попытках Юры отделиться от Берна. Keystone / Str

Политолог Клои Янс (Cloé Jans) проанализировала позже шесть десятков референдумов и выявила три фактора, которые в Швейцарии играют решающую роль в определении судьбы того или иного вопроса, вынесенного на суд народа. Первый фактор: степень сложности. Второй заключается в составе альянса противников или сторонников данного вопроса. По ее мнению, с этой точки зрения решающим фактором стало отрицательное отношение к Европе швейцарских «Зелёных». Третий фактор: финансирование.

Но ведь денег на цели финансирования агитационной кампании было полно у обеих сторон?

Если следовать модели Хлои Янс, то как раз деньги были важным фактором, приведшим к отрицательному исходу голосования. На стороне противников Европы находились ведь такие богатые меценаты, как Кристоф Блохер и Вальтер Фрей (Walter Frey, род. 1943, политик и предприниматель, владелец компании Emil Frey AG, занимающейся импортом в Швейцарию автомобилей, оценочное состояние по данным журнала Bilanz по состоянию на 2017 год достигало 1,75 млрд франков, — прим. ред. рус.). 

Однако куда важнее был тот факт, что тогда противники вступления в ЕЭП провели самую первую в стране низовую краудфандинговую кампанию по американской модели. Народу предложено было стать прямым участником агитационной кампании, люди должны были сами вести агитацию. Им дали понять, что каждая 50-франковая купюра, брошенная в шляпу противников вступления в ЕЭП, была не просто пожертвованием, но еще и политическим заявлением, мол, я тоже сторонник именно такого мнения, мой голос — это не голос единицы. Именно противники европейской перспективы первыми осознали тогда, что в этой ситуации необходим новый политический стиль, что необходимо говорить с народом напрямую.

И кто конкретно первым это заметил?

Интересный вопрос. Начиная с 1980-х годов в Швейцарии, как и во многих западноевропейских демократиях, возникли самые разные политические движения и течения. Они начали активно формировать в стране политический климат. Наряду с экологическим движением тогда возникло и национальное консервативное движение, направленное против глобализации. В то время Кристоф Блохер был частью консервативного швейцарского истеблишмента. Путем проб и ошибок он понял, что правый политический спектр имеет довольно перспективный политический потенциал. 

Клод Лоншан (Claude Longchamp) принимает участие в дискуссии на швейцарском телевидении на тему итогов референдума по вопросу о вступлении в ЕЭП. Отрицательного результата видимо не ожидал никто. SRF

Но он также понял, что должен сделать народу предложение, которое было бы привлекательнее программных обещаний всех тогдашних мелких правых партий. В рамках кампании по проведению референдума против вступления Швейцарии в ЕЭП он научился объединять под своей эгидой все национально-консервативные идеи и таким образом он и создал сегодняшнюю Швейцарскую народную партию (SVP). Он четко тогда сказал себе: интеграционный европейский проект породит не только победителей, но и неудачников, и что если их всех собрать под одной крышей, то этого вполне может даже хватить для парламентского большинства.

Провал на референдуме предложения о вступлении в ЕЭП повлиял и на Вас лично: в декабре 1992 года Вы даже подумывали об эмиграции.

Речь шла о моей идентификации со Швейцарией, она грозила рассыпаться в прах. Подобных чувств я потом позже не испытывал уже никогда. Границу я пересек в регионе Сен-Урсенн (St. Ursanne), оказавшись на территории французской Юры. Но в итоге я так замерз, что потом мне уже хотелось только одного — сходить в сауну. После того как я недалеко от Берна нашел искомое, я сел и начал размышлять о случившемся. Этот процесс, точнее, сделанные и записанные по его итогам выводы и примирили меня со Швейцарией. Я считал и считаю нашу систему прямой демократии гениальным форматом ведения политики, защищая сегодня с формальной точки зрения даже те решения, с содержанием которых я лично не согласен. И можно почувствовать, какие эмоции во мне разжигает этот вопрос даже сейчас. Это было самое эмоциональное голосование в моей жизни. Оно до сих пор является для меня важным ориентиром.

Политолог Клод Лоншан является постоянным автором портала SWI swissinfo.ch