«Нельзя недооценивать роли женщин»

Женщины из объединения «Голос права» («Sawt al-Haq») в Сирии. Reuters

В «священной войне» исламистов участвуют не только мужчины. Женщины тоже отправляются воевать, например, в Сирию. Изучением этого феномена занимается Жеральдин Касутт из Университета г. Фрибур. Она рассказала о проблеме женского исламизма.

16-летняя Самра и 15-летняя Сабина исчезли 10 апреля. На прощание две венские школьницы, обе родом из Боснии и Герцеговины, оставили своим семьям сообщения: «Мы уехали в Сирию, чтобы сражаться за ислам. Встретимся в раю». В последнее время несколько молодых француженок тоже предприняли попытки уехать в воюющую Сирию, и у некоторых эти попытки даже увенчались успехом.

Жеральдин Касутт (Géraldine Casutt), ассистент на кафедре религиоведения Университета г. Фрибур, работает сейчас над исследованием, посвященным женщинам, которые принимают участие в «джихаде», в частности… в социальных сетях. Предлагаем вашему вниманию интервью с ней.

Джихад — ведь это всегда было исключительно мужское занятие?

Жеральдин Касутт (Géraldine Casutt): Это не так. Тот факт, что женщины не очень заметны в первых рядах «священной войны», вовсе не означает, что они в ней не участвуют. Они могут оказывать поддержку моджахедам в военных действиях, сопровождая их в качестве супруги или ведя пропаганду джихада в Европе, в частности, посредством интернета.

Хотя женщин на полях боев в Сирии намного меньше, чем иностранных боевиков, их очень много в социальных сетях. Они с энтузиазмом распространяют и комментируют информацию, поступающую от групп джихадистов, воюющих в Сирии, выбирают себе говорящие псевдонимы, публикуют бросающиеся в глаза фотографии, обрушиваются с критикой на западную демократию. Так что игнорировать силу и влияние женщин в джихаде не стоит.

Берут ли женщины реально в руки оружие?

Ж.К.: В социальных сетях уже сейчас немало фотографий женщин в никабе и с автоматом Калашникова в руках. Это своего рода визуальный призыв к борьбе. Тем не менее, в джихаде основная роль женщины заключается в том, чтобы оставаться в тени бойцов в качестве супруги, матери, хранительницы семьи. Некоторые СМИ упоминают о целых батальонах, участвующих в сирийской войне, которые состоят исключительно из женщин и их детей, в частности, в регионе Алеппо. Но эти женщины — вдовы, а потому у них совсем другой статус.

Обязаны ли женщины в исламе участвовать в «священной войне», как это предписывается мужчинам?

Ж.К.: Да. Кстати, в интернете призывы к джихаду часто адресуются «братьям и сестрам». От сестер ожидают, например, чтобы они не мешали мужчинам уходить на войну, а наоборот, приветствовали это. Еще одна из задач, решать которую нередко призывают женщин, состоит в создании семьи и в воспитании нового поколения моджахедов.

Как выглядит процесс радикализации женщин?

Ж.К.: Я весьма неохотно использую слово «радикализация». Мужчины и женщины, которые участвуют в джихаде, вовсе не обязательно ощущают себя фундаменталистами. Напротив, чаще всего они действуют искренне с намерением исправить какую-то несправедливость.

Они уверены, что должны прийти на помощь Сирии, преданной Западом, протянуть руку помощи угнетенному мусульманскому населению, то есть они, по сути, действуют на основе логики, к которой прибегают гуманисты и вообще люди доброй воли, с одним только исключением: у джихадистов все это основано на религиозных мотивации и амбициях. Короче говоря, они считают, что ведут праведную войну.

Существуют ли какие-то типичные пути, по которому люди приходят к джихаду?

Ж.К.: Информацию о джихаде очень просто найти в «Фэйсбуке» или «Твиттере». Несложно добраться и до Сирии. Но типичного пути здесь нет, как не существует и «стандартного» профиля человека, симпатизирующего джихаду.

Но, действительно, имеется в какой-то степени стандартный набор мотивов. Женщины, например, ощущают себя жертвами неких антиисламских настроений и оскорбительных для них мер, таких, как введенный во Франции запрет на ношение никаба, женского головного убора с прорезями для глаз, полностью скрывающего лицо.

В их представлениях, им запрещают жить так, как им этого хочется. Пора перестать видеть в этих женщинах жертв их мужей или ислама. Носить никаб — это их свободный выбор. У многих таких женщин есть желание покинуть Европу, но тех, кто действительно это делает, насчитывается буквально единицы.

Франция своими мерами вызывает возмущение исламистов. А Швейцария?

Ж.К.: Интересно, что Швейцария вовсе не является основной целью сторонников джихада. И это меня искренне удивляет. Ведь референдум против строительства минаретов и запрет никаба в кантоне Тичино являют собой признаки достаточно сильно выраженной исламофобии.

Задавались ли вы вопросом, имеет ли что-то общее движение этих женщин с феминизмом? И если да, то каков Ваш ответ?

Ж.К. Мой ответ — нет, не имеет. Феминизм это западное явление, он предполагает определенное представление о женщине, не приемлемое для исламистов. Феминизм вывел бы исламское общество из равновесия. Эти женщины не хотят эмансипации в феминистском формате.

И в самом деле, для чего им стремится менять общество, которое в их глазах и так устроено идеально? Они не стремятся ни к какому равноправию, потому что в их глазах это ложное и двуличное понятие. Такие женщины видят себя частью мужчин, они как бы дополняют их.

И все-таки, неужели у женщин в исламе нет абсолютного никакого желания эмансипироваться?

Ж.К.: Скорее, следует говорить не о феминизме, а о «фемисламизме». Это тоже форма эмансипации, но уже от западного общества, его социальных норм и стандартов в одежде, от того, как используется образ женщины в рекламе. Такая эмансипация от Запада, по их мнению, должна касаться всего мусульманского сообщества.

Эти женщины желают вдохнуть новую жизнь и новый смысл в мировое мусульманское сообщество, а потому они часто ощущают себя угнетенными и отчужденными, словно не «в своей тарелке». Но они вовсе не намереваются занять место мужчин в джихаде. Они, скорее, следуют схеме, характерной для позиций и потенциала, которыми обладали супруги пророка Мохаммеда.

Перевод с французского и адаптация: Людмила Клот