«Русский язык в Украине — тоже одна из жертв Путина»

Андрей Курков: «Украина не может позволить себе быть нейтральной. Она должна стать частью структуры, способной защитить страну в будущем от новой агрессии». SWI swissinfo.ch

Украинский писатель Андрей Курков побывал в Женеве на саммите по правам человека. В интервью порталу SWI swissinfo.ch он рассказывает о российском вторжении в Украину, о Швейцарии как идеальной стране и о положении русского языка в Украине.

Андрей Курков родился в 1961 году в России, с детства жил в Киеве. Автор многочисленных романов и киносценариев. В «Дневнике вторжения» рассказывает о своих переживаниях и мыслях. За эту работу он получил в 2022 году в Мюнхене престижную немецкую Премию им. брата и сестры Шолль (Geschwister-Scholl-Preis). Андрей Курков принадлежит к числу украинских авторов, пишущих свои книги на русском языке.

SWI swissinfo.ch: В самой первой записи вашего «Дневника вторжения» от 29 декабря 2021 года вы высказываете надежду, что Украина будет развиваться по пути Швейцарии. Сейчас, полтора года спустя, мы разговариваем в Швейцарии, и я хочу для начала спросить Вас: как Вы оцениваете политический курс Конфедерации за этот период времени?

Андрей Курков: Я понимаю, что Швейцария всегда была традиционно нейтральным государством. При этом, с моей точки зрения, нейтралитет не является оправданием каких-либо отношений с агрессором. Главная проблема сейчас заключается в том, что Берн запрещает другим странам передавать Украине вооружения, произведенные в Швейцарии. А без оружия и боеприпасов Украина проиграет эту войну. Если украинская армия не сможет эффективно защищать свое население, то жертв среди гражданских лиц будет еще больше. 

На Женевском саммите по правам человека и демократии Вы выступаете в качестве «очевидца». Кто Вы теперь, после начала российского вторжения, — очевидец или все-таки писатель?

К сожалению, я больше не могу писать художественную литературу. Я не смог положить на бумагу за последние 15 месяцев ни одного слова. Я начинал несколько раз и терпел неудачу. Я, конечно, буду пытаться снова. Но единственная тема, о которой я сейчас могу писать, — это война, это то, что происходит с украинцами из-за российской агрессии.

Очень жаль, ведь Вы сейчас очень успешный автор сюрреалистических романов, переведенных на 37 языков. Вы сами говорите на одиннадцати языках?

Раньше говорил. Сейчас я говорю только на шести.

Какие это языки?

Русский, украинский, немецкий, французский, английский — и еще я понимаю итальянский.

Русский и украинский языки сейчас как никогда политизированы. Как Вы относитесь к этому?

Вы знаете, что я украинец русского происхождения. Я пишу художественную литературу на русском языке. Нон-фикшн я создаю на русском, но также на украинском и английском языках. Русский язык и русскоязычная культура в Украине сегодня тоже являются жертвами Путина. Сейчас гораздо меньше людей говорят на русском языке, никто больше не хочет его учить. Русскоязычным писателям в Украине приходится нелегко, ведь большинство книжных магазинов вообще не хотят продавать книги на русском языке. Даже те, что были написаны и изданы в Украине. 

Но это ведь понятная эмоциональная реакция на вторжение, которая в определенной степени так же носит и рациональный характер. Когда я слышу русский язык на улицах Женевы, я не знаю, кто это — русский, украинец или беларус. Но, когда я слышу украинский, мне ясно, что это мои соотечественники.

Андрей Курков, украинский автор, пишущий по-русски. SWI swissinfo.ch

Но сами Вы до сих пор говорите на публике по-русски?

На публичных мероприятиях в Украине я говорю по-украински, лично и в частном порядке я говорю по-русски.

Может быть, стоило бы вам и в Женеве свою речь произнести на украинском, как говорится, чтобы «послать сигнал»?

Нет, нет. Я буду говорить по-английски. Моя жена из Англии, мои дети — подданные Великобритании. Для меня язык — это инструмент, иногда это инструмент культуры, иногда инструмент политики. Украинский язык, согласно законодательству, является в Украине единственным официальным языком. Именно по этой причине на публичных мероприятиях в Украине я и говорю на украинском языке.

Стали бы Вы говорить по-русски, если бы дело обстояло иначе?

Нет, не стал бы. Украинский язык — это самая очевидная защита украинской идентичности и украинской независимости. России удалось заставить Беларусь иметь два официальных языка: русский и белорусский. И что произошло? В Беларуси людей, которые говорят на улице по-белорусски, считают крайними националистами и подвергают осмеянию.

А если бы российское вторжение прекратилось, как бы это сказалось на судьбе русского языка?

Если судить по постам в сети в Facebook, то сейчас в Украине русский язык — это язык врага, и это даже несмотря на то, что добрая половина украинских военных, сражающихся на передовой, — русскоговорящие. При этом большинство русскоязычных украинцев прекрасно знают, кто несет ответственность за такую плохую репутацию их родного языка. В целом Путин подталкивает Украину к развитию украинской идентичности даже быстрее, чем это происходило бы, реши он не совершать агрессию.

Социальные сети — это для вас важнейший инструмент коммуникации. Даже находясь здесь, в Женеве, Вы публикуете в них свои посты о событиях в Украине, например, о бомбардировках Киева.

Мои дети находятся в Киеве, как и большинство всех моих друзей. Я волнуюсь каждую ночь, потому что каждую ночь нам приходится сталкиваться с обстрелами. Вся страна живет вот так, под угрозой, в смертельной опасности, исходящей от России. Но при этом весь мир знает об этом и видит, как русские убивают мирных жителей Украины и как они оккупируют их территорию. Я надеюсь, что это повлияет и на политические решения Швейцарии. Нельзя ведь просто молча наблюдать за убийствами.

Вы имеете в виду позицию Швейцарии по реэкспорту вооружений?

Речь идет о гуманитарных вопросах, о реэкспорте оружия, о многих иных вопросах. Я также очень надеюсь, что Швейцария примет деятельное участие в послевоенном восстановлении Украины и что она поможет этой стране стать членом ЕС. Швейцария сама не входит в Евросоюз, но это все равно очень важная страна, в том числе и в финансовом смысле.

В Швейцарии некоторые левые политики призывают к конфискации российских активов, замороженных на счетах в швейцарских банках.

Я в этом не специалист. Я просто надеюсь, что швейцарские банки не станут убежищем для российских преступных денег, используемых для подкупа европейских политиков как из крайне левых, так и крайне правых политических партий, с тем чтобы те продвигали интересы России. Но я уверен, что уж швейцарские-то власти точно знают, что происходит у них в Швейцарии.

В Украине продолжается активная борьба с коррупцией. На прошлой неделе был арестован глава Верховного суда Всеволод Князев. Что значит в Украине сейчас поддерживать и развивать структуры гражданского общества?

Сейчас в стране функционируют не только все политические структуры и институты, но и вообще всё остальное. Вы можете купить новый автомобиль в Николаеве, даже несмотря на то, что вчера автосалон там был разбомблен. Глава Верховного суда находится в тюрьме и отстранен от должности. В Украине до недавнего времени вся правовая система была очень коррумпирована. А этот арест показывает, что борьба с коррупцией продолжается. Сколько времени пройдет, прежде чем наше общество сможет назвать себя свободным от коррупции? Я не знаю.

Вы известны своим весьма критическим взглядом на украинскую политику. В «Дневнике вторжения» Вы также рисуете очень неоднозначный портрет президента Владимира Зеленского.

Президент Зеленский сейчас пользуется в стране огромной поддержкой. Конечно, его также много критикуют, в том числе и многие интеллектуалы, потому что Украина состоит из отдельных людей, а не из коллективных масс как Россия. В Украине зарегистрировано более четырех сотен политических партий, там не прекращаются дискуссии, не прекращается критика. Следующий президент, или, может быть, даже это будет женщина-президент, окажется в таком же положении. 

Но сейчас самое главное состоит в том, что Зеленский — это президент страны, находящейся в состоянии войны. И он довольно хорошо справляется с этой работой. Посмотрим, что произойдет, когда война закончится, останется ли он тогда президентом. Пока в Украине никому не удавалось оставаться на должности президента два срока. Это кое-что говорит об Украине. 

То есть в целом, при всех колебаниях, настрой в стране скорее царит позитивный?

Андрей Курков: «При всех колебаниях настрой в стране скорее царит позитивный». SWI swissinfo.ch

В основном да. Это показывает, что демократия работает, что в стране есть политические свободы, есть свобода слова, так как никто еще не был наказан за критику властей.

Когда война завершится, сможет ли Украина стать такой же стабильной страной, как Швейцария?

Это было бы идеально. Но Украина не может позволить себе быть нейтральной. Она должна стать частью структуры, способной защитить страну в будущем от новой агрессии. Но в каком-то смысле Швейцария всегда была для меня примером идеальной гармонии: тут есть разные кантоны, люди говорят на четырех языках, многие говорят по-английски. Благодаря этому нейтралитету и такой гармонии здесь и находятся штаб-квартиры ООН и Международного комитета Красного Креста. Швейцария — это пример идеальной страны.

Она такой остается и сейчас?

Безусловно.