Саммиты США и CCCР тогда и сейчас: в поисках сходств и различий

В женевском саммите в июле 1955 года принимали участие советский премьер Николай Булганин (слева, он сопровождал Никиту Хрущева, которого нет на этом фото), президент США Дуайт Д. Эйзенхауэр, премьер-министр Франции Эдгар Фор и премьер-министр Великобритании Энтони Иден. Главным вопросом повестки дня тогдашнего саммита была европейская безопасность. Keystone / Str

Напряженные отношения, неоднозначные результаты: как проходили и чем завершались женевские саммиты?

Перевод с английского: Игорь Петров.

Вмешательство России в выборы в США в 2016 году, кибератаки, такие, например, как прошлогодний взлом IT-компании SolarWinds, благодаря чему злоумышленники получили данные учетных записей электронной почты, принадлежащей руководству министерства внутренней безопасности США, репрессии в отношении оппозиционных деятелей со стороны российских властей: все это только увеличило степень разногласий Москвы и Вашингтона. 

В итоге напряженность в отношениях между российской и американской сторонами находится на очень высоком уровне, невиданном со времен холодной войны. В такой ситуации Женевский саммит российского и американского президентов, который состоится на этой неделе в среду, как и две предыдущие встречи американских и советских лидеров в Женеве в 1955 и 1985 годах, является, по крайней мере, по словам Белого дома, попыткой восстановить «предсказуемость и стабильность» контактов двух стран. Программа же минимум: сохранить открытым хотя бы дипломатический канал общения. Таково мнение некоторых экспертов. 

Но самый насущный вопрос, который, скорее всего, затронут лидеры — это европейская безопасность. Аннексия Россией Крыма в 2014 году серьезно ухудшила отношения Москвы с Западом. Наращивание военного потенциала вдоль украинской границы три месяца назад было расценено США и их европейскими союзниками как провокация и доказательство российской агрессии в регионе. 

В июле 1955 года представители США, Советского Союза, Великобритании и Франции уже собирались в Женеве на первую послевоенную Конференцию четырех держав, и тогда европейская безопасность также стояла в повестке дня саммита на первом месте. В тот момент Западная Германия, несмотря на кампанию угроз со стороны советского режима, только что вступила в Организацию Североатлантического договора, в военный альянс, созданный с тем, чтобы, помимо прочего, поставить заслон на пути советского экспансионизма.

Проблема НАТО

«Факт [членства Западной Германии в НАТО] привел к возникновению в Европе значительной напряженности», — говорит Юсси Ханхимаки (Jussi HanhimakiВнешняя ссылка), профессор истории международных отношений женевского Graduate Institute. Советский ответ альянсу НАТО последовал в мае 1955 года в виде создания восточного пакта о взаимопомощи, Варшавского договора. 

«Но если этот пакт умер с распадом СССР, то после окончания холодной войны прежние коммунистические страны Центральной и Восточной Европы были приняты в НАТО через голову России. Расширение НАТО означает окружение России», — говорит Ю. Ханхимаки, и это объясняет некоторые внешнеполитические шаги Кремля, включая аннексию Крыма и кампанию «запугивания» сопредельных с ним стран. В наши дни больным местом в отношениях между Западом и Россией стали перспективы возможного вступления в НАТО Украины и Грузии. 

Никита Хрущев с другими советскими официальными лицами. В Женеве в 1955 году он отклонил предложение Д. Эйзенхауэра о заключении соглашения об «открытом небе». Keystone

«Они были настоящими жемчужинами в составе погибшей советской империи, и сегодня [их членство в Североатлантическом альянсе] стало бы „красной чертой“, которую Запад пересечет в глазах России [если эти страны вступят в НАТО]», — считает Хенрик Ларсен (Henrik LarsenВнешняя ссылка), старший научный сотрудник «Центра исследования проблем безопасности» при Высшей технической школе (Centre for Security Studies ETH) в Цюрихе.

Открытые двери и «открытое небо»

Но вернемся в 1955 год. Тогда появилась надежда на то, что разногласия между Востоком и Западом все-таки могут быть преодолены. После смерти Сталина в 1953 году неожиданно показалось, что ослабление степени международной напряженности методами дипломатии вполне может быть реалистичной опцией. Советская сторона тогда дала понять, что готова на определенных условиях (нейтрализация) даже рассмотреть перспективу воссоединения Германии и проведения там свободных выборов, но саммит в Женеве этот вопрос так и не решил. Камнем преткновения по-прежнему оставалось членство Западной Германии в НАТО. 

Последующие события, такие как Суэцкий кризис и советское подавление венгерского восстания всего год спустя, еще больше подорвали надежду на «мирное сосуществование», термин, который, по словам Ю. Ханхимаки, Советы тогда только-только сами начали использовать в своей внешнеполитической риторике. В итоге, по словам этого эксперта, результатом саммита 1955 года стало создание канала регулярных встреч между двумя сторонами. «Дипломатия осталась в качестве инструмента контактов, а как раз перспектива (отказа от дипломатического языка) была на более ранних этапах холодной войны наибольшей озабоченностью». 

Саммит 1955 года также примечателен тем, что именно он положил начало концепции «открытого неба», которую тогда предложил обсудить президент США Дуайт Д. Эйзенхауэр. Никита Хрущев отверг идею такого соглашения, разрешающего свободные полеты невооруженных разведывательных летательных аппаратов в воздушном пространстве стран-подписантов, однако самая идея не умерла и президент США Джордж Буш возродил ее в конце 1980-х годов. Результатом стал Договор по открытому небу (The Treaty on Open Skies), многосторонний международный договор, подписанный 24 марта 1992 года в Хельсинки представителями 23 государств-членов Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). 

Целью договора было содействие укреплению доверия между государствами путем совершенствования механизмов контроля за военной деятельностью и за соблюдением действующих договоров в области контроля над вооружениями. Ратифицированный США, Россией и более чем тремя десятками других стран, он стал, подчеркивает Хенрик Ларсен, «соглашением о разрядке напряженности, которое, по сути, ознаменовало реальное окончание холодной войны».

Контроль над вооружениями

К 1985 году, когда лидеры СССР и США снова встретились в Женеве, акцент в сфере международных отношений сместился на проблему создания и укрепления режима нераспространения ядерного оружия. На тот момент США и Советский Союз были двумя основными игроками, обладая самыми значительными арсеналами ядерного оружия. «С одной стороны, [гонка вооружений] превращала противостояние между двумя странами, происходящее на грани [войны], в нечто постоянное, с другой стороны именно это обстоятельство и заставляло Москву и Вашингтон регулярно вступать в контакты, с тем чтобы все-таки как-то ограничить потенциал взаимного уничтожения в результате ядерного конфликта», — говорит Юсси Ханхимаки. 

Действительно, женевский формат переговоров по ядерному разоружению стал постоянным форматом процесса контактов сторон, кульминацией которого оказалась встреча Михаила Горбачева и Рональда Рейгана в Женеве в ноябре 1985 года. «Горбачев, новоиспеченный лидер СССР, был открыт для публичной дипломатии, — говорит Ю. Ханхимаки. — Со своей стороны, Рейган, хотя и был убежденным антикоммунистом, так же был готов сесть за стол переговоров, с тем чтобы избежать ядерной войны, которую он считал самой большой угрозой, с которой на тот момент сталкивался мир». 

«Как и в 1955 году, они ни о чем толком не договорились, если не считать уговора о продолжении контактов на высшем уровне. Саммит 1985 года, состоявшийся всего за полдесятилетия до окончательного окончания холодной войны, открыл портал для дальнейших серьезных переговоров между двумя сверхдержавами, в частности по вопросу о сокращении их ядерных арсеналов». По словам Юсси Ханхимаки, если контроль над вооружениями и появится на повестке дня Женевского саммита в 2021 году, то только потому, что Россия и США по-прежнему обладают самыми крупными ядерными арсеналами, и это вопрос, который и сегодня заставляет глав государств и правительств садиться за стол переговоров. 

Как говорит Х. Ларсен, «на саммите в Женеве Дж. Байден, скорее всего, будет работать над тем, что он называет «локальным потеплением» — стратегической стабильностью и снижением рисков путем укрепления существующих соглашений, чтобы не дать двум странам «соскользнуть в войну». Одним из соглашений, скорее всего, оставшихся за пределами саммита, вероятно, станет как раз Договор об открытом небе (ДОН). Всего через несколько дней после объявления о проведении саммита в Женеве в 2021 году США заявили, что не будут вновь присоединяться к этому договору. Напомним, что США вышли из него в 2020 году из-за нарушений Россией его условий. Россия также заявила в январе 2021 года о начале внутригосударственных процедур по выходу из ДОН.

Китай на втором плане

Если говорить о проблемах безопасности, то нынешний саммит будет в равной степени событием, носящим в том числе и чисто визуальный, символический характер. «Это будет встреча, цель которой — показать всем, что вот, смотрите, мы встречаемся», — говорит Ю. Ханхимаки. Х. Ларсен согласен: «Дж. Байден хочет продемонстрировать, что он отличается от [своего предшественника Дональда] Трампа, который проявлял гораздо меньше интереса к роли международного лидера». Напомним, что еще до приезда в Женеву президент США проведет сессию «Большой семерки» и обменяется мнениями со своими союзниками по НАТО в Великобритании и Брюсселе. «Это прямой сигнал Путину о том, что Байден является лидером свободного мира», — говорит Х. Ларсен.

На повестке дня в Женеве будут фигурировать и права человека. Но цель изменить поведение Кремля в этой сфере никем не ставится. «Путин не собирается освобождать и не освободит [оппозиционера Алексея] Навального из тюрьмы», — говорит Х. Ларсен. Дж. Байден же наверняка захочет «продемонстрировать как аудитории у себя дома, так и союзникам США за пределами страны, что он не забыл этот вопрос и что он занимается им». Что касается Путина, то, по словам Х. Ларсена, «российский лидер, разумеется, не упустит шанс встретиться с президентом США, для него это вопрос престижа, возможность показать, что оба политика находятся на одном уровне, пусть даже в экономическом плане и с точки зрения глобального лидерства это далеко не так». 

Крупнейшим же реальным соперником США на данный момент является Китай. «Возможность сыграть на напряженности между этими двумя странами работает в пользу Путина, укрепляя его позиции внутри России», — говорит Ю. Ханхимаки. Сам Дж. Байден уже заявил, что саммит в Женеве «покажет Пекину, что США серьезно вернулись на международную арену».

Аналитики считают, что едва ли не главной целью поездки Дж. Байдена в Европу будет именно попытка обеспечить сплочение западных демократий в конкурентной борьбе с Китаем. «Китай говорит нам о том, какие у него хорошие отношения с Россией, но на самом деле эти два государства союзниками не являются. Россия же сейчас не заинтересована в сближении ни с Китаем — ни с Западом», — убежден Х. Ларсен.

«Есть области, в которых интересы [России и Китая] абсолютно не совпадают. Между Москвой и Пекином нет естественного доверия». Так что в итоге Дж. Байден захочет определить по итогам Женевского саммита некий «модус вивенди» России и Запада на ближайшую перспективу. «Возможно, Байден попытается убедить Путина сократить масштабы кибератак и вмешательств в выборы в США и других демократических странах, например в обмен на обещание ослабить санкции, существующие в отношении ряд фирм и лиц из России», — убежден Х. Ларсен.

Но Путин, по мнению Ю. Ханхимаки, не захочет «отдавать слишком много, опасаясь подорвать свою власть внутри страны». И Х. Ларсен, и Ю. Ханхимаки убеждены, что главная проблема, а именно бряцание оружием на границе с Украиной, скорее всего, останется нерешенной, причем в обозримом будущем. Как в 1955 и в 1985 годах, нынешний Женевский саммит сможет в лучшем случае помочь сохранить открытыми дипломатические каналы связи. «Стороны будут поддерживать, насколько это возможно, цивилизованный диалог, который, возможно, со временем поможет сделать так, чтобы их отношения, по крайней мере, выглядели более или менее цивилизованными», — резюмирует Ю. Ханхимаки.