Россия и CERN оформят отношения

1-й закон CERN гласит: бутылочная почта может иметь форму как жидкую, так и твердую. cern.ch

На сей раз физики не шутят — Россия действительно станет ассоциированным членом «Европейской организации по ядерным исследованиям» (CERN). И это при том, что с самого начала она во многом держалась именно на россиянах.

У физиков из CERN новая мода: фотографируясь, тут произносят не «чииз», а «Хиггз». И это не единственная игра слов. Выступая на одной из конференций, глава CERN Рольф Дитер Хойер (Rolf Dieter Heuer) намеренно заменил в названии крупнейшей в мире лаборатории физики высоких энергий слово «european» на «everywhere», намекая, что она готова покинуть пределы старого континента и обрести всемирный масштаб.

От соперничества к сотрудничеству

До Второй мировой войны физики всего мира активно взаимодействовали друг с другом, на Западе были хорошо осведомлены о научных разработках Советского Союза.

Во время войны и до 1955 года научная информация была строго засекречена: СССР и США активно вели исследования по применению ядерной физики в военных целях.

Европейские же физики стремились к техническому сотрудничеству. В начале 1950-х годов они решили создать первую межгосударственную научную организацию, принципом которой стал бы «мирный атом».

Местоположение будущей физической лаборатории стало предметом горячих дискуссий. Например, Нильс Бор предлагал устроить ее в Копенгагене, где он работал. В итоге CERN разместили в нейтральной Женеве.

Это послужило новым толчком к гонке за знаниями. Великий ученый-физик Игорь Курчатов убедил советское руководство в необходимости создать в СССР институт, который занимался бы фундаментальной наукой.

В 1956 году в городе Дубна в Московской области возник социалистический ответ CERN — «Объединенный институт ядерных исследований». В 1963 году Дубна и Женева подписали Договор о сотрудничестве.

Почти 60 лет назад свои подписи под документом о создании CERN поставили представители двенадцати европейских стран. До конца 20 века к ним присоединились еще девять, Югославия организацию покинула, а Испания, один раз уйдя, потом вернулась. К 2010-му году в недрах лаборатории на границе Швейцарии и Франции созрел проект географического и научного расширения этой организации.

С тех пор заявки на вступление в ассоциированные члены CERN подали Бразилия, Пакистан, Словения, Турция, Украина и Россия. Статус ассоциированных членов на пути к полному членству уже получили Сербия и Израиль, Кипр ожидает ратификации.

Москва только в 2012 году решила оформить свое присутствие в научной Женеве «де юре», хотя «де факто» она была здесь всегда.

Советские и российские физики в Женеве

В Музее истории «CERN» хранится фотография 1959 года. На ней директор лаборатории Джон Адамс (John Adams) держит бутылку водки, подарок коллег из «Объединенного института ядерных исследований» в Дубне. Те велели ее распить, когда в Женеве запустят протонный синхротрон. Церновцы задачу выполнили, бутылку осушили, засунули внутрь в качестве доказательства распечатку графика осциллографа и отправили обратно.

Много лет добрым ангелом советских физиков была Татьяна Фаберже (Tatiana Faberge), правнучка великого ювелира Карла Фаберже, работавшая в CERN секретарем. Она помогала ученым из СССР освоиться здесь, нередко они даже останавливались у нее дома, чтобы не тратиться на гостиницу.

Сейчас здесь собралась крупнейшая в мире российская научная диаспора: 883 человека! Из стран, не входящих в CERN, ее превосходит только национальная команда американцев: 1 757 человек.

Сооружение Большого адронного коллайлера (БАК/LHC) обошлось в 6 млрд. швейцарских франков. Вклад России составил более 150 млн. франков. Российский научный и интеллектуальный вклад во все четыре эксперимента БАК составляет порядка 10%.

В Женеве можно встретить уникальную семью из двух поколений физиков. 79-летний Игорь Голутвин впервые приехал сюда более полувека лет назад и своими глазами видел становление лаборатории CERN, работал с нобелевскими лауреатами. Он руководит Советом по сотрудничеству ученых из CERN и «Объединенного института ядерных исследований» в Дубне (RDMS, «Russia — Dubna Member States»).

Его сын, Андрей Голутвин, выпускник МГУ и профессор «Имперского Колледжа Лондона» («Imperial College London»), начал регулярно приезжать в Женеву с середины 1990-х годов для участия в научном комитете по экспериментам, а с 2007 года работает в проекте «LHCb» («Large Hadron Collider beauty experiment»), одном из четырех детекторов коллайдера. Три года он был координатором этого эксперимента, став первым россиянином, занявшим такую высокую позицию.

По традиции, оба физика стараются не обсуждать работу дома, «но если мы вдвоем идем обедать, то, конечно, не можем удержаться и начинаем говорить о каких-то философских вещах», — смеется Андрей Голутвин. Вступление России в CERN это еще одна тема их дискуссий.

swissinfo.ch

Полное и ограниченное членство

Инженер Тадеуш Куртыка (Tadeusz Kurtyka) свободно говорит на пяти языках, в том числе и на русском. 22 года он работает в CERN, курируя, в том числе, связи с Восточной Европой и, в частности, взаимодействие с Россией. «Любое государство может стать ассоциированным членом CERN, а через два года, если захочет, и полным», — рассказал профессор Тадеуш Куртыка порталу swissinfo.ch. «Ассоциированное членство, правда, предполагает как ограниченные финансовые обязательства страны, всего 10% от полного взноса, так и ограниченные права».

Ассоциированные члены смогут получать заказы на производство оборудования напрямую от CERN, а не от международных проектов (на языке физиков — «коллабораций»). В Совете CERN у них будет свой представитель, а их граждане смогут работать непосредственно в CERN и получать швейцарскую зарплату. Выиграют от такого членства и студенты вступивших стран: они получат доступ к образовательным программам на высшем мировом уровне.

Сегодня бюджет CERN составляет 1 млрд. франков и складывается из взносов 20 государств-членов. Больше всех инвестирует страна, чей глава правительства обладает дипломом по ядерной физике, а именно, Германия: 220 млн. франков. Около 170 млн. вносит Франция, чуть меньше 160 млн. франков — Великобритания. Швейцария, Бельгия, Норвегия, Польша, Швеция и некоторые другие страны платят примерно по 30 млн. франков. В перспективе лаборатория откажется от статуса стран-наблюдателей, и тогда эти страны (сейчас это пока Индия, Россия, США, Турция и Япония) должны будут в разумный срок определиться по форме своего участия.

swissinfo.ch

Сторонники и противники

В роли советника Рольфа Хойера по взаимодействию с Курчатовским Институтом, который осуществляет научную координацию сотрудничества с CERN в России, Андрей Голутвин прекрасно разбирается в геополитических интересах обеих сторон. На вопрос, почему прошло целых два года, прежде чем министр образования и науки Дмитрий Ливанов подал-таки российскую заявку, он ссылается на «внутренние процессы в стране, которые долго зрели».

«Спектр точек зрения на вхождение России в CERN широк, — объясняется профессор в привычных ему терминах физики. —Я принадлежу к крайнему лагерю, где считают, что это чрезвычайно важно для развития фундаментальной науки. Женева станет еще одной „домашней“ лабораторией, где российские студенты тоже смогут стажироваться».

Но есть и противники. Они боятся, что вместо прямых инвестиций в научную инфраструктуру России деньги уйдут в Женеву. Для России ассоциированный членский взнос составит порядка 7 млн. франков, или почти четверть миллиарда рублей. При полном членстве страна перечисляла бы 70 млн. франков в год.

На вопрос портала swissinfo.ch, а «не слишком ли дорогое это удовольствие», Андрей Голутвин отвечает практически по Эйнштейну, что «все в этом мире относительно», данная сумма невелика по сравнению со средствами, идущими на развитие российской физики вообще.

Кто есть кто?

11 тыс. ученых из 50-ти стран мира, работающих в CERN, имеют статус «Пользователя» («User»). Они направляются сюда университетами и научными лабораториями своих стран на срок от 2 недель до нескольких лет.

На родине им платят зарплату и командировочные в швейцарских франках (увы, эти суммы могут весьма отличаться от того, что зарабатывает их европейский сосед по лаборатории).

Еще 2 300 человек относятся к категории постоянных сотрудников («Staff»). Ими могут быть только граждане 20 стран-членов CERN. После вступления новых стран их граждане тоже смогут занимать эти вакантные должности. И наконец, 1 тыс. человек занимают временные позиции.

Правила CERN нельзя назвать дискриминационными, они облегчают всем, независимо от гражданства, доступ к работе в здешних лабораториях. В России же, например, законодательство до сих пор жестко ограничивает допуск иностранцев к научно-технической информации.