Эрика Прайзиг: «Я не хочу никого убивать»

Швейцарский врач Эрика Прайзиг, председатель базельской организации ассистированного суицида Lifecircle. Severin Bigler

Эрика Прайзиг, врач и президент организации ассистированных самоубийств Lifecircle, помогает своим пациентам, в том числе иностранцам, уходить из жизни. Наш разговор с ней.

Редактор русскоязычной версии Надежда Капоне.

Швейцарский врач Эрика Прайзиг (Erika Preisig), председатель организации ассистированного суицида lifecircle (г. Базель), предоставляет свои услуги не только швейцарцам, но и иностранцам, решившимся на добровольный уход из жизни. Она одна из тех, кто выступает в поддержку легализации ассистированного самоубийства в других странах. Мы поинтересовались у неё, почему она придерживается такого мнения и задали ей еще несколько вопросов.

SWI: Почему ваша организация оказывает помощь в том числе и гражданам, прибывшим в Швейцарию из стран, где ассистированный суицид законодательно запрещен?

Эрика Прайзиг: Потому что добровольная эвтаназия — это одно из прав человека. Каждый человек волен сам решать, когда, где и как он/она хочет умереть. Зачастую пациенты, отправляясь в Швейцарию с этой целью, страдают неизлечимыми недугами и уже едва передвигаются. Если бы им представилась такая возможность на родине, им не пришлось бы ехать в Швейцарию. Право на добровольную эвтаназию должно быть закреплено на законодательном уровне во всем мире.

Я уже 21 год оказываю паллиативную помощь пациентам как врач общей практики. Но даже при качественной паллиативной помощи вы порой становитесь свидетелем ужасных мучений умирающего в последние дни и часы его жизни. Примерно 15 лет назад мой отец воспользовался услугой ассистированного суицида, потому что страдал неизлечимой болезнью. Он сел рядом со мной, принял дозу лекарства, положил голову мне на плечо и умер. Он не испытывал ни страданий, ни проблем, ни страха. 

Эрика Прайзиг после оглашения приговора в суде кантона Базель-сельский (Листаль, 7 мая 2021 года). Прайзиг была оправдана по обвинению в умышленном убийстве. Severin Bigler

И тогда я впервые задумалась: является ли паллиативная помощь единственным выходом? Неужели нужно продолжать жить даже в очень преклонном возрасте, будучи неизлечимо больным? С тех пор я занимаюсь тем, что оказываю помощь пациентам, избравшим добровольный уход из жизни, а также продолжаю работать в сфере паллиативной медицины. Люди сами решают, когда им вступать в брак, рожать детей или просто пойти перекусить. Но в конце жизни они почему-то оказываются лишены собственного права выбора.

В отличие от Нидерландов, врачам в Швейцарии запрещено самим вводить пациенту дозу смертельного препарата. Сделать это должен сам пациент. Считаете ли вы, что в Швейцарии следует легализовать и активную эвтаназию?

Нет, не считаю.

Почему нет?

Я не хочу никого убивать. Многие скажут, что это из-за страха. Но пациент должен самостоятельно активировать процесс внутривенного введения препарата.

А как быть с парализованными людьми или с пациентами с серьезными нарушениями моторных функций?

Они тоже вполне справляются (с такой задачей). У нас есть небольшой аппарат, который позволяет им открыть клапан движением языка или поворотом головы. Мы не можем помочь только больным с синдромом «запертого человека» (locked-in syndrome, редкое неврологическое расстройство, которое характеризуется полным параличом всех мышц, за исключением мышц, контролирующих движения глаз, — прим. ред. рус.), то есть когда пациент может общаться с окружающими, моргая или двигая глазами. Если бы IT-специалисты создали устройство, благодаря которому пациент смог глазом открывать клапан, то наша помощь стала бы возможной и для них.

Многие пациенты, страдающие психическими расстройствами, тоже хотят воспользоваться услугой ассистированного суицида. Но швейцарские правовые нормы очень усложняют предоставление им такой возможности. Считаете ли вы, что настала пора реформ?

Чтобы реализовать это намерение, нам нужно куда больше психиатров для освидетельствования таких пациентов. Но во всем мире сейчас столько людей, страдающих психическими расстройствами, а у нас психиатров наперечет! Мы, к сожалению, не можем оказывать помощь иностранцам с психическими заболеваниями. Мы не располагаем такими возможностями.

А если вдруг психиатров станет достаточно…?

Тогда да! Если психическое, как и соматическое, заболевание неизлечимо, то ассистированное самоубийство следует разрешить. Например, если кто-то трижды проходил лечение в психиатрической клинике, но по-прежнему страдает биполярным расстройством, депрессией или шизофренией и хочет добровольно уйти из жизни. В такой ситуации это можно сравнить с неизлечимым соматическим заболеванием. У человека здравом уме должно быть такое же право на выбор, как и у пациента с тяжелым психосоматическим заболеванием.

Спрос на услуги ассистированного самоубийства растет, но на свете пока существуют лишь несколько организаций, специализирующихся в этой области. Как это объяснить?

После каждого ассистированного самоубийства мы вызываем представителей правоохранительных органов, которые обычно являются в сопровождении судмедэксперта с целью проведения экспертного освидетельствования. Вас каждый раз допрашивают полицейские и это очень неприятно. Пересмотр порядка проведения этой процедуры давно назрел. Да и вообще в Швейцарии многое нужно менять. Оказание помощи при самоубийстве должно стать частью обычной работы врача, как, например, выписка рецепта на антибиотики.

Конечно, при назначении антибиотиков следует быть осмотрительным, так же как и при хирургическом вмешательстве. Подобную осмотрительность следует проявлять и при ассистированном суициде. Тут нет никакой разницы. И для этого не нужно будет привлекать помощь особых организаций. В паллиативной медицине я делаю инъекции морфина или терминальную седацию (форма паллиативной помощи, предлагаемой пациентам, которые близки к смерти и испытывают значительную боль, — прим. ред. рус.). Это входит в мои обязанности врача. Мне все доверяют без всяких полиции и проверок. Но когда я помогаю пациенту, желающему добровольно уйти из жизни, то мне приходится заполнять кучу бумаг и и отчитываться перед следователями.

По вашему мнению, в чем состоит главная причина, по которой многие страны отказываются легализовывать ассистированный суицид?

Все твердят о «скользкой дорожке» и о том, куда она может завести, то есть о возможных злоупотреблениях. Но этого ни разу не случилось ни в Швейцарии, ни в Канаде, где эвтаназия также разрешена. Другую проблему представляет собой религиозные соображения. Католики — это наши самые яростные враги. Они заявляют, что по Библии человеку запрещено самому лишать себя жизни, мол, Всевышний дал нам жизнь, и только Всевышний может решить, когда настало время призвать нас назад на небеса.

Мы, врачи, всегда пытаемся обмануть смерть, давая безнадежному больному отсрочку. Но, может быть, Богу захотелось забрать этого человека на небеса раньше срока? У него онкологическое заболевание или деменция, его ждёт мучительная смерть, а мы раз за разом спасаем ему жизнь. Действительно ли этого хотели Бог и Библия?

Как Вы считаете, будет ли в конечном итоге ассистированный суицид легализован во всем мире?

Задумайтесь сами о начале жизни и её конце. Многие страны уже легализовали аборты. И можно было бы спросить, как можно убивать здорового малыша, который хочет жить? Ведь если бы у ребенка в утробе был голос, то он бы точно кричал что есть мочи: «Я хочу жить!». Но когда в конце жизни кто-то заявляет: «Я хочу умереть. Нет больше сил так жить», то к такому желанию почему-то почти все страны остаются глухи. Думаю, через пять-десять лет число стран, легализовавших эвтаназию, будет не меньше числа стран, легализовавших аборты. Я уверена в этом.

По вашему мнению, в Швейцарии эту услугу оказывают лучше, чем в Нидерландах?

На мой взгляд, швейцарская модель — это наилучший вариант. Здесь последнее слово остается за пациентом. Не врачам решать, стоит ли такая жизнь того, чтобы жить дальше. Если врачи сами получат право делать смертельную инъекцию, то откуда нам будет знать, что пациент действительно этого хотел? 

Многие критики предупреждают, что легализация ассистированного суицида может обернуться погоней организаций, его предоставляющих, за финансовыми прибылями?

Нас уже столько раз обвиняли в том, что, дескать, мы оказываем эту услугу из соображений финансового порядка… Поэтому во избежание этого государству в самом деле следует контролировать доходы и расходы каждой такой организации.

Существуют ли в Швейцарии правовые нормы, обязывающие такие организации раскрывать свою финансовую информацию?

Нет никаких правовых норм, и я с этим не согласна.

Что ваша организация делает для обеспечения прозрачности своего бизнеса?

Организация lifecircle — это частный фонд. И государство дважды в год проверяет нашу бухгалтерскую отчетность.

Оказание помощи при добровольном самоубийстве — это ваша постоянная работа?

Нет. Случись такое — я бы сама свела счеты с жизнью (смеётся). Этим не заработаешь на жизнь. Все сотрудники lifecircle имеют другую обычную профессию. В фонде они работают неполный рабочий день. Сама я зарабатываю на жизнь как врач общей практики.

Вы когда-нибудь задумывались об уходе из профессии?

Да, однажды пять лет назад, когда меня обвинили в убийстве очень старой дамы, швейцарки, я подумала (о такой перспективе). Эта дама провела три месяца в психиатрической больнице, там у неё диагностировали депрессию. Я поговорила с её сыном, а также официальным опекуном и директором дома престарелых, где её содержали. Но найти психиатра для её освидетельствования я не смогла. 

И когда вас обвиняют в убийстве, привлекают к суду, а вы уверены в том, что правда на вашей стороне, то вы невольно задаетесь вопросом — а зачем мне это нужно? И почему бы не завязать со всем этим (смеется)? Но мне верит столько людей и столько людей нуждаются в моей помощи, что я в итоге не бросаю это занятие.