«Картофельный ров»: пропасть, которая объединяет гельветов

Швейцарская река Зане (нем. Saane, фр. Sarine) в кантоне Фрибур. Традиционно она считается символической границей между Швейцарией, говорящей на французском языке и немецкоязычными кантонами. aerialswiss

В Швейцарии на референдумы выносятся любые вопросы, от ограничения иммиграции до формата медицинского страхования. Ответы народа на эти вопросы могут быть разными, не меняется только одно обстоятельство: о чем бы ни шла речь на референдуме, мнения швейцарских «французов» и «немцев», как правило, не совпадают.

Угрожает ли такое многоголосие единству страны? Или же Швейцария остается единой как раз благодаря имеющейся у граждан и регионов возможности иметь свое собственное мнение во всем важнейшим вопросам? В любом случае, сейчас уже трудно сказать, кому первому пришла в голову идея назвать условную политическую, культурную и языковую границу, разделяющую немецкоязычные кантоны Швейцарии от франкоязычных, по имени популярного швейцарского картофельного блюда «Rösti» («Рёшти»).

Но, как бы там ни было, название прижилось, и недавно в Швейцарии на полном серьезе обсуждался даже вопрос о внесении «Картофельного рва» («Röstigraben») в престижный список «Живых традиций ШвейцарииВнешняя ссылка». Подлил масла в огонь и музей «VindonissaВнешняя ссылка» в городе Бругг (Brugg), который объявил сбор подписей в пользу внесения «рва» в список культурного наследия ЮНЕСКО наряду с йодлем, фондю и альпийским рожком. 

swissinfo.ch

А вот Рене Хэнгги (René Haenggi), директор Археологического музея в кантоне Аргау, устроив выставку «Рёштиграбен: что объединяет ШвейцариюВнешняя ссылка», пошел на настоящую общественную провокацию. Выступая на ее открытии, он заявил, ни много ни мало, что «наши различия (то есть различия между немецко- и франкоязычной Швейцарией — прим. ред.) были на самом деле квинтэссенцией нашей дружбы, оказавшей на нас за прошедшие тысячелетия огромное влияние».

По его словам, именно осознание этого факта и подтолкнуло его перенести на землю немецкоязычной Швейцарии эту выставку, которая уже проходила в 2004 г. на базе Музея Древнего Рима в Лозанне-ВидиВнешняя ссылка. Напомним, однако, что идея этой выставки возникла у ее куратора Лорана Флютча (Laurent Flutsch) по итогам прошедшего в 2004 году референдума по вопросу о введении облегченной процедуры получения швейцарского гражданства детьми мигрантов, так называемыми «секондос».

Результаты плебисцита показали, что по этому вопросу между немецко- и франкоговорящими швейцарцами существует огромная разница во мнениях и подходах. Так что является ли «ров» квинтэссенцией дружбы или чего-то иного — ответ на этот вопрос, наверное, мы получим еще не скоро.

«При помощи выбранного нами подхода к теме мы хотели показать, что отрицать реальное существование различий между нами невозможно. И если мы хотим легче воспринимать все то „чужеродное“, что привносится в нашу жизнь извне, то нам точно уж нужно для начала признать различия, которые существуют внутри нас самих», — уверен Лоран Флютч.

По его словам, «эти различия являются результатом историко-географических феноменов, возраст которых достигает, по меньшей мере, 7 тыс. лет. Они четко доказывают, что Швейцария одновременно, в зависимости от ракурса и точки зрения, является и центром, и периферией просто потому, что она находится на окраине трёх или даже четырех крупных лингвистических регионов, или же в центре общего пространства, образуемого этими регионами».

Рёшти и полента

Так называемый «Röstigraben» («картофельный ров») был назван так в честь «рёшти», швейцарского национального блюда из тертого жареного картофеля с добавками растительных или животных жиров, напоминающего по вкусу картофельные оладьи или драники. На французской стороне рёшти, якобы, не едят, а на немецкой — наоборот. Отсюда и название. 

На местности «ров» совпадает с рекой Зане (нем. Saane, фр. Sarine) в районе города Фрибур и отделяет области с преимущественным проживанием немецкоязычных швейцарцев (63% общего населения), от  франкоязычных регионов (20%).

Для обозначения проходящей по перевалу Сен-Готард границы между италоязычной частью страны и остальной Швейцарией, по аналогии с «картофельным рвом», возникло понятие «Polentagraben», которое, правда, широкого распространения не получило.

Источник: Historisches Lexikon der Schweiz/Dictionnaire historique de la Suisse.

Журналистский стереотип

Если проанализировать результаты четырех общенациональных референдумов, прошедших в Швейцарии в 2014 году, то на первый взгляд может показаться, что с годами старый добрый «картофельный ров» не только не уменьшился, но, напротив, стал еще глубже. «Это — слишком упрощенное объяснение», — считает известный швейцарский историк из Базеля Георг Крайс (Georg KreisВнешняя ссылка).

По его мнению, политическая пропасть, якобы разделяющая страну, — это журналистское клише, хотя бы потому, что «в Швейцарии не существует отдельного франкоязычного этноса. Кроме того, я все чаще задаю себе вопрос, насколько определенное политическое поведение вообще привязано к той или иной территории в нашу-то эпоху все возрастающей мобильности населения». С точки зрения историка, куда более реальным в стране является «социальный ров», отделяющий, например, городское население от сельского.

Политолог Рене Кнюзель (René Knüsel)Внешняя ссылка уверен, что упомянутый «ров» в Швейцарии действительно существует, но что это научный и социальный «конструкт», то есть это порождение конкретной культуры и общества, существующее исключительно в силу того, что люди согласны действовать так, будто этот «конструкт» существует на самом деле.

«С географической точки зрения, „картофельный ров“ не является неким физическим препятствием, наличие которого указывало бы на какое-то реальное разделение страны. С другой стороны, различия как в социальном поведении, так и в политических предпочтениях реально существуют», — уверен Р. Кнюзель. И в самом деле, примеров хватает.

Стоит только опубликовать национальную статистику по фитнесу или по циррозу печени, и вот он, пожалуйста, «картофельный ров», кто-нибудь обязательно сделает соответствующие выводы. Франкоязычные швейцарцы чаще обращаются за социальной помощью и в больших объемах употребляют медикаменты? «Это ведь просто несознательные граждане», — возмущаются немецкоязычные правые. «Мистер Швейцария» почти всегда выбирается из числа немецкоговорящих? «Опять нас обошли», — начинают ныть франко-швейцарцы.

Проведенное летом 2014 года серьезное социологическое исследование «Вопрос к Швейцарии» («Volksbefragung» / «Point de SuisseВнешняя ссылка») показало, что более чем три четверти населения Конфедерации чувствуют существование «картофельного барьера». При этом доля немецкоязычных респондентов, уверенно отрицающих наличие этой воображаемой границы, находится на уровне 25%, тогда как во франкоязычной части в этом уверены только 14%. И что же получается, пресловутый «Röstigraben» — это проблема, существующая в основном в сознании франкофонов?

Изображая жертву?

«Франкоязычные швейцарцы болезненно фиксированы на цифрах и процентах и часто впадают в состояние, близкое к депрессивному, особенно, когда речь идет о долевом представительстве уроженцев западных кантонов в кадровой структуре федеральных органов власти, или когда они начинают буквально на золотых весах взвешивать и сравнивать объемы выгодных госзаказов, полученных «немцами» и «французами»», — говорит Лоран Флютч.

Но при этом, по его словам, «они имеют собственное мнение на предмет того, как должны развиваться и действовать государство, армия и другие институты и структуры, как следует подходить к решению вопросов охраны окружающей среды или регулирования трудовых отношений. Все эти различия только укрепляют уже имеющиеся стереотипы». Рене Кнюзель видит ситуацию несколько иначе. Он даже говорит о «незаживающей ране», которая всякий раз, когда западным швейцарцам приходится сталкиваться с одним и тем же системно доминирующим большинством, начинает болезненно кровоточить.

Разные подходы

Уже во второй половине 19-го века «немцы» и «французы» имели разные представления о том, как должна развиваться Швейцария. Однако наиболее ярко метафорический «ров» проявился во время Первой мировой войны, когда жители франкоязычной Швейцарии в большинстве своем симпатизировали Франции, а немецкоязычные швейцарцы — Германии.

В социологии и журналистике понятие «картофельного рва» оказалось удобным и наглядным инструментом для объяснения порой диаметрально противоположного «электорального поведения» в рамках федеральных референдумов или при проведении парламентских выборов.

Так, Западная Швейцария скорее склонна согласиться с перспективой вступления Швейцарии в Евросоюз, тогда как немецкоязычные кантоны настроены резко против. И если франкоязычные швейцарцы настроены скорее патерналистски и социалистически, то «немецкая» часть страны придерживается либеральных позиций.

Источник: Historisches Lexikon der Schweiz/Dictionnaire historique de la Suisse.

«Они понимают, что их интересы в общем-то надежно защищены системой швейцарского федерализма. Но все равно им регулярно начинает казаться, что у них „украли их судьбу“, и что они не могут развиваться так, как им хотелось бы по причине „злобно гнетущего их“ немецко-швейцарского консерватизма.

И тогда франкоязычные швейцарцы начинают по поводу и без повода ощущать себя так, как будто им приходится вести арьергардный бой, отступая и отбиваясь от противника, которого на самом деле не существует», — резюмирует Р. Кнюзель, политолог из Университета Лозанны. Ученый предлагает обратить внимание и на еще один аспект.

«Как только речь заходит о европейском вопросе, франкоязычные швейцарцы демонстрируют куда большую степень открытости и готовности вступить в ЕС, потому что они воображают, что прекрасно знают, как нужно строить отношения с доминирующим большинством, тогда как немецко- и италоговорящие швейцарцы, по их мнению, такого опыта не имеют, а потому относятся к перспективе вступления в Евросоюз с большим опасением.

Швейцария живет в атмосфере двойственности, разрываясь между тем, в чем заключается ее сила, — речь идет о впитанным с молоком матери уважении к любым меньшинствам, — и риском распада, который мог бы поставить под вопрос данное достижение, остающееся все еще слишком хрупким».

Кристоф Бюхи (Christophe BüchiВнешняя ссылка), корреспондент немецкоязычной газеты «Neue Zürcher Zeitung» во франкоязычной Швейцарии, автор множества популярных книг, посвященных «картофельному рву» и проблемам отношений немецко- и франкоязычных швейцарцев, отмечает, что на самом-то деле «большинство немецкоязычных жителей страны не имеют никаких особых проблем со своими франкоязычными соседями, наблюдая за ними с неким доброжелательным безразличием.

Те же в свою очередь жалуются на „невидимую руку рынка“, опасаясь, что в результате отказа государства от активного регулирующего вмешательства в экономику весь промышленный потенциал Швейцарии может в итоге сконцентрироваться в ее немецкоязычной части в ущерб франкоязычной».

Это дает пищу старым немецко-швейцарским стереотипам: ведь большинство «немцев»  уверено, что сограждане по другую сторону «картофельного рва» находятся под сильным влиянием Франции, и оттого они слишком большие надежды возлагают на социалистические инструменты перераспределения национального богатства и на социальное государство в целом, склоняясь к известному методу «всё отнять и поделить». 

Со своей колокольни

В 2012 году, в разгар кризиса европейской валюты евро, швейцарский немецкоязычный еженедельник «Weltwoche» спровоцировал в стране настоящий скандал, назвав франкоязычных швейцарцев «швейцарскими греками», то есть ленивыми гедонистами, паразитическим образом живущими за счет государства.

«Мы слишком серьезно относимся ко всем этим вещам (к различиям швейцарских «немцев» и «французов» — прим. ред.), играя, тем самым, на руку правым консерваторам из Швейцарской народной партии (SVP/UDC), которые без стеснения начинают при всяком удобном случае делать из мухи слона», — отмечает известный швейцарский антрополог Изабель Рабу-Шуле (Isabelle Raboud-Schüle), призывая не переоценивать такого рода эпатажные публикации.

С другой стороны, всё это не столь уж и безобидно, ведь «если вас изо дня в день убеждать, что вы находитесь в опасности, что вас угнетают, то тогда чувство общности начнет исчезать, и в этой ситуации в какой-то момент помочь вам сможет только демонстративная расстановка символических флажков, помогающих и вам и другим четко понять, где находится еще «моё» и в чем это «моё» заключается, а где уже начинается «чужое»».

Будучи руководителем популярного «Грюйерского музеяВнешняя ссылка» в г.Бюлль (Bulle), кантон Фрибур, она напоминает, что у большого числа людей в Швейцарии кто-то из родителей обязательно родом «оттуда», с той стороны «картофельного рва», и что родители их родителей часто говорят не только на двух, но и на трех разных языках.

«И вот этим-то столь разным людям каждый день удается искать и находить какие-то „скрепы“, удерживающие страну, не дающие ей распасться. С другой стороны, как в любой пограничной ситуации, делать это нелегко, ведь какие-то ценности разделяют все швейцарцы, а какие-то — далеко не все», — поясняет Изабель Рабу-Шуле.

«Мы разные? Значит, мы существуем!»

Как ни парадоксально, но клише позволяют иногда в буквальном смысле сплотить ряды и даже начать гордиться «швейцарской исключительностью». Так, совсем недавно немецкоязычный Роджер Федерер и франкоговорящий Станислав Вавринка вместе подарили Швейцарии историческую победу в Кубке Дэвиса. «Национальная сборная по теннису куда успешнее наводит языковые мосты, нежели любые политические заклинания», — метко прокомментировала на следующий день газета «L’Express».

По словам Рене Кнюзеля, «символическая стена из жареной картошки только помогает нам существовать вместе, так как она позволяет быть разными, не ставя под угрозу национальное единство. На международной арене Швейцария оказывается страной, накопившей уникальный опыт в поиске решения непростой задачи сосуществования меньшинств.

„Картофельный ров“ отнюдь не статичен, ведь население постоянно перемещается. Но его ценность заключается в том, что он позволяет нам жить вместе на общей территории, сохраняя при этом свою автономию. Поэтому-то в Швейцарии вполне можно жить, не владея немецким или французским языком: на степени стабильности Швейцарии как нации это практически никак не отражается».

Да, «Рёштиграбен» существует!

Эта интерактивная картаВнешняя ссылка (пользователям необходимо установить интернет-бразузеры «Explorer 10 или 11», «Firefox» или «Google Chrome») анализирует в сжатом виде результаты швейцарских национальных референдумов на уровне общин в период с 1981 года.

В соответствии со своим «электоральным поведением» каждая община на карте получила окраску той или иной интенсивности, причем одинаковый цвет означает одинаковое «электоральное поведение».

На этой карте видно совершенно отчетливо, что франкоязычная Швейцария всегда голосует не так, как это делает остальная Швейцария.

Аналитический алгоритм, реализованный в формате данной карты, был разработан Винсентом Эттером (Vincent Etter) и Жульеном Герценом из Лозаннской Высшей технической школы (EPFL).

Перевод с французского и адаптация: Юрий Обозный