Итальянцы в Швейцарии и 50 лет спустя носят в себе травму ксенофобии

Итальянские гастарбайтеры на строительстве электростанции Göschenen в кантоне Ури, июнь 1965 года. Keystone / Bll

Ровно пятьдесят лет назад 6 июня 1970 года швейцарцы на референдуме решали судьбу сотен тысяч гастарбайтеров из Италии. Любое общество постоянно вынужденно решать вопрос отношений между своими и чужими. Понаехавшие? Да еще 50 лет назад? Кого это интересует? В Швейцарии эта тема интересует всех, никто не забыл тех дней полвека назад, у многих живущих в Швейцарии итальянцев с тех пор на душе остались незаживающие раны. 

«Это было черное время для нас», — говорит 78-летняя Джованна Ремо (Giovanna Remo). Она до сих пор живет в той же деревне, где она жила и 50 лет назад. Это небольшое селение Фислисбах (Fislisbach) в кантоне Аргау. В 1960-е годы Швейцария переживала промышленный подъем. Экономика страны жадно абсорбировала приезжие рабочие руки, а вот общество Швейцарии признавать в итальянцах таких же людей не спешило. Процесс шел, конечно, но медленно. «А потом началась история с инициативой Шварценбаха, и все снова полетело вверх тормашками». Даже дети страдали от недопонимания и травли, которую сегодня мы бы назвали явным расизмом. Полвека назад таких понятий еще не было. И все равно! «Ты знаешь, сколько конфет я раздала детям по соседству, чтобы мои могли с ними спокойно играть на улице»? 

Но голосование прошло, снова наступила повседневная жизнь, раны стали постепенно затягиваться, тем более что 50 лет назад швейцарцы народную законодательную инициативу «Против засилья иностранцев» (Volksinitiative gegen die Überfremdung) вроде бы отвергли, пусть и с небольшим перевесом голосов, но при рекордной явке. Напомним, что так называемая «Инициатива Шварценбаха» предлагала во всех кантонах, кроме Женевы, которая была все-таки столицей международной дипломатии, ввести 10-процентный потолок иностранного населения. Будь эта инициатива одобренной, то из страны сразу же пришлось уехать до 400 тыс. человек, не имевших швейцарского паспорта. Особенно были бы этим затронуты итальянцы. 

Джеймс Шварценбах, давший инициативе свое имя, тогда был единственным депутатом Национального совета — большой палаты парламента — от осколочной правой партии. Прямая демократия в Швейцарии — инструмент довольно беспощадный. Он с хирургической точностью регистрирует все «подводные течения» в обществе, выводя на белый свет страхи, предрассудки и предубеждения. При этом достаточно одного активного человека, способного «запустить процесс», и страна может оказаться в поистине исторической ситуации. Так получилась и с «Инициативой Шварценбаха». В 1930-е и 1940-е годы он позитивно отзывался о режимах Гитлера и Муссолини. 

Ничего особенного в этом не было, многие в Швейцарии, и вообще на западе, искренне видели в фашизме и национал-социализме преграду на пути «большевизации Европы». Альпийская республика и тут все-таки пошла своим путем, не дав ни красной, ни коричневой идеологии ни единого шанса. Тем не менее сам характер швейцарского общества, закрытый, консервативный, как говорится, «себе на уме», не то что был изначально ксенофобским (такого термина большинство простых швейцарцев даже и не знало). Но при этом швейцарцы испытывали естественное чувство опасения в связи со всеми явлениями, которые, так сказать, грозили им «нарушить гомеостазис», то есть угрожали помешать им сохранять и дальше динамическое социальное равновесие посредством инструментов саморегуляции. В иных странах эта «саморегуляция» принимает порой уродливые формы — вплоть до государственного антисемитизма. 

В Швейцарии на пути такого развития стоит прямая демократия. И именно выражением этой «швейцарской саморегуляции» и стала «Шварценбахская инициатива». Ограничим процент иностранцев 10 процентами? Этот лозунг в Швейцарии не писали тайно на стенах и не обсуждали в обскурантистских кружках, его честно оформили и вынесли на референдум. При всей несимпатичной внешней форме и при всем неаппетитном внутреннем содержании эта инициатива позволила гласно разобраться с вопросом о том, так как же народ относится к другим, к чужим? Результат был в целом ожидаем: 46% избирателей поддержали инициативу, одобрили ее в восьми кантонах, хотя все основные партии и все парламентарии, за исключением, разумеется, самого Дж. Шварценбаха, выступили против неё. Стало ясно то, что интуитивно понимали все изначально: проблема «иностранной инфильтрации», может быть, и была выдумана, но страхи в связи с ней были реальны. Реальной была и боль и обида тех, кто, работая не покладая рук, не имел никаких шансов на общественное признание. 

Антиитальянский рессентимент существовал в Швейцарии и ранее. Многие еще помнили начало века и то, что делали в Швейцарии итальянские анархисты на пару с русскими. Швейцария не прочь была приютить отдельных героев итальянского освободительного движения. Но завоз в страну сразу едва ли не полумиллиона рабочих из Италии? С таким страна еще ни разу не сталкивалась. Гомеостазис грозил разойтись по всем швам. Эти швы трещали, а потому и агитационная кампания накануне референдума по «Инициативе Шварценбаха» упала во многих регионах Швейцарии на очень хорошо удобренную почву. На фабрике швейных машин, где в то время работала Джованна Ремо, например, мастер всегда отдельно перепроверял ее работу. «И так продолжалось до тех пор, пока однажды я ему не сказала, что я вроде бы столь же грамотна, как и он, и что я тоже ходила в школу, как и он». 

Джеймс Шварценбах (James Schwarzenbach) и его сортаники 6 июня 1970 года, в день референдума в Федеральном дворце в Берне. Photopress Archiv

«Общественный климат невозможно изменить одним поворотом винта», — говорит богослов и историк Франческо Папаньи (Francesco Papagni), которому в 1970 году было 7 лет. Он жил в цюрихском рабочем квартале Ауссерзиль (Aussersihl) и уже имел паспорт с крестом. Однажды он вернулся вечером домой со значком «Шварценбах ДА» на лацкане пиджака. Отец был вне себя и приказал ему немедленно снять значок. «Я-то ведь просто думал, что это реклама нового торгового центра, ведь недавно первый такой центр открылся в Шпрайтенбахе, и я думал, что где-то в Шварценбахе будет построен второй. Я понятия не имел, что это не город, а имя человека, который заставил многих почувствовать себя здесь нежеланными». 

«Многие итальянцы жилы в Швейцарии как бы условно, до тех пор, пока они соблюдали целый ряд правил. Мне повезло, что моя семья была освобождена от этого дамоклова меча». В то время как другие итальянцы жили довольно скромно в бараках и в довольно плохих многоквартирных домах, сам Франческо Папаньи принадлежал к сравнительно привилегированному слою общества, будучи сыном владельца, во втором поколении, небольшой виноторговой фирмы. В квартале Ауссерзиль, кроме них, жило еще немало итальянских семей. Многие из них имели право голоса, но почти все они проголосовали за инициативу Шварценбаха. Почему? В социологии иногда говорят о «синдроме автобуса»: пока ты не влез, ты критикуешь всех и все, но как только тебе досталось место, а тем более у окошка, так ты сразу же начинаешь выступать за сохранение «динамического равновесия», и чужие тебе больше не нужны, даже если это твои же соотечественники. 

Социальных сетей тогда не было, вместо них можно было писать письма в газету, чем отец Франческо и занимался весьма активно. В них он резко выступал против инициативы Шварценбаха, приводя, правда, в первую очередь не моральные, а рациональные аргументы экономического характера. Исчезни итальянские гастарбайтеры — и в стране рухнут и строительный сектор, и вообще вся промышленность, оставшись без сотен тысяч рабочих рук. Винная торговля тоже пострадала бы. «Однако Шварценбах брал не экономическими аргументами, но ссылками на угрозу, под которой оказалась швейцарская национальная идентичность. Именно он, собственно, и придумал тему идентичности», — говорит сегодня Франческо. 

«Эта инициатива на самом деле была еще и холодной католической гражданской войной. Тогда даже швейцарские католики проголосовали против своих католических соседей из Италии, и только поэтому инициатива получила такое большое количество голосов в свою поддержку». Инициатива Шварценбаха имела много аспектов, многое о ней был уже и сказано, и написано. Многое было правильным, многое притянуто за уши. Рабочий класс Швейцарии тогда массово одобрил инициативу, но вот является ли она первой точкой в линии, ведущей к нынешнему европейскому правому популизму? Вопрос спорный! «Несколько десятилетий спустя место итальянцев в Швейцарии заняли тамилы, а затем косовские албанцы. Мол, если на лестнице плохо пахнет, то в этом виноваты они. А когда-то так говорили об итальянцах, которые сегодня давно уже стали частью швейцарского общества». Гомеостазис восстановлен? 

Швейцарская проблема?

После того как в пользу «Инициативы Шварценбаха» было отдано столько голосов, Федеральный совет, правительство Швейцарии, принял решение о создании специальной комиссии по данному вопросу. Нужно было выяснить, что произошло. Тогдашний Федеральный канцлер Карл Хубер (Karl Huber) заявил, что в этой комиссии должны быть представлены «все слои и общественные группы Швейцарии». Все, да не все, поскольку те, кто не имел швейцарских паспортов, не получили в этом органе ни единого представителя. Почему так? Потому что «проблема, реальная или выдуманная, засилья иностранцев — это прежде всего швейцарская проблема», — заявил Карл Хубер в июле 1970 года.

Противники народной инициативы «Против засилья иностранцев» в Берне 24 мая 1970 года. Keystone / Joe Widmer

Гульельмо Гросси (Guglielmo Grossi) был одним из тех, кто очень много сделал для предоставления итальянцам права голоса в Швейцарии. Сегодня ему 74 года, а тогда его, как и всех молодых итальянцев в Швейцарии, затронула эта проблема самым непосредственным образом. «У нас не было возможности участвовать в политических дебатах. Нам не хватало какой-то площадки». Гросси задумывается на секунду и улыбается. В Тальвиле, в городе под Цюрихом, где тот жил полвека назад, в то время был «по крайней мере один ресторан, в который итальянцам не разрешалось заходить. Но и там, где нас обслуживали, порой можно было получить в свой адрес оскорбления от соседнего стола». 

«Но мы им показали. Сегодня это все (права и признание в обществе) само собой разумеющееся дело». А основой этого успеха стала организация мигрантов-итальянцев в Швейцарии Federazione Colonie Libere Italiane, которая в 1970-е и 1980-е годы представляла интересы почти 20 000 итальянцев, проживавших в Конфедерации. Гульельмо Гросси был как раз тогда ее председателем. «Некоторые итальянцы называли меня „предателем“, когда я выступал за двойное гражданство». Его стало возможным получать с 1992 года, не теряя при этом итальянского паспорта или наоборот. «Раны после того референдума болели как минимум еще 20 лет». 

Джованна Ремо, которая почти без перерыва живет в Фислисбахе с 1968 года, заявление на получение швейцарского паспорта так и не подала. Церковный хор, гимнастический клуб, волонтер системы гражданской обороны — кем она только не была. «Теперь я почти в конце своей жизни. Почему я не швейцарка?», — спрашивает она и переходит на свой родной язык. В душе своей она давно уже гражданка Швейцарской Конфедерации.

Русскоязычный оригинал текста: Игорь Петров.