Счастливые пессимисты или кто может быть «настоящим швейцарцем»?

Швейцарцы поддерживают государственные меры помощи пожилым людям и инвалидам, но не одобряют этого же самого подхода в отношении молодых семей. Сейчас Швейцария строится на основе теории и практики «социального консерватизма». Так считает социолог Рене Леви (René Levy). Keystone

Вы не знаете слов национального гимна или не умеете его петь? Вы не служили в армии, зато побывали в тюрьме за кражу? Так можете ли вы тогда считаться «настоящим швейцарцем»? Социологи провели опрос на предмет отличительных особенностей, характерных для граждан современной Швейцарской Конфедерации, предлагая народу «не пенять на зеркало».

Ровно 50 лет назад в Лозанне проходила историческая Выставка достижений швейцарского народного хозяйства «Expo-1964». Среди разных удивительных экспонатов и аттракционов посетителей особенно привлекала огромная фигура… Гулливера, который на сей раз совершил путешествие не к лилипутам или великанам, но в Швейцарию — с тем, чтобы ответить на вопрос о том, что такое «швейцарская душа» и какие «духовные скрепы» важны для граждан Конфедерации?

Память

Какие события швейцарцы хотели бы вычеркнуть из национальной истории?

35,9% опрошенных назвали банкротство авиакомпании «Swissair» в 2001 г.

32,4% — политику Швейцарии в отношении беженцев во время Второй мировой войны;

31,7% — спасение банка UBS за счет средств налогоплательщиков в 2008 г.;

28,7% — принятие на референдуме инициативы «Против массовой иммиграции» (февраль 2014 г.);

8,8% — отказ Швейцарии вступить в Европейское экономическое пространство в 1992 г.;

6,8% — вступление Швейцарии в ООН в 2002 году;

2,7% — предоставление в 1971 году женщинам права избирать и быть избранными;

19,0% опрошенных не назвали ни одно из этих событий.

Опрос, в котором приняли участие посетители выставки, так и вошел в историю под названием «Опрос Гулливера». С ним, кстати, был связан, как теперь выясняется, самый настоящий скандал, потому что, ознакомившись с результатами опроса, правительство тогда нашло их настолько не вписывающимися в общую картину привычного швейцарского мира, что даже предприняло попытку скрыть их под бюрократическим сукном.

Но гражданином быть обязан

И вот теперь, полвека спустя, ученые-социологи провели новый опрос на ту же самую тему с целью узнать, как изменился среднестатистический швейцарец за эти годы? Всего было задано 25 вопросов на самые разные темы. Так что же отличает «хорошего» гражданина Швейцарии от «плохого»? Обобщая, можно для начала сказать, что представления о том, что такое хорошо и что такое плохо в Швейцарии стали куда более либеральными.

Например, порядка 80% опрошенных согласились с тем, что хорошим швейцарцем может считаться и тот, кто говорит только на одном национальном языке, каковых в стране, как известно, насчитывается четыре. «Добрым швейцарцем» можно быть, не зная гимна страны (так считают 74,8% опрошенных), не отслужив в армии (73,4%), не просыпаясь раньше 9-ти утра (72,8%), побывав в тюрьме в результате мелкой кражи (56,8%). А вот ходить на выборы все-таки желательно — только 36% опрошенных считают, что политическая лень не помешает человеку стать настоящим гражданином.

«Мы видим, что в современной Швейцарии люди отказываются исповедовать так называемый „буржуазный конформизм“, по крайней мере, опрос показал, что против него выступает подавляющее большинство респондентов», — указывает Рене Леви (René LevyВнешняя ссылка), внештатный профессор социологии Лозаннского университета. 

«Люди более спокойно начали относиться к так называемым „традиционным швейцарским ценностям“, одновременно высоко оценивая способность человека качественно трудиться и испытывая огромное недоверие к международным финансовым институтам, таким, как Всемирный экономический форум (WEF) и банк UBS», — указывает его лозаннский коллега, профессор социологии Оливье Мёшлер (Olivier MoeschlerВнешняя ссылка).

Ответы посетителей Лозаннской выставки 1964 года на вопросы Гулливера о том, что такое «швейцарская душа», оказались для тогдашнего правительства Конфедерации неприятным сюрпризом. srf

«Например, мы задали вопрос, должен ли рабочий день длиться менее восьми часов? Большинство опрошенных не считают это хорошей идеей. То есть вы можете спокойно вставать после 9-ти часов утра, но чтобы быть хорошим швейцарцем, вам необходимо обязательно отработать как минимум 8 часов в день», — продолжает О. Мёшлер.

Интересно, что для большинства опрошенных работа их мечты не связана с карьерой, условно говоря, чиновника или сотрудника нефтегазового концерна. Все они хотели бы работать, например, преподавателями или артистами. При этом 56% ни в коем случае не хотели бы быть биржевыми маклерами, а целых 55% опрошенных согласились бы даже поработать дворником, что дает основание полагать, что и к миру финансов душа швейцарцев, вопреки распространенному мнению, лежит, скажем так, не очень.

Кстати, оказывается, в Швейцарии можно столкнуться с проблемами в процессе натурализации не только прекрасно «зная гимн», но и прожив в стране четыре десятка лет. Посмотрите этот репортаж швейцарского телевидения о судьбе американского профессора Ирвинга Данна. 

Социальный консерватизм

Опрос показал, что 64% респондентов были бы согласны платить даже более высокие налоги, при условии, что эти деньги будут использованы для социальной помощи пожилым людям и инвалидам. Такое же большинство решительно не согласно финансировать из своего кармана помощь развивающимся странам или проекты по интеграции иностранцев.

«Швейцарцы готовы поддерживать пожилых людей и инвалидов, но не молодые семьи, вследствие чего можно говорить о том, что они исповедуют сейчас этакий «социальный консерватизм», — считает Рене Леви. Господствующий среди швейцарцев настрой не в пользу иностранцев оказался проблемой противоречивой, которую еще предстоит основательно изучить. Пока же ровно половина опрошенных указала, что у них или дедушка или бабушка прибыли в страну из-за рубежа, а у 23% опрошенных вообще все родственники во втором колене родом из-за границы.

Большинство швейцарцев с иноземными корнями убеждены в том, что иностранцы в значительной степени способствовали успеху и процветанию страны, но при этом 75% опрошенных высказались против теоретического строительства в их общине центра для размещения беженцев. Столь же негативно в Швейцарии воспринимается ислам. Так, 85% опрошенных указали, что ислам это религия, которая угнетает женщин, 64% подчеркнули, что, по их мнению, Коран менее толерантен, чем Библия, и только для 21% ислам совместим с демократией.

«Все это не ново. В любом обществе существует инстинктивное неприятие иммигрантов, сталкиваясь с которыми люди начинают автоматически, вслух или про себя, апеллировать к традиционным ценностям. В Швейцарии тезис о том, что стране по вине иностранцев угрожает „перенаселение“, существует с начала 20-го столетия, периодически оказываясь в центре общественного внимания. Мы, очевидно, так и не смогли привить большинству граждан позитивное отношение к миграции, а потому она закономерно рассматривается ими в качестве угрозы. Но если сравнивать с 1964 годом, то для швейцарцев именно ислам заменил коммунизм в качестве основной внешней угрозы, а вовсе не миграция», — указывает Р. Леви.

О границах политических и кулинарных

Еще несколько интересных фактов. Например, только 22% респондентов считают, что такого явления, как «Рёштиграбен» («Röstigraben»), условной границы между немецко- и франкоговорящей частями Швейцарии, названной с оглядкой на известное картофельное блюдо (в «немецкой» части страны это блюдо, якобы, едят, а вот во «французской» — нет, отсюда и критерий разграничения), в стране не существует.

А вот респонденты, считающие, что между «немецкой» и «французской» частями Швейцарии все-таки имеются серьезные ментальные, культурные и политические различия, убеждены в том, что уменьшить их можно было бы, уделяя больше часов преподаванию иностранных языков в школах (38,9%), а также повысив политическую значимость «итальянской» Швейцарии (24,9%).

Кстати, коль скоро уж мы говорим о блюдах и границах! Если верить результатам опроса 2014-го года, то так называемый «Полентаграбен» («Polentagraben», тоже по названию известного блюда), — культурная граница между единственным италоязычным кантоном, Тичино, и остальной частью Швейцарии, — выражен куда более четко, нежели постоянно упоминаемый «Рёштиграбен».

В самом деле, в кантоне Тичино, в частности, куда более отрицательно относятся к иностранцам, нежели в остальной Швейцарии. Здесь связь людей с исконными консервативными «швейцарскими ценностями» проявляется гораздо отчетливей, но при этом СМИ практически не уделяют этой проблематике никакого внимания.

«Тичино остро чувствует давление со стороны близкой Италии, и его крайне „обижает“ равнодушие, проявляемое к нему другими регионами Швейцарии», — напоминает Р. Леви. Ну и конечно же 85% опрошенных категорически отрицают идею вступления Швейцарии в Евросоюз в ближайшие 10 лет.

Швейцарцы — счастливые пессимисты?

Какие еще выводы можно сделать, если сравнить результаты двух опросов, проведенных с перерывом в 50 лет? «Мне кажется, что характерные для 1960-х гг. эйфория и оптимизм сменились постмодернистским пессимизмом», — считает Р. Леви.

«Стремительный, порой даже слишком стремительный, экономический рост, наблюдавшийся в период с 1945 по 1975 гг., сменился кризисами, нулевым ростом или даже периодами промышленного спада. Появившееся на свет в тот период поколение составило основу нынешнего стареющего общества страны. Надежда, что всего еще можно достичь (а девизом выставки „Экспо-64“ были как раз слова „Верить и надеяться“), сменилась убеждением в том, что всё уже сказано и сделано. Уверенность, что „завтра будет лучше, чем вчера“, сменилась представлением о том, что „лучше уже было“, и что это „лучше“ находится теперь в прошлом», — говорит Р. Леви.

О. Мёшлер призывает быть более взвешенным в оценках. «В сущности страна чувствует себя сейчас очень даже неплохо, хотя мне кажется, что чем дольше длится период благополучия, тем в меньшей степени выражена готовность людей делиться этим благополучием с другими».

Как уже упоминалось, публикация результатов опроса 1964 года была фактически запрещена правительством. Однако сейчас наступила совсем иная эпоха, цензура невозможна чисто технически. Должно ли правительство Швейцарии опять проявить озабоченность в связи с результатами опроса 2014-го года? «Я думаю, что материала для такой озабоченности здесь было бы достаточно», — говорит Р. Леви.

«Например, граждане скептически оценивают наличие в обществе социальной несправедливости, в частности, их возмущают как разного рода „налоговые подарки“ для самых богатых, так и нежелание политиков что-либо предпринимать в этой связи», — указывает он, напоминая о самом главном, наверное, результате опроса: почти 76% респондентов указали, что они в настоящий момент абсолютно счастливы.

Два опроса

В 2014 году Лозанна отметила 50-летний юбилей Национальной выставки «Expo-1964». По случаю этой даты группа ученых в составе представителей творческой интеллигенции, историков и социологов провела социологическое исследование «О положении Швейцарии» («Point de Suisse»).

Опрос состоял из 25-ти вопросов и проводился с 18 мая по 15 июня 2014 года во всех языковых регионах страны. Всего была опрошена 1 тыс. человек в возрасте от 16 до 74 лет. В июле 2014 г. дополнительно был проведен онлайн-опрос, в котором приняли участие 4 800 человек.

Аналогичный опрос 1964-го года, так называемый «Опрос Гулливера», привел к весьма противоречивым результатам. Правительство Швейцарии оценило их в качестве недостоверных и забраковало. Особенно «недовольны» были власти результатами, полученными в таких сферах, как планирование семьи и готовность к обороне.

Частично результаты этого опроса (134 255 анкет) можно найти сейчас в интернете. «Опрос Гулливера» был позже издан в виде книги. Важнейшим результатом оказался тот факт, что Швейцария, одна из самых богатых стран Европы, имеет очень высокие показатели по разводам и суициду.

С другой стороны, это означало, что страна окончательно перешла в эпоху современности, а это полностью соответствовало идее, лежавшей в основе художественной концепции выставки «Expo-64», в рамках которой и проводился тот исторический опрос.

Перевод и адаптация: Юлия Немченко