Почему теории заговора привлекают людей?

Во время пандемии множество теорий заговора было связано с именем Билла Гейтса. На фотографии: демонстрация в Берлине. Copyright 2020 The Associated Press. All Rights Reserved

Если верить исследованию Базельского университета, то примерно 30% респондентов в Германии и в немецкоязычной Швейцарии хотя бы в какой-то степени верят в ту или иную теорию заговора, связанную с пандемией коронавируса. Почему так получается, да еще в наше время тотальной доступности любой информации? Мы обратились к профессору социальной психологии за разъяснениями. 

Русскоязычную оригинальную версию материала подготовил Игорь Петров.

Коронавирус был создан в лаборатории мировым правительством с целью поставить всех на свете под свой контроль. Да нет, вы ничего не понимаете, вируса вообще не существует. Истинный мотив введения карантина — остановить массовую иммиграцию с глобального Юга на глобальный Север и внедрить заодно систему массового наблюдения за людьми. Да бред все это! Совершенно очевидно, что это Билл Гейтс создал вирус, чтобы сократить население планеты в союзе с рептилоидами, которые давно уже правят человечеством.

Примерно 10% респондентов твердо верят хотя бы в одну из только что перечисленных теорий заговора. Таковы результаты опросаВнешняя ссылка, в котором приняли участие примерно 1 600 человек из Германии и немецкоязычной Швейцарии. Опрос был проведен командой экспертов Базельского университета под руководством Сары Кун и Теи Цандер-Шелленберг (Sarah Kuhn, Thea Zander-Schellenberg). Опрос также показал, что еще 20% респондентов поддерживают одну из этих теорий хотя бы в «некоторой степени», не верят ни в одну из этих теорий 70% опрошенных.

«Ничего удивительного», — говорит Паскаль Вагнер-Эггер (Pascal Wagner-EggerВнешняя ссылка), профессор Фрибурского университета (Швейцария), изучающий теории заговора как феномен социальной психологии. Аналогичные опросы, проведенные еще в начале пандемии в 2020 году, показывали примерно те же проценты: 10% респондентов убеждены в истинности хотя бы одной из похожих теорий, и 20% верят в них «в некоторой степени». Более того, даже еще до начала пандемии все социологические исследования теорий заговора показывали примерно такие же, если не более высокие, цифры.

«После года пандемии я даже удивлен, что процентное соотношение не увеличилось. Возможно, это для нас хорошая новость», — говорит Паскаль Вагнер-Эггер, который, тем не менее, предостерегает от переоценки такого рода данных. Какими бы интересными и заманчивыми ни были с журналистской и политической точки зрения эти цифры, просто экстраполировать данные пропорции на всё общество в целом было бы не слишком ответственно. Социология как наука не слишком-то доверяет таким опросам, ведь когда кто-то отвечает «я верю», для начала надо понять, что имеет в виду респондент.

Насколько опасны теории заговора?

Но даже без научных исследований достаточно только взглянуть на социальные сети, чтобы понять, насколько широко распространено это явление. Когда речь заходит о новостях, связанных с коронавирусом, трудно не найти хотя бы один комментарий, выстроенный с опорой на хотя бы одну из таких безумных теорией. И это далеко не так безобидно, как могло бы показаться. «В ходе наших исследований мы обнаружили, что такого рода убеждения часто идут рука об руку вообще с антинаучным отношением к действительности, коррелируя, например, с отрицательным отношением к вакцинации. Во время пандемии это, конечно, становится особой проблемой, потому что ведь мы все хотим покончить с пандемией как можно скорее, а сделать это можно только с помощью прививок», — говорит П. Вагнер-Эггер.

Страдает также сфера политики и демократия в целом. Если вы считаете, что большинство СМИ лгут, а не лгут только те СМИ, которым доверяю лично я, если политики куплены, а эксперты коррумпированы, то это признак системной потери доверия к институтам и структурам социума, что является одновременно и причиной, и следствием усиления действительно экстремистских сил в обществе, как крайне правых, так и крайне левых, стремящихся не просто, скажем, преодолеть «климатический кризис» или освободить условного «Ассанжа», но сразу уже «демонтировать систему», уничтожить демократию ее же, демократии, инструментами. Тоже самое происходит и с так называемыми «коронаскептиками». 

Шельмование в сетях и клевета

В этот момент важно четко уяснить: мы говорим о том, насколько опасна вера в теорию заговора, но при этом и история, и текущие события показывают, что разного рода заговоры действительно существуют в реальности. Многое в обществе и в самом деле «идет не так». Швейцария, например, никак не может наладить наконец нормальный процесс вакцинации. В Чехии взлетает на воздух склад боеприпасов. Но можно ли на этом основании делать вывод о том, что любое событие является итогом «заговора мирового правительства»? Если верить в «бритву Оккама», то, наверное, таких выводов делать не следует. 

Тем более что стоит взять ту или иную теорию и рассмотреть ее внимательнее, как, скорее всего, окажется, что рациональных доказательств тут нет просто никаких. Но зато такие теории помогают, особо ничего не изучая и не читая никаких текстов, «где много букв», не только быстро создавать наукообразную картинку мира, но еще и пытаться зарабатывать на этом политический капитал. «Подобные убеждения коронаскептиков никуда не ведут и являются контрпродуктивными, даже если вы на самом деле искренне выступаете «против системы». Почему? 

Паскаль Вагнер-Эггер — профессор социальной психологии и статистики Фрибургского университета (Швейцария). Он изучает теории заговора на протяжении уже двадцати лет. Его первая книга на эту тему будет опубликована на французском языке в издательстве PUG editions 6 мая 2021 года под названием Psychologie des croyances aux théories du complot. Università di Friburgo

«Потому что такие убеждения обычно не основаны на каких-либо доказательствах, и поэтому здесь как нигде велик риск того, что вы будете придерживаться ложных положений и убеждений», — говорит П. Вагнер-Эггер. Другими словами, подозрения в наличии заговора могут оказаться правдой (даже если большинство таких подозрений оказываются, как правило, ложными предположениями), а вот конкретные обвинения в заговоре без предъявления конкретных доказательств являются уже клеветой, то есть составом преступления.

«Если где-то и вскрывается реальный заговор, то происходит это почти всегда благодаря работе правоохранителей или журналистов-расследователей, и уж точно не благодаря людям, которые сидят в своих „информационных пузырях“ в сетях и верят во все возможные и мыслимые заговоры», — говорит П. Вагнер-Эггер.

Откуда берутся теории заговора?

Несмотря на то, что феномен «теории заговора» сегодня находится в самом центре общественного внимания, чем-то совсем новым он не является. «Теории заговора начали появляться сразу после того, как человеческое общество перешло к оседлой жизни, и сразу после того, как в этих обществах появились устойчивые структуры и институты и началась борьба за власть», — объясняет П. Вагнер-Эггер.

По его мнению, существуют три фактора, объясняющие нынешний успех всех этих необоснованных теорий заговора. Первый — это социально-политический фактор, уже упомянутый ранее. Люди, враждебно относящиеся к общественным институтам и к существующей «системе», склонны оправдывать свои действия именно теориями заговора.

Наша методичка: «Как разговаривать со сторонником теории заговора»?

Как следует относиться к комментариям в соцсетях, распространяющим теории заговора? Паскаль Вагнер-Эггер регулярно общается с такими «теоретиками» в социальных сетях, и он признает, что переубедить кого-то обычно просто невозможно. «Это все равно, что спорить с религиозным фанатиком. Если вы скажете ему в опровержение креационизма, что существуют окаменелости динозавров, он ответит, что дьявол поместил их туда, чтобы заставить нас поверить в то, что все то, что написано в Библии, есть ложь. Сознание радикально настроенного человека изменить невозможно», — говорит он.

Тем не менее П. Вагнер-Эггер продолжает вести диалог с этими людьми в Интернете, указывая на нестыковки в их рассуждениях и предупреждая их, что серьезные обвинения без доказательств могут стать предметом уголовного разбирательства. И даже если мнение такого собеседника обычно невозможно изменить, то все равно П. Вагнер-Эггер не считает время, потраченное на беседу с ними, потерянным. Почему? По двум причинам. Во-первых, своими аргументами в подсознании сторонников теории заговора можно посеять некие «смутные сомнения». Во-вторых, дебаты влияют на тех, кто в них не участвует, но смотрит на них со стороны. Такие люди, как правило, еще не приняли решения, к какому лагерю принадлежать и они ищут для себя лучшие аргументы в пользу той или иной стороны.

«Люди, склонные занимать умеренную позицию, как правило, негативно реагируют на конспирологические преувеличения», — говорит П. Вагнер-Эггер. Ситуация заметно осложняется, если таким сторонником «теории заговора» является кто-то из близких, например, член семьи или знакомый. Порой линия раскола разводит по разные стороны баррикад даже супругов и родителей с детьми. В этом случае можно использовать технику «эпистемологическогоВнешняя ссылка интервью», своего рода разновидность сократовского диалога. Искусство тут заключается в том, чтобы вести дискуссию, не высказывая собственного мнения. 

«Вы не обозначаете собственной позиции, но вы задаете собеседнику вопросы, заставляя его обосновывать свою позицию. Очень часто эти люди сами признают в итоге, что их убеждения имеют довольно-таки непрочную основу. Эпистемологическое интервью часто используются в гуманистической психологии, оно является методом, позволяющим уважительно относиться к другому человеку, при этом создается позитивная атмосфера, в отличие от социальных сетей, где господствуют те, кто только и ищет, из-за чего бы «оскорбиться», — резюмирует П. Вагнер-Эггер.

Такие убеждения порой подпитываются реальными социальными диспропорциями и реальными проблемами (климат действительно меняется, а проблема расизма реально существует). Уже общим местом стал тезис о том, что чем выше в обществе степень социального неравенства, тем в большей степени подготовлена и унавожена почва для процветания самых невероятных теорий заговора, часто в сочетании с радикальными и экстремистскими мечтами о «реванше», характерными для якобы «ущемленных» или «дискриминируемых» общественных групп. «Хотя бедность в мире заметно сократилась, она все равно и ни в коем случае никуда не исчезла, а с пандемией ее масштабы даже снова начали расти. Кроме того, вновь сейчас растет разрыв между самыми богатыми и самыми бедными. И это тоже подпитывает так называемый «конспирологический дискурс», — говорит П. Вагнер-Эггер.

Второй фактор носит психологический характер. Несмотря на весь технический прогресс нам, людям, как виду свойственно наивное, антинаучное мышление, особенно в ситуациях, вызывающих страх, таких как угроза терроризма или пандемия. П. Вагнер-Эггер приводит в пример человека, одиноко идущего ночью по лесу: если он слышит какой-то шум, то он склонен сразу думать, что это хищник или кто-то, кто хочет причинить ему вред. Такое мышление было «зашито» в матрицу человеческого сознания в ходе эволюции. Наши самые параноидальные предки как раз потому и выжили, что они предпочитали в случае вероятной опасности реагировать и не полагаться на авось! Эту черту характера мы унаследовали в качестве генетического подарка, за который надо вообще-то поблагодарить. 

«Когнитивные искажения, обусловленные эволюцией, питают веру не только в заговоры, но и в паранормальные явления. Видеть призраков или усматривать в действиях людей какие-то скрытые мотивы — все это было актуальным и сто, и двести лет назад», — объясняет П. Вагнер-Эггер. Третий фактор — Интернет, в котором теории заговора могут не только распространяться с огромной скоростью, но и навсегда оставаться в, так сказать, «глобальном кэше». Интернет ничего не забывает? Порой это его свойство очень полезно, а порой нет. Стоит начать поиск информации о той или иной теории заговора, как можно очень легко и быстро наткнуться на материалы, которые вроде бы были уже отовсюду удалены. Но они все равно остаются, тогда как без Интернета они были бы прочно забыты. 

Возвращение к нормальной жизни?

Как бороться с теориями заговора? П. Вагнер-Эггер советует по-марксистски «начать с первопричин и попытаться сократить степень социального неравенства, усилить борьбу с коррупцией, обеспечить наличие беспристрастной, грамотной и просвещенной профессиональной журналистики, добиться реальной реализации принципа разделения властей, когда каждая из ветвей власти (законодательная, исполнительная и судебная) самостоятельна и независима в реализации своих полномочий». Желательно еще иметь обратную связь между обществом и властью в лице выборов, сменяемости власти и даже, как в Швейцарии, в формате прямой демократии. 

Все это и сами по себе важные вещи, но еще это весьма полезные и действенные методы борьбы с таким явлением, как теория заговора. С точки зрения менталитета, по мнению П. Вагнера-Эггера, наиболее эффективным путем выработки иммунитета к теориям заговора являются современное образование и просветительская деятельность: только так можно научить молодых, да и не только, людей мыслить критически, не верить всему сразу и проверять информацию. Ужасно интересно все то, что неизвестно, кто бы спорил! Но без конкретных доказательств, доверяя непонятным «британским ученым», мы рискуем попасть в бесконечный тупик обскурантизма и лжи. 

Окончание пандемии, конечно, приведет к уменьшению количества теорий заговора в социальных сетях, но «фейковые новости» и государственная пропаганда, в том числе иностранная, останутся проблемой на еще очень долгое время, если не на всегда. Социальные сети, будучи частными компаниями, уже принимают какие-то контрмеры, блокируя профили людей, прицельно распространяющих проблемный контент. «Цензура была и остается негативным явлением, но в данном случае я не думаю, что тут можно говорить о настоящей цензуре, скорее речь идет о медийной гигиене», — говорит П. Вагнер-Эггер.

Социальные сети — это частные компании, кроме того, заблокированные люди могут очень быстро переходить в другие сети или создавать новые учетные записи. «Речь идет поэтому о том, чтобы изгнать идеи теорий заговора из общественного дискурса и вернуть их туда, где они были до появления Интернета, то есть в брошюры и книги разного рода эзотерических сект. Вот это и было бы возвращением к нормальной жизни». Но насколько это реально и не наивен ли ученый, ведь, как известно, «фарш невозможно прокрутить назад», а соцсети останутся с нами навсегда?

Sibilla Bondolfi