«Опыт эмиграции пошел бы на пользу каждому швейцарцу»

Вальтер Ляймгрубер (Walter Leimgruber), председатель швейцарской Федеральной комиссии по вопросам миграции, излагает в Берне основы миграционной политики Конфедерации. Keystone

Швейцария должна уделять больше внимания своим согражданам, постоянно проживающим за рубежом, поскольку они обладают огромным опытом и знанием местных реалий, которые могут быть очень полезны швейцарской внешней политике и экспортной экономике.

Такое мнение высказал Вальтер Ляймгрубер, председатель швейцарской Федеральной комиссии по вопросам миграции (Eidgenössische Migrationskommission) в интервью газете Neue Zürcher Zeitung. Мы приводим перевод этого в высшей степени интересного разговора.

NZZ: Господин Ляймгрубер, каждый год число швейцарцев, эмигрирующих из Конфедерации, стабильно превосходит число тех, кто возвращается на свою историческую родину. С чем это связано?

Вальтер Ляймгрубер (Walter Leimgruber): Раньше люди покидали Швейцарию, потому что у них не было иного выхода. Страна была бедной, и для многих эмиграция становилась единственным способом как-то наладить свою жизнь. По сути говоря, этот мотив до сих пор остается главной движущей силой всех миграционных потоков в мире. Однако были среди эмигрантов и те, кто нашел за рубежом свою любовь, или те, кто стремился к новым свершениям и горизонтам. Такие люди обычно рассматривают свою жизнь в качестве некоего проекта, и многие приходят к выводу, что в Швейцарии можно добиться многого, однако эти возможности далеко не безграничны, тут есть четкие границы. И поэтому они уезжают.

Как правило, эмигранты, переехавшие на ПМЖ за рубеж, находятся в возрасте 20-35 лет и имеют очень хорошее образование. Они говорят себе: мне нужны новые вызовы и задачи, и для их решения я готов сделать все возможное и даже невозможное. Такие люди способны в Швейцарии, прилагая всю свою энергию, дойти до степеней известных, однако чего-то действительно великого и революционного им здесь не достичь. Поэтому они ищут страны, позволяющие им реализовать свои самые дерзкие планы и мечты. Это могут быть как традиционные эмиграционные страны, такие, как США, Австралия или Новая Зеландия, так и страны, экономика которых переживает стремительный рост, например, Китай.

NZZ: То есть им кажется, что в этих странах действительно происходит больше всего интересного, чем здесь, в Швейцарии?

В.Л.: Совершенно верно. Им просто хочется быть частью неких процессов. В Швейцарии им этой динамики как раз и не хватает.

NZZ: Получается, что современный швейцарский эмигрант бежит сегодня от своего рода затягивающего болота благополучия?

В.Л.: Да. Очень часто люди, которые хотят действительно добиться чего-то особенного, не в состоянии найти для себя в нашей стране подходящих сфер приложения своих талантов. От таких людей мы раз за разом слышим одну и ту же историю: ты начинаешь творить, выдумывать, пробовать, иногда терпишь поражение, это же ведь нормально, и обязательно тут же найдется кто-то, кто скажет: «Ну вот, говорил же я вам, что это не сработает».

NZZ: Значит ли это, что со Швейцарией что-то не так?

В.Л.: Да, у Швейцарии есть проблемы там, где речь идет о том, чтобы удержать на родине смелых, нестандартно мыслящих и творческих людей. Почти все эмигранты, с которыми мы говорили в рамках соответствующего проекта швейцарского Национального научного венчурного фонда («SNF»), были, как правило, людьми со здоровым чувством собственного достоинства, уверенные в себе и своих способностях, с готовностью рисковать, наделенные любопытством и открытостью — то есть именно всеми теми качествами, в которых столь нуждаются наши общество и экономика. Они испытывают благодарность к Швейцарии за возможность получить тут хорошее и относительно дешевое образование. Но, получив его, они все, как правило, наталкивались на своего рода «стеклянный потолок», и все они говорили нам одно и то же: это не то общество, в котором мы бы хотели жить.

NZZ: Создается впечатление, что все этим людям хочется рисковать, может быть даже терпеть поражения?

В.Л.: Почти всем из них уже приходилось столкнуться с поражением, неудачей. Эмигрантам очень часто приходится изо-всех сил бороться за место под солнцем, да и работают они, как правило, куда больше, чем в Швейцарии, за меньшие деньги и в куда более тяжелых социальных условиях. Часто их проекты и идеи проваливаются с первой, второй, нередко и третьей попытки, но зато они получают заметную поддержку со стороны окружающих. И снова, в итоге, встают на ноги.

NZZ: Не следовало бы справедливости ради, отметить, что швейцарцы просто могут позволить себе такую роскошь, как эмиграция — ведь у них всегда есть возможность, случись что, вернуться назад, в самую богатую страну в мире и вновь зажить себе спокойно под крылышком стабильной системы социальной защиты?

В.Л.: Разумеется, это своего рода привилегированная эмиграция. Немало уехавших, кстати, в самом деле, возвращается обратно. Миграция как явление тоже претерпела серьезные изменения. Многие действуют по принципу «была — не была», попробуем, ввяжемся, что называется, в драку, а там посмотрим. Появилась так называемая маятниковая миграция, когда человек пытается жить в одной стране, а работать в другой. Самый сумасшедший пример такой миграции — мой знакомый тренер по лыжам, который зимой работает в Швейцарии, а летом в Новой Зеландии, потому что там тоже в этот момент зима.

Вы швейцарец и живете за границей? Портал swissinfo.ch создал себе аккаунт в сети Instagram. Поделитесь с нами Вашими фотографиями из социальных сетей, используя хэштэг #WeAreSwissAbroad! Наша цель заключается в создании виртуального сообщества швейцарцев за рубежом. swissinfo.ch

NZZ: Каковы же причины, побуждающие людей к возвращению в Швейцарию?

В.Л.: Основных причин здесь две. Первая — высокие расходы на образование для детей за границей. В особенности там дорого высшее образование. И вторая — в Швейцарии приятнее стареть: здесь спокойно, хорошее обслуживание и исключительно высокий уровень медицины.

NZZ: Можно ли утверждать, что основным стимулом к эмиграции является стремление удовлетворить свой собственный индивидуализм?

В.Л.: Речь идет скорее о самореализации. О том, чтобы сделать в своей жизни как можно больше. Это тоже довольно эгоистично, но такого рода эгоизм является плодотворным для окружающих. В том числе и в экономическом смысле.

NZZ: У таких эмигрантов, современных кочевников, перемещающихся с места на место, из одной страны в другую, порой нет политических или идеологических привязок к какому-то одному месту. Но мир состоит из национальных государств, которым куда проще иметь дело с оседлыми обывателями. Возможна ли между ними какая-то форма диалога или взаимодействия?

В.Л.: Сегодня люди мигрируют чаще и на более длительное время, покрывая в среднем куда более солидные расстояния. Раньше такого не было. С другой стороны, если посмотреть в исторической перспективе, то и раньше немало людей находились постоянно в пути: мастеровые, торговцы, банкиры, солдаты, бедняки… Современная идея национального государства идея базируется на представлении о том, что оседлый образ жизни — это норма, а эмиграция — отход от нормы, проблема. Реальность же всегда была иной. А государство и общество по-прежнему испытывают сложности с тем, чтобы эту реальность осознать и адаптировать.

NZZ: И это сегодня, когда действовать локально, но думать глобально обязано буквально каждое, даже самое малое, не говоря уже о средних и крупных, предприятие?

В.Л.: Вот именно. Дело, правда, в том, что общество к этому еще не готово, современные политические процессы говорят об этом совершенно отчетливо, тогда как сегодня все меньшее число людей способны с уверенностью заявить о том, что, например, «я – швейцарец и живу в Швейцарии». Все больше появляется людей, у кого есть по два-три паспорта. Меняются формы социальной сопричастности. И вот это, видимо, как раз пугает правительства и государства, построенные с опорой на национально-территориальный принцип.

И именно поэтому сегодня все форматы государственно-политической деятельности определяется оседлыми обывателями, смертельно боящимися попасть под колеса более мобильных людей. В Швейцарии это заметно особенно хорошо: предприятиям тут очень сложно найти швейцарцев, которые были бы готовы ездить в командировки и развивать бизнес по всему миру. Тогда они нанимают сотрудников из-за рубежа, что в свою очередь ведет к тому, что те, кто остался дома, начинают опасаться за свои рабочие места.

NZZ: Есть ли какое-то решение этой проблемы?

В.Л.: Возможно, нам требуется просто поменять наше отношение к действительности, осознать, что опыт эмиграции пошел бы на пользу каждому швейцарцу. Каждому из них следовало бы, по-хорошему, раз в жизни, особенно в молодости, съездить за рубеж, при этом уезжать на совсем вовсе ведь не обязательно. За счет овладения новыми языкам и культурами человек приобретает новые знания и умения, расширяет горизонты. Но пока, к сожалению, так поступают еще далеко не все, в то время как именно такой подход к жизни мог бы стать возможностью уже сейчас готовится к будущему, пусть даже Швейцария и принадлежит пока к числу богатейших стран мира.

NZZ: Ваши выводы Вы делаете на основе довольно ограниченной базы данных, собранной в результате проведенных Вами лично и Вашими студентами собеседований с неким числом лиц, выехавших за рубеж на ПМЖ. Но чтобы иметь более четкие представления относительно мотивов, толкающих людней к эмиграции, необходимо было бы провести солидное репрезентативное исследование. Этого до сих пор пока так и не было сделано. Почему?

В.Л.: Швейцария никогда не обращала особого внимания на своих сограждан, постоянно проживающим за рубежом, никакой соответствующей статистики она тоже не вела. Это связано с уверенностью в том, что хороший гражданин сидит себе спокойно дома и никуда не ездит. Ведь мы же самая богатая страна мира, нормальные люди из такой страны не уезжают, правда? А для некоторых эмигрант вообще становится синонимом национал-предателя. Начиная с 19-го века, мы ведем бесконечные дискуссии об иммиграции, эмиграцией же мы все, включая политиков, пренебрегаем.

NZZ: А почему, собственно, швейцарские политики должны всерьез интересоваться людьми, Швейцарию покинувшими?

В.Л.: Потому что мы имеем в данном случае дело с по-настоящему большим количеством людей. По имеющимся примерным оценкам на ПМЖ за рубежом сейчас проживают около 700 тыс. швейцарских граждан. Но сколько именно — никто не знает, ибо знать об этом никто не хочет. Сами эмигранты, с которыми мне довелось поговорить, постоянно отмечают, что «официальная Швейцария нами не интересуется, и что в лучшем случае в День национального праздника 1-го августа посольство может для них устроить фейерверк или пригласить на пикник с жареными сардельками «сервела».

Никакой систематической работы с соотечественниками Швейцария не ведет. А ведь они обладают огромным опытом и знанием местных реалий, которые могут быть очень полезны швейцарской внешней политике и экспортной экономике. Но, увы, швейцарские политики предпочитают прислушиваться к застрявшим в своих Альпах обывателям, боящимся внешнего мира, которого они просто не знают.

Вальтер Ляймгрубер

Руководит кафедрой культурологии и европейской этнологии (Seminar für Kulturwissenschaft und Europäische EthnologieВнешняя ссылка) Базельского Университета, одновременно является председателем швейцарской Федеральной комиссии по вопросам миграции (Eidgenössische MigrationskommissionВнешняя ссылка). Оригинал его интервью можно прочитать здесь на немецком языкеВнешняя ссылка. 

Перевод с немецкого: Людмила Клот