Как я пережил снежную лавину в Швейцарии

Всего доля секунды потребовалось моему сознанию, чтобы обработать и расшифровать прозвучавшие слова: «О Боже, он произнес слово „лавина“!». KEYSTONE/© KEYSTONE/ VALENTIN FLAURAUD

Горы в Швейцарии могут показаться на первый взгляд уютными и домашними, но все равно не стоит забывать, что перед нами — воплощенная природная стихия, сила которой во много раз превышает человеческие возможности. Эта стихия не имеет ничего против человека, у нее вообще нет никаких моральных целеполаганий, однажды она просто обрушивается на вас... и тогда счет идет порой на часы и минуты. Читайте о том, как журналист газеты «Файнэншел Таймс» пережил такую катастрофу.

Я катаюсь на горных лыжах с семи лет, но в последние годы, когда я во все большей степени начал подготовленным трассам предпочитать «дикие» маршруты, в шкафах и в стенках в нашем доме в Лондоне появились и начали накапливаться коробки с особым альпинистским снаряжением: лопатами, лавинными зондами, веревками, горными ботинками, специальными палатками и так далее.

Все это аварийное снаряжение оставалось до поры до времени запечатанным в магазинных упаковках, даже несмотря на то, что мы его постоянно брали с собой в наши многочисленные путешествия… И так продолжалось до того рокового дня в конце прошлой зимы, когда я с благодарностью вскрыл все эти предметы вплоть до самого последнего шнурка. Но все по порядку. В тот год я с тремя приятелями совершал недельный лыжный переход по Швейцарии.

.

Мы стартовали в Гриндельвальде, поднялись на горной железной дороге к вершине Юнгфрауйох, а это, между прочим, самый высокогорный железнодорожный вокзал в Европе, после чего мы двинулись к югу к леднику Алеч, ночуя на специальных горных турбазах. В субботу утром мы проснулись на турбазе «Конкордия», позавтракали, смотрители турбазы пожелали нам всего хорошего, и мы снова отправились в путь по леднику.

Мы направлялись к турбазе «Холландиа», до которой нам так и не суждено было добраться. Прогноз погоды был сначала благоприятным, но через четыре часа видимость резко ухудшилась, начался буран, какого я не видел за все 40 лет катания на лыжах. Мы шли в парах, чтобы если кто-то упал бы в расселину, второй мог бы его вытащить; наше продвижение было мучительно медленным. Внезапно одна из моих лыж провалилась примерно на метр в сугроб. Когда я попытался вытащить ногу, лыжа оторвалась, мой напарник Ник, пока я копался в снегу, пытаясь достать свою лыжу, начал терять терпение, но когда наконец я достал лыжу, то услышал сзади приглушенный вскрик.

Всего доля секунды потребовалось моему сознанию, чтобы обработать и расшифровать прозвучавшие слова: «О Боже, он произнес слово „лавина“!». То, чего я боялся всю свою жизнь в горах, все-таки свершилось. Затем с глухим звуком меня целиком поглотила ледяная холодная волна белого цвета. Инструкторы всегда говорят вам, что в таком случае надо стараться «держаться у поверхности» и как бы плыть вместе с массой снега. Проще сказать, чем сделать, особенно когда вас мотает из стороны в сторону, а в руках находится только что найденная лыжа. Инструкторы также советуют вас создать «пространство для дыхания», прикрыв рот руками. Однако мелкий порошковый снег быстро забил мне рот, и я начал задыхаться, и от снега, и от ужаса.

«Вот и все, что было…» — подумал я. Меня переполнял гнев: черт, как я мог так подставить своих дочерей и жену. В конце концов, я вовсе не был профи-альпинистом, но нет, папе обязательно нужно было забраться на эту гору. Через несколько секунд всё прекратилось. Я пришел в себя и увидел, что по пояс занесен снегом, но, к счастью, верхняя часть туловища и голова погребены под снегом не были. Я услышал, как Ник закричал, что на нас сошла лавина. Кто-то спросил: «С тобой всё в порядке?». Примечательно, что все четверо оказались на поверхности, никто не был похоронен под массами снега. Свой шлем я нашел в нескольких метрах в стороне от себя, одна лыжная палка лежала прямо за мной, от второй не осталось и следа, шансов достать лыжи уже не было никаких.

Мы знали, что лавина не приходит одна и что нам срочно нужно выбираться на более ровную поверхность. Ногой без лыжи я оперся на заднюю часть лыжи Ника, и так мы на трех ногах неловко заковыляли вниз. Скоро мы достигли ровного плато, но мы все еще находились слишком близко к склону. Каждые несколько секунд мы слышали грохот очередной сходящей где-то над нами лавины. Потом наступило короткое затишье и в небе над нами появилась ласточка. Мы остановились и уставились вверх, наблюдая, как она несколько раз облетела вокруг нас, словно указывая безопасное направление.

Мы проследовали за ней еще метров двести, вечерело, было уже примерно 5 часов вечера, буран усиливался, мы замёрзли и промокли. До ближайшей деревни под названием Блаттен идти надо было еще десяток километров, но этот вариант показался нам слишком рискованным, равно как и попытка подняться обратно наверх к турбазе явно ничем хорошим не окончилась бы. Так что мы решили построить что-то вроде иглу и укрыться там до прибытия помощи. Ник сказал, что он уже строил такие домики, но еще ни разу с целью реального выживания в горах.

Мы сложили наши четыре рюкзака в кучу и начали наваливать на них снег. Через час у нас получился огромный, по консистенции похожий на безе, сугроб, который мы утрамбовали лыжами. Затем мы начали вынимать из сугроба снег, чтобы получилась своего рода пещера, которую мы затем увеличили с помощью лопат. Наконец иглу стал достаточно большим для того, чтобы мы все четверо могли найти в нём укрытие. Начались самые некомфортные 15 часов моей жизни. Мы расстелили все наши спасательные одеяла, чтобы изолировать пол пещеры, и потом позвонили в горную службу спасения. Служба могла бы по идее послать проводников с собаками, но, с учетом высоты, усиливающейся бури, падающей температуры и надвигающейся темноты, это было бы слишком рискованно. Поэтому мы договорились, что устроимся в иглу на ночлег, а они подождут, пока метель не утихнет.

Воздух внутри иглу начал нагреваться, потолок ледяной начал подтаивать и с него нам на голову падали куски льда. Я начал беспокоиться, как бы нам тут всем не задохнуться, поэтому с помощью лыж мы проделали в стене вентиляционное отверстие. Сложность состояла в необходимости соблюсти сложный баланс — слишком сильная вентиляция привела бы к переохлаждению, недостаточная вентиляция таила риск задохнуться. Я лично старался не выпускать лопаты из рук, потому что меня преследовала навязчивая идея: а что, если иглу сейчас обрушится прямо на нас? Мы попытались немного отдохнуть, но каждый раз, стоило остаться без движения, меня начинала бить дрожь. Один из наших друзей начал рассказывать анекдоты, чтобы как-то поддержать настроение, другому даже удалось заснуть и его храп странным образом воздействовал на нас успокаивающе. Так проходили минуты и часы. Скоро до нас добрались первые лучи рассветного солнца. Выглянув наружу, мы обнаружили, что наш иглу почти по самую крышу заметен свежим снегом, но буран уже кончился.

Мы снова позвонили в службу спасения и через 10 минут услышали звук вертолетного двигателя. У меня словно камень с души упал — помощь идёт. Спасатели, между прочим, отдельно похвалили нас за то, мы хорошо мы подготовились к походу в горы в плане спальных мешков и одеял. Я заметил, как один из них одобрительно кивнул, заглянув в наше убежище. Любой альпинист, конечно, предпочел бы, чтобы его не нужно было спасть, но эти комментарии как-то очень даже утешили нас. И все мы, сидя в вертолёте, задавались вопросом, а не была ли ласточка, появившаяся в самый разгар бурана, чем-то вроде нашего ангела-хранителя?

Copyright The Financial Times Limited 2024

Понравился материал? Хотите получать в большем объёме и чаще нашу самую свежую информацию, причем в полном соответствии с вашими личными предпочтениями? Тогда пройдите по линку и выберите себе рассылку по душе.